Дядя у меня парень шустрый, быстро все вопросы решает: на следующий день позвонил, сообщил что через неделю - милости просим, и с вещами (то есть, с ночевкой, на два дня), чтобы вдоволь насладиться общением. С кем он больше хотел пообщаться - со мной, старым другом, или, все-таки, с Ленкой - я решил не уточнять. Ни к чему расстраиваться заранее. Все-таки, сложно потом будет прекращать этот цирк - дядька и так уже к ней привязался, а еще за полгода вообще не оторвешь от сердца. Придется придумывать крайнюю гадость, чтобы он так сильно не переживал, да мне мозги не выклевывал.
А эта заноза, похоже, звонка не ждала. Как обычно, ответила сухо и неприветливо:
- Да, слушаю.
- А где же "Здравствуй, милый"?
- А с чего это я должна всех милыми называть? У меня их не так много, этих милых.
- Значит, все-таки, есть? И кто это, если не секрет?
- Для тебя - секрет. Вообще не касается. Что ты хотел?
- Лен, а что так не любезно?
- Скажи спасибо, что вообще не послала. Я обычно с незнакомых номеров не беру трубку, особенно - когда на мой личный звонят.
- А почему это мой - незнакомый? Я тебе всегда с него звоню. Сложно в память забить?
- А я не хочу. Нет смысла ее засорять, память-то...
- Понятно. Ничего не меняется. Могла бы для приличия радость изобразить...
- А зачем? Сейчас никого рядом нет. Ни к чему притворяться. Или самолюбие твое потешить? Вообще не планирую.
- Эх, Лена, Лена... А я так надеялся на ласку в твоем исполнении... Хотя бы по телефону...
- Слушай, Паш. У тебя, похоже, болезнь прогрессирует. Ты смотри, не запускай, а то станешь опасным для общества. Хотя, куда еще опасней...
- Аленушка, ты такая циничная! Это, наверное, от того, что ты долго была в одиночестве. От этого, говорят, у женщин характер портится. - И с чего это меня понесло в игривое настроение? Наверное, от того, что перепалки с этой занозой начинают нравиться: каждый раз, поддевая, с предвкушением ожидаешь, что теперь ответит?
- Ага. А ты мне его срочно исправишь. И стану я белая и пушистая. Только благодаря тебе. Сколько должна буду, дядя доктор? - По-моему, и Ленка уже не так ершится, злости не слышно в голосе. Огрызается, скорее, по привычке - по-другому мы и не общались.
- Боюсь, у меня нет такого лекарства, чтобы твой характер в норму привести. А если и есть - его недостаточно. Тебя же литрами надо поить, чтобы образумилась.
- Ну вот, я так и думала, что ты еще и жадный. Тогда, нам не о чем говорить. Прости - прощай. - И снова трубку повесила. Можно подумать, удивила. В первый раз, как будто бы...
Снова набрал, в этот раз, уже без "Алло":
- Паш, ну чего тебе?
- Так все-таки, запомнила номер?
- Нет. У меня интуиция. Каждый раз вопит "Не бери, не бери!". А я вот, дура, не слушаюсь.
- Лен, у тебя сегодня игривое настроение? Дела наладились?
- Нет. Это от безысходности. По-тихому истерю. Просто в нестандартной форме. Хихикаю тут помаленьку, пока до нервного срыва не дохихикаюсь.
- Да ладно, не дрейфь. На следующих выходных едем к Виктору, в гости. Выезжаем вечером в пятницу.
- О, мне уже, прямо-таки, полегчало! На фоне этой проблемы все остальные - просто мелочи. Спасибо, Паш, успокоил. Мы же говорили только о времени после Нового Года. А до него еще - пара недель. Или в вашей власти уже и календари двигать? Вы у нас императоры?
- Ну, если хочешь с Покровским встретиться - можешь представить, что уже Рождество. Я бы, на твоем месте, радовался. Заодно с ним и поговоришь о твоих бедах-невзгодах.
- Надо же, какое совпадение! И отчего же он, вдруг, в наших краях нарисовался?
- Специально для тебя и позвали. Говорю же, он старый друг семьи. Так что - ничего странного.
Пауза. Долгая внушительная пауза. Явно что-то замышляет. Ага. Выдала. Мог бы и сам догадаться:
- Так. И что я буду за это должна вашему бесподобному величеству? Ты же ничего не делаешь просто так. Какие на этот раз требования?
- Да ничего особенного. Будешь спать со мной. Столько, сколько я захочу. Соответственно, без всяких возражений.
- Что?
- Тебе не послышалось.
- Павел, ты не просто урод, ты... я даже не знаю, как тебя назвать! Ты совсем неполноценный? По-другому не пробовал проблемы с женщинами решать? Ты практически признал, что нормально - не можешь! Ты совсем охренел?
