Для того чтобы зачать ребенка, мне нужно чаще бывать вместе с мужем, резко ответила я.
Я не виделась с Генрихом почти неделю.
Алиса поджала губы:
Полагаю, в данных обстоятельствах он делает все, что может.
Ее ответ был предостережением: леди Алиса советовала мне быть осмотрительной и никогда открыто не критиковать своего отважного супруга. Лояльность англичан к своему грозному правителю изваяна из гранитаэто что-то вроде статуй с пустыми глазами, установленных в Вестминстерском аббатстве. Расценив мое молчание как знак согласия, Алиса налила мне порцию настойки из златоцвета девичьегобелых цветков с желтой серединкой, растущих у живых изгородей.
Если король бросит свое семя, почва, принявшая его, должна быть сильной и плодородной.
Пахло это зелье довольно неприятно, и я невольно передернула плечами.
Пейте! Это согреет ваше лоно и кровь. И вы сразу же забеременеете.
Генрих бросал свое семя в периоды затишья между осадными операциями, уделяя предельное внимание деталям. А я страстно молилась, чтобы результат оказался удовлетворительным.
Вы счастливы здесь? как-то спросил меня муж, надев сапоги и потянувшись через кровать за своим мечом.
Время было дорого, и Генрих не тратил его на то, чтобы раздеваться полностью, а потом снова одеваться.
Счастлива ли я? Нет, не думаю; однако и несчастной я себя не чувствовала. Одинокойда, но уже в гораздо меньшей степени благодаря компании очаровательно словоохотливого короля Шотландии. И к тому же я стремительно осваивала английский, как любил говаривать Яков.
Я не несчастна, уклончиво ответила я, огорченная тем, что нервничаю: мне хотелось бы быть более раскованной и разговорчивой в обществе своего сурового мужа.
Это хорошо. Я бы не желал, чтобы вы страдали.
Эти слова были сродни теплой ласке, и вдохновленная ими, я коснулась его запястья. Генрих погладил меня по голове и по всей длине волос.
Ребенок сделает вас счастливой, заметил он, а потом добавил: Вы ведь не боитесь меня или я ошибаюсь?
Боюсь? удивилась я, и мои щеки порозовели.
До сих пор я ни разу не бил жену.
Шутка получилась тяжеловесной, но я все равно рассмеялась и потянулась, чтобы поцеловать его в щеку. Теперь, похоже, удивился Генрих. Его губы были настойчивыми, а объятьякрепкими, когда он, оставив в покое свой меч и отбросив мысль о том, чтобы немедленно вернуться на войну, овладел мной еще рази это было выше всяких похвал.
Молитесь о сыне, Екатерина. Молитесь о наследнике для Англии.
И я молилась об этом, молилась страстно. А еще я молилась о том, чтобы Генрих чудесным образом в меня влюбился, если я смогу смеяться с ним и удовлетворять этот аспект его желаний. Пