Джек откинулся на стуле, положив большую сильную ладонь на стол и небрежно растопырив пальцы.
Если сюда решит приблизиться какое-нибудь судно, мы сразу сможем его увидеть. И убежать. Джек улыбнулся Эвелин, лениво развалившись на стуле. Он допил вино, и слуга тут же налил ему другой бокал.
В этот момент Джек, даже изысканно одетый, напомнил ей большого ягуара, греющегося на солнышке.
Его манера держаться тоже изменилась. Он стал более раскованным, и его пристальный взгляд теперь неотрывно следил за ней.
На вахте всегда стоят двое дозорных. Никто не сможет пристать к этому берегу без моего ведома.
Властям, разумеется, известно, что вы здесь?
Документы на этот дом оформлены не на мое имя.
Естественно, в бумаге о собственности значится имя какого-нибудь друга или псевдоним. В противном случае представители власти заявились бы сюда в поисках Джека. Попивая вино, Эвелин вспомнила их недавнее плавание.
Вы ненавидите убегать.
Совершенно верно.
Вы с удовольствием вступили бы в сражение с французами.
Джек медленно расплылся в улыбке.
Ничто не доставило бы мне большее наслаждение, подтвердил он, но потом устремил на Эвелин недвусмысленный взгляд и уже без улыбки добавил:Почти ничто.
Эвелин взглянула Джеку в глаза. Неужели она верно его поняла? Теперь он говорил так серьезно
Джек отвел взгляд и вдруг резко забарабанил пальцами по столу, словно вне себя от беспокойства.
Я не хочу показаться грубым, после долгой паузы произнес он. И высоко ценю то, что вы согласились стать моей гостьей. Я наслаждаюсь вашим обществом.
Вы не грубы, заверила Эвелин, хотя почти не сомневалась, что Джек думал о страсти, которая их связывала и которая всё ещё ощущалась между ними. Снова повисла неловкая пауза, и, чтобы прервать её, Эвелин спросила:Джек, я не могу понять, с какой стати французскому флоту гнаться за вами?
Он задумчиво повертел в руках бокал, и на какое-то мгновение Эвелин показалось, что Джек уйдет от ответа, точно так же, как сделал это на борту своего судна.
Сейчасвоенное время, помолчав, промолвил он. Каждый вызывает подозрения. Во Франции есть места, где я могу проплыть довольно легко, но в других случаях меня тщательно проверяют, как и всех, кто не имеет отношения к французскому флоту.
Эвелин показалось, что в его объяснении был некоторый смысл.
Если вы рискуете жизнью, прорывая британскую блокаду, то поступаете нечестно.
Он безрадостно засмеялся:
Во время войны нет ничего честного, и я-то сам считаю, что прорываю французскую блокаду. Их флот так жалокмне ничего не стоит обставить их!
Эвелин вдруг вспомнилось замечание Тревельяна о том, что Грейстоун был шпионом, причем, возможно, работал на обе стороны. Она опустила глаза, избегая встречаться с его буравящим взглядом, взяла бокал и сделала глоток.
В чем дело? тихо спросил Джек.
«Не стоит портить вечер, обвиняя его в шпионаже», отчаянно мелькнуло в голове Эвелин.
Эта война когда-нибудь закончится?
Джек странно посмотрел на неё, ясно осознавая, что она нарочно сменила тему разговора.
Рано или поздно все войны заканчиваются, ответил он. Весь вопрос заключается в том, кто одержит победу и кто потерпит поражение.
Перед ними появилось ещё больше тарелок, на сей раз с рульками ягненка, с картофелем и овощами. Аппетитный аромат ягненка, жаренного с тимьяном, наполнил комнату. Время для подачи основного блюда было выбрано идеально, ведь разговор о войне мог испортить вечер. На этот раз они довольно долго поглощали пищу в тишине.
Покончив с блюдом и осознав, что не в силах съесть больше ни единого кусочка, Эвелин взглянула на Джека. Он тоже утолил голод, отложил столовые приборы и вздохнул. Потом посмотрел на неё и улыбнулся.
Сердце тяжело перевернулось у Эвелин в груди. Сможет ли она когда-либо стать равнодушной к его улыбке?
Вам нравится жить здесь? спросила Эвелин.
Это провокационный вопрос.