- Ага. А ты уже все для себя решила. Развесила ярлыки и даже не посмотрела - на место или не на место. Да не нужна ты мне в постели сто лет! Не была нужна и, надеюсь, не понадобишься! Не хватало мне еще и этого счастья...
- Паш, я тебя вообще не понимаю. Ты пьян или обкурился? Ну, по поводу состояния психики не спрашиваю - все равно не ответишь.
- Лен, а тебе не приходило в голову, что я просто хочу помочь? Я тебе говорил хоть слово о том, что за это нужно платить? По-моему, даже не заикался. Нет?
Снова пауза. Еще более долгая.
- Ну? Когда я сказал, что за помощь ты будешь должна? По-моему, ты сама настаивала... Ну, ради Бога: хочешь ходить в должниках, когда никто не просит - ходи, если тебе так нравится. Только вот, мне фантазии больше не хватает. Понимаешь? Я не знаю, чем ты еще можешь долг мне отдать. Деньгами? Интересно, сколько? Если вам как раз нужен спонсор, то - да, конечно. Ты у него денег возьмешь, а потом мне и отдашь. Очень логично. Не находишь? Чем еще? Связями? Прости, но мне и своих хватает. А детей не завел, чтобы, например, с садами вопросы решать. Или с чем еще? Вот реально, Лен, не могу придумать. Ничего в голову не пришло, кроме постельных услуг. Здесь, хотя бы, понятно - какая от этого польза мне, и насколько ты будешь уверена, что расплатилась. Хотя, тоже, не знаю, как это можно измерить...
В ответ - снова тишина. Это что? Ленке нечего ответить?
- Эй, алло! Ты еще здесь? Или я в пустоту разговариваю?
- Здесь, здесь... Слушаю.
- Ну, тогда ответь: чем ты собралась со мной расплачиваться, если так настаиваешь на долгах? У меня, если честно, нет никаких идей. Так же, как и требований, которые ты сочинила. Тебе просто нравится видеть во мне полного урода, вот и добиваешься все новых доказательств.
- Слушай, ангел земной, а что я должна о тебе думать? Ты сначала творишь несусветную хрень, выделываешься, как хочешь, а я теперь должна поверить в твое великодушие? Да я уже не знаю, чего от тебя ждать, какие у тебя капризы возникнут. Так что не надо строить из себя оскорбленного великомученика!!!
Ага, все-таки, нашла, что сказать и как достойно ответить. А то, я уже призадумался: может, зря ее так отчитал? Хотя, все равно обидно: хотел как лучше, а получил как всегда. Понятно, что ничего хорошего она обо мне не подумает, но зачем так-то нарываться? А если я, действительно, придумаю какую-нибудь извращенную хрень? Что, побежит исполнять? Не хотелось бы об этом думать. Да и фантазии у меня не хватит.
- Короче, Лена, слушай сюда: тебе нужно решать проблему с детьми или не нужно? Если не очень - так и скажи, и прекрати выпендриваться. Закроем тему и больше не поднимаем. Если хочешь, все-таки, решить этот вопрос - встречаемся с Покровским и обсуждаем. Хотя, в любом случае, тебе с ним придется встретиться - я уже родне пообещал, что приедем.
- Вот, значит, как? Снова за меня все решил?
- Только в рамках первой договоренности. Дальше - только от тебя зависит. Время на раздумья у тебя еще есть. Так что, давай, Ленок, думай: подойдешь к вопросу с умом, или будешь играть в оскорбленную добродетель.
И нажал отбой. Что-то меня этот разговор притомил, если честно. Одно дело - когда тебя считают козлом заслуженно, и ты сам к этому осознанно идешь, другое - когда за просто так. Сначала нарвется, а потом еще и обижается. А в итоге - я все равно козел. Ну, что ж, придется растить бороду. Главное, чтобы рога не отросли...
Глава 18
Итак, что мы на сегодня имеем? Проблема номер раз - Пабло. К сожалению, совсем не Пикассо. Хотя, судя по картинам, там тоже наблюдались отклонения от нормы... Но это не важно. Главное, что этот репейник никак от меня не отстанет. И чем сильнее его цепляешь, тем он сам прилипает больше. Нужно менять стратегию. Дурочкой прикинуться не удалось - быстро вышла из образа, да еще и наехала. Надо подумать, как бы еще извернуться, чтобы ему стало не интересно. Может, любовь изобразить, да чистосердечное раскаяние? Прости, мол, хороший-дорогой, что так плохо о тебе подумала. Это все от растерянности и неожиданности. А вообще - люблю, не могу. Женись и делай мне восемь штук детей, не меньше. Я об этом мечтала.