Стоп. Утро. Сплю. Кто-то обнимает с явным намерением продолжить. И это уже точно не привиделось: колючая щетина очень уж по-настоящему царапается. Это кто здесь?
А кому ж еще, как не упырю с романтичным именем Пабло, чтоб его три раза перевернуло. Вот за какие грехи далеких предков я сейчас расплачиваюсь? Нет, все-таки выключатель для мозгов пока не будем заказывать. Сейчас они очень вовремя включились. Иначе пришлось бы потом разгребать последствия, а ведь была на грани. Эй-эй-эй, ты что творишь, так нечестно?
Слова про Сатану сами по себе вырвались. Зато удачно: завис наш сердцеед прямо на половине пути. Куда он там двигался - лучше не думать. Заехать бы еще куда-нибудь между глаз, так ведь никак - прижал и скрутил так, что не шелохнешься. Вот глаза бы мои на него не смотрели! А вот, и не будем смотреть: так, один слегка приоткроем, интересно же, какая сейчас физиономия.
- А тебе разве не нравится, когда тебя так будят? - Нравится. Даже очень. У меня все мышцы, нервные окончания и гормоны - такие же, как и у всех людей, ну, может быть, за редкими исключениями. И те, я уверена, лечатся. Но не тебе, упырь, об этом знать.
- Мне вообще не нравится, когда будят. Особенно - по воскресеньям. А особенно - ты. Поэтому - изыди, окаянный, чтоб тебя так и разэдак. - Дернулась, чтобы отвернуться и обнять подушку. Как бы я ни презирала этого гада, но следующий шанс нормально выспаться - только в следующую субботу. А мне еще пять дней пахать и при этом цвести, что твоя майская роза. Поэтому, как бы кобелина не бесился, а я твердо намерена встать именно тогда, когда самой захочется. Желательно, чтобы гадкая физиономия при этом не отсвечивала.
Не тут-то было. Даже не шелохнулся. Всем весом прижал к кровати так, что только аккуратненько дышать получается. Что ж, придется прожигать взглядом. Может, получится?
- Руки убери, я сказала! Кто тебе разрешил так себя вести?
- А руки-то - вот они. Чем они тебе мешают? - Действительно, руки лежат по обе стороны от моей головы, уперлись в подушку, и зачем-то волосы на пальцы накручивают. Это зачем, интересно? Что за беспредел творится?
- Павел, мы с тобой договорились, что у нас не будет никаких интимных отношений. Я тебе не нравлюсь. Ты мне не нравишься. Все, что происходит на глазах у других - непонятный для меня фарс. Здесь нет посторонних, поэтому не нужно его дальше разыгрывать. - Может, логика подействует?
- Ага. Только я передумал. Я решил, что ты мне, все-таки, нравишься. Во всяком случае, сейчас - точно. - Все. Приплыли. Что дальше-то делать? Чувствую себя, как бабочка на иголке - пришпилена, блин, а меня разглядывают. Очень плотоядно. Только бабочка может крылышками трепыхать, пока концы не отдаст, а я способна лишь глазами хлопать и шипеть. Может, ядом в него плюнуть? Так бессмысленно - нет у меня яду, не научилась еще выделять...
- А, Бог с тобой. Насилуй. Только быстро. Я еще поспать хочу. - А, вот, зацепило: снова подзавис, операционка, похоже, хромает. Или оперативка, не помню... Но на лице явно написано: "Перезагрузка. Не выключайте питание".
Все, теперь я уже точно проснулась. Как, спрашивается, можно спать, когда тебя разбирает дикий хохот, и удерживает от истерики только абсурдность всего происходящего? Прабабушки, дорогие мои, кто ж из вас так нагрешил, что я теперь отдуваюсь?
О, посмотрите-ка, файлы зашевелились: на лице Павлухи появилось что-то осмысленное.
- Почему сразу насиловать? И зачем быстро? - И вот ради двух вопросов мы так долго думали? Что ж ты за крутой такой директор, если так туго соображаешь? Хотелось бы вслух этот вопрос задать, но - опасно. Не в моей ситуации.
- Потому что, если одна сторона не хочет, это считается насилием. А я ничего не хочу, кроме того, чтобы ты испарился. Или сдуло тебя отсюда ветром. Можешь сам уйти - любой вариант подойдет, только отстань.
- А ты точно не хочешь? Уверена? - Господи, дай мне сил. Я убью этого подонка. Вот только придумаю, как его убрать подальше - сразу же убью. Надеюсь, способ и средства придут ко мне озарением.
- Паш, решил насиловать - давай, не затягивай. Ожидание, знаешь ли, еще хуже.