Я сую нос не в свои дела? осведомилась она. Мне просто любопытно. Этот дом восхитителен. Но он напоминает мне Розелинд, потому что там никто не живет по соседству, и этот остров такой пустынныйсовсем как Бодмин-Мур!
Это прекрасное убежище.
Он не ответил на её вопрос.
Мне было бы одиноко, живи я здесь, сказала Эвелин. Мне одиноко жить в Розелинде, даже с Эме, Бетт, Лораном и Аделаидой.
Джек сделал глоток вина.
Я не одинок, Эвелин. В его тоне сквозило нечто вроде предостережения. Джек улыбнулся. Вам не нравится ваше вино? Вы даже не допили первый бокал.
«Он сменил тему», отметила про себя Эвелин.
Вино мне нравится, но я могу опьянеть, выпив один бокал вина, чем в итоге и закончится, если я не буду осторожна.
Джек поднял свой бокал и, снова откинувшись на спинку стула, посмотрел на неё поверх вина.
А что потом? Расскажете мне все свои секреты?
Вы знаете большинство моих секретов, ответила Эвелин, внезапно осознавая, что это правда. Он знал о ней больше, чем кто бы то ни было, исключая разве что её покойного мужа.
Джек устремил на Эвелин проницательный взгляд.
Она почувствовала, что ей стало трудно дышать. И медленно произнесла:
А вы? Если бы опьянели, поведали бы мне свои секреты?
Нет, ответил Джек, и его твердое лицо смягчилось. У меня нет секретов. Якак открытая книга.
Со стола убирали, ужин закончился. Эвелин опустила глаза, невидящим взором глядя на салфетку для приборов и не в силах унять учащенно бьющееся сердце. Было уже поздно.
Вечер подходил к концу. Они вот-вот должны были подняться из-за стола, отправиться наверх и пожелать друг Другу спокойной ночи. Но что могло произойти потом?
Эвелин медленно подняла взгляд. Сердце бешено колотилось, щеки лихорадочно пылали.
Джек мягко заметил:
Думаю, никогда ещё я не проводил такого приятного вечера.
Эвелин встретилась с его испытующим взглядом. Она ощущала то же самое. Джек задавал ей много вопросов о детстве, и она с готовностью делилась с ним воспоминаниями о жизни в Фарадей-Холл. А потом Эвелин кое-что узнала о его детстве. И совершенно не удивилась, когда услышала, что Джек с малых лет был в восторге от контрабандистов, особенно от их сражений с таможенниками. Тем не менее, Эвелин поразило то, что он помогал разгружать суда и нести вахту ещё с пятилетнего возраста, а в тринадцать стал первым помощником капитана. Неудивительно, что теперь он был таким умелым и преуспевающим.
Я так рада, что вы пригласили меня на ужин! заметила Эвелин.
Джек сидел, откинувшись на своем стуле и вперив в неё неумолимый взор. Этот пристальный, твердый взгляд резко контрастировал с нынешней расслабленной позой Джека. Но, с другой стороны, он выпил немало вина, тогда как Эвелин довольствовалась всего одним бокалом. Джек не казался опьяневшим, но нельзя было употребить так много вина и остаться трезвым.
Что ж, полагаю, остается только констатировать, что ужин закончился, сказал он. Благодарю вас за то, что составили мне компанию, Эвелин.
Джек неторопливо поднялся и медленно прошел за спинкой её стула. Эвелин тоже встала, на миг ощутив легкое прикосновение руки Джека, но он вдруг отстранился от неё.
Найдете дорогу до своей спальни? спросил Джек, пристально взглянув на неё.
Разумеется, найду, твердо ответила она. Это в конце коридора на втором этаже.
Джек галантно пропустил Эвелин, и она первой вышла из комнаты.
Прекрасно, бросил Джек.
Эвелин не могла поверить в происходящее. Неужели его вопрос означал, что он не проводит её до спальни? Они прошли через гостиную и оказались перед лестницей. Эвелин вдруг поймала себя на том, что ждет поцелуя перед сном, и вовсе не формального.
Его сердце, несомненно, колотилось так же сильно, как и её. И он испытывал такое же напряжение, как и она.
Эвелин направилась вверх по лестнице, держась за перила, Джек шагал позади. Её сердце уже грохотало, переполненное тревогой и предвкушением. Они дошли до анфилады комнат Джека, и Эвелин резко обернулась. Он отступил в сторону, избегая столкновения. Он не потянулся к ней, чтобы поддержать за талию, как сделал это до ужина.