Из ниоткуда А я вот готов сейчас поверить она взялась прямиком из головы брата! Никак иначе.
Я открываю ящик стола. В нем лежат два конверта, я достаю один и протягиваю Саше:
Это за проделанную работу, Саша берет конверт, пододвигает к себе. Прощупывает пальцами, но внутрь не заглядывает. А я невольно смотрю на портрет в рамке, стоящий на столе. Я, Ромка и отец Что бы сделал он сейчас? За день до смерти отец попросил меня: если я вдруг в чем-то сомневаюсь, представить его на моем месте. Это я и делаю. И ответ приходит мгновенно. В эту секунду.
Ведь все не случайно. Подстроено это кем-то из знакомых или чем-то свыше. Но такой шанс упускать нельзя. Отец не простил бы.
У меня для тебя есть ещё одно поручение, за которое я готов заплатить в три раза больше, чем сейчас, здесь я достаю второй конверт и кладу его перед собой.
Что я должен сделать?
Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Мы покидаем кабинет, и я веду Сашу в Ромкину комнату. Захожу первым и замираю у кресла-качалки. Саша равнодушно оглядывается, но, когда он натыкается взглядом на стену с портретами, выражение его лица резко меняется.
Так вы с ней знакомы? удивлённо спрашивает он.
Можно сказать и так, усмехаюсь я и подхожу к самой большой картине, на которой девушка застывшим движением поправляет волосы за ухом. Она жена моего брата. В его фантазиях. Уже почти десять лет брат бредит этой девушкой, никто из нас ее никогда не видел, разве что на этих картинах, которые остервенело пишет мой брат. Возможно, они где-то когда-то встречались и ее образ прочно въелся в подсознание и сердце брата Понимаешь, он болен, в общем, и ею в частности.
Саша смотрит на меня вдумчиво, потом бросает беглый взгляд на лиловую стену и тихо спрашивает:
Что вы хотите, Руслан Алексеевич?
Я хочу дать брату то, что хочет он. И мне нужна твоя помощь, я вздыхаю и добавляю: Без нее Рома умрет, уже пытался. Она ему нужна.
Глава 5. Дана
После отъезда Раисы Ивановны мне становится грустно. В этот же день. Такая тоска за себя, но при этом радость за нее. Раисе Ивановне хорошо будет с внучкой. С ней ей повезло. Заботливая, любящая Она внешне очень похожа на бабушку.
Уезжая, Раиса Ивановна старательно сдерживала слезы, я чувствовала она переживает за меня. Даже поцеловала на прощание. И оставила свой номер телефона. Но я пока не звоню. Надо привыкать находиться здесь без нее.
Я почему-то уверена мне не впервой. Привыкать. К одиночеству уж точно
Хоть и трудно.
Общаться мне не с кем. Я пыталась заговорить с одной девушкой за завтраком. Но она на контакт не пошла и молча пересела за другой стол. Медсестры, да, общаются, но у них своих рабочих дел полно.
Вот я и провожу большее количество времени на воздухе. Книжки и кроссворды мои спутники на эти два дня. А ещё я, кажется, измерила шагами всю территорию сада.
Трава приятно щекочет ступни. Я опять гуляю, босиком. Мне нравится, от этого появляется лёгкое, едва уловимое чувство объединения с природой. Мне даже кажется я заряжаюсь энергией. Она проникает во все клеточки, питает меня. Наполняет силой. И тела, и духа.
А ещё я лелею надежду вновь окунуться в то видение, что было у меня здесь. Я хочу увидеть и разглядеть того мужчину, спешащего мне на встречу в чужом цветущем саду. Наша встреча была так важна для него А может, и для меня?
Аня! кричит Катя, я оборачиваюсь медсестра стоит на ступеньках нашего корпуса и машет мне рукой. К тебе приехали!
От фразы медсестры я улыбаюсь. Может, на этот раз ко мне наконец-то приехали мои близкие? Сердце в предвкушении начинается бешено биться.
Подхожу, нет, почти подбегаю. У лестницы надеваю шлепанцы и поднимаюсь. Ноги ватные, а руки трясутся
Кажется, на этот раз тебя нашли, улыбается медсестра, берет меня под руку и ведёт в здание. Больше она ничего не произносит, лишь продолжает загадочно улыбаться. Мы проходим по широкому коридору и сворачиваем. Минуем столовую и небольшую открытую комнату, в которой работает телевизор. Сворачиваем ещё раз и тут же оказываемся перед дверью кабинета главврача. Катя стучит, мы слышим ответ «входите», и сразу после этого моя сопровождающая открывает дверь.
Я захожу одна, неуверенно и медленно, почему-то не решаясь поднять опущенные в пол глаза. Хлопок за спиной заставляет дёрнуться и меня волной накрывает шлейф терпкого мужского одеколона. Нет, не Семеныча. Запах принадлежит другому человеку.
Это за тобой произносит главврач. Я поднимаю голову, смотрю на него. Как он довольно улыбается и кивает на мужчину, сидящего за большим столом по его правую руку.
Перевожу взгляд с диким чувством тревоги. И встречаюсь глазами с глубоким, серо-голубым взглядом, принадлежащим мужчине, чей запах и накрыл меня. Ему лет тридцать. Светлые волосы, прямой нос, бантик розовых губ, на них лёгкая улыбка, от которой на щеках появляются небольшие ямочки Их видно даже через небольшую и аккуратную щетину.
Здравствуй, здоровается он и смотрит так внимательно, как будто видит в первый раз. А потом тихо произносит: Дана
Дана, повторяю я, и это слово, это имя, сорвавшись с моих губ, теплым и ласковым потоком заполняет пространство вокруг!
Меня охватывает странное чувство, хочется и смеяться, и плакать одновременно. Ведь я понимаю: Дана мое имя! Мое! Я нашла его. Теперь знаю.
Становится легче. Как камень с души сваливается. Теплый поток теперь разливается по телу. Ноги подкашиваются, и я чуть не падаю, мужчина успевает вскочить и поймать меня, а потом помогает присесть на стул рядом с собой. А я ловлю его запах, его взгляд. И руки у него такое крепкие, сильные, горячие
Вижу, свое имя ты узнала, елейно произносит Семеныч. Перед ним на столе лежат документы, которые он сейчас убирает в коричневую папку и пододвигает ее светловолосому мужчине. Все это подмечаю боковым зрением, ведь мы с мужчиной продолжаем смотреть друг на друга. И оба с одинаковым интересом. Что-то знакомое есть в нем, но такое прозрачное, неуловимое
В груди колет. Сильно и опасно. Я его знаю! Но не узнаю.
Кто он?
Друг?
Брат?
Любимый???
Не чужой. Не недруг.
Между нами искрит что-то, необъяснимое и напряжённое.
Имя, да, узнала, киваю я, не отводя взгляда от серо-голубых глаз, чьи зрачки слегка расширяются. И я вижу в них свое отражение. А вот вас нет вы кто?
Ты поправляет мужчина сипло, откашливается и, разрушая наш зрительный контакт, отвечает: Я брат твоего мужа. Меня зовут Руслан, брата Роман.
Хмурюсь. Мужские имена мне ничего не говорят. Совсем. Не было таких ощущений, какие появились от моего имени.
И он сказал «брат мужа»?
Значит, у меня есть муж?
Безумие какое-то! Быть замужней и не помнить этого. Не помнить мужа и не помнить своих чувств к нему.
Невольно смотрю на свою правую руку Там могло быть когда-то кольцо? Не понимаю свою эмоциональную реакцию. Не чувствую ответа.
А почему мой муж сам не пришел? интересуюсь я с недоумением.
Семеныч переглядывается с мужчиной, в его лице подобный вопрос.
Руслан теребит браслет золотых часов на запястье, а я смотрю на его руки все мышцы напряжены. И только сейчас, поднимая взгляд выше, обращаю внимание, что на мужчине кипельно-белая футболка, обтягивающая его торс. Широкие плечи, широкая грудь
Поверь, произносит он, брат бы очень хотел быть сейчас здесь. Но не смог.
Почему?
Он В больнице, отвечает Руслан. Ему неприятно и даже больно. Чувствую его эмоции, так явно, так сильно. Переживает.
Что-то случилось? спрашиваю я почти шепотом.
Все в порядке, качает головой Руслан. Я хочу спросить ещё что-то, но Семеныч вдруг резко поднимается со словами:
Что ж, Дана, пора собираться. Не вижу причин держать тебя тут.
Я киваю, хоть и с небольшим сомнением. Но если Семеныч так просто меня отпускает значит, точно уверен, что отдает меня в те руки. Проверил. Да и вторая причина есть я занимаю платную койку, и её, видимо, давно пора освободить.
Мы покидаем кабинет. Сначала Руслан, за ним я, и последним выходит Семеныч. Запирает кабинет на ключ, а потом проходит вперёд и ведёт нас в мою палату. А я иду и кошусь на Руслана. Высокий, крепкий, симпатичный. Интересно, брат у него такой же? Насколько они похожи?