- Ну, посмотрим сейчас, как ты не хочешь.
Ой, мамочки, да что ж творится-то? Ведь раньше способ действовал: притворяемся бревном. Не дергаемся, молчим, дышим через раз, какая бы вокруг тебя активность ни разворачивалась.
Если мужчина - не извращенный некрофил, ему просто надоест тебя тормошить, где-то на пятой минуте. А если еще задать вопрос, типа "Ой, а что это ты сейчас делаешь? Это зачем? Интересненько, это кто тебя научил?". Ну, проявить интерес, только научный - максимум десять минут терпения, и все - парень съезжает. Потому что самолюбие не выдерживает.
А тут - не работает! Не получается! Никакого, блин, научного подхода не выходит! Что ж ты, собака, такое делаешь, от чего внутри все начинает сворачиваться? Ай, нет, так нечестно! Ну, ведь колючий же весь, мне же не должно так нравиться...
Так, если зубы сжать, дышать через нос и постараться не дергаться - может быть, ему, все-таки, надоест? Я ведь не переживу такого позорища! Предложила, черт его возьми, изнасиловать... Да еще неизвестно, кто кого... Господи, да что ж ты со мной творишь...
Вот знаю же, что первый час после пробуждения нужно молчать - чтобы не ляпнуть чего лишнего! Кто меня за язык тянул? Нужно было, на крайний случай, расплакаться... Так нет, напросилась ведь...
А он-то, зачем так увлекся? Задела самолюбие, да так, что теперь не оттянешь, пока не успокоится?
Так, а если наброситься сейчас на него, задушить в объятьях? Может, угомонится, наконец... и перестанет... что перестанет? Доводить до умопомрачения, да так, что сердце заходится? Еще пара минут - и я сдамся, да что уж там - морально почти сдалась, идей... Да никаких уже идей не осталось, силы - только на то, чтобы молчать и не дергаться...
- Алёна! Привет! - Боже ж ты мой, счастье пришло, откуда не ждали: дружный топот ног и вопли на все окрестности... Мы так увлеклись, что не слышали, как Данька и Денис стучат в дверь? Или они попросту не стучали? Вроде, раньше таких выходок за ними не замечалось...
- Ой... А, что это вы тут делаете? - Все. Вот теперь я прикинусь трупом. Пусть как хочет, так и выкручивается. Хорошо, что одеялом полностью накрыты, иначе - реально от стыда сгорела бы.
- Паша, это ты? - Вот же, хорек, тоже под одеяло спрятался. Уткнулся носом в мою шею и, по-моему, тихо ржет. Тут не смеяться, тут плакать надо...
- Ребята, вас, разве, не учили стучаться, когда дверь закрыта? - О, хорек ожил, и даже показал остатки совести.
- А мы стучались, но нам не ответили. Мы думали, вас тут уже нет, хотели проверить... - Как всегда, тараторят в два голоса. Проверили. Жесткий удар по детской психике.
- Если не отвечают, тем более, заходить нельзя - люди еще могут спать. А вы их разбудите. - Точно-точно, я сплю и ничего не вижу, и не слышу.
- Мы по Алёне соскучились! - Маленькие мои, ну, почему именно сейчас? Я по вам тоже скучала, но по какой такой дурацкой причине вы в этот момент про меня вспомнили?
- Нам тетя Ира сказала вас разбудить! Все уже позавтракали, а вас всё нет! - Понятно. Значит, тетя Ира... У этой семейки дар - портить людям жизнь, причем, любыми способами... Ладно. Спать мне больше не судьба, на сегодня заряд бодрости уже получен. На кого бы его теперь выплеснуть?
- Так, шагом марш из комнаты! Алена еще спит, я никак разбудить не могу. - Вот, лучше бы молчал, Макаренко недоделанный
- А, так это ты ее так будил? А мы не поняли... - Снова хором галдят, попугаи мои неразлучники. Надо вмешиваться.
- Парни, если вы сейчас живо не уйдете и не забудете, что вообще сюда заходили, отец узнает о вашем поведении. Я сейчас встану и тоже спущусь. Дайте мне минут пятнадцать.
- Алёнка, привет, ты проснулась!
- От ваших воплей кто угодно глаза откроет. Конечно, проснулась. Я вам разрешала сюда заходить? Нет? Живо на выход!
Подействовало. Не хватало мне еще травм детской психики. Да какие там травмы? Только закрылась дверь - снова топот и гогот, стены ходуном заходили.
- Все, Паш, прекращай развлечения и вали. Через три минуты я пойду в ванную. - Так ведь и не шелохнулся, пока не напомнила, что вместо меня можно поваляться и на матрасе. А у меня и так уже болят все косточки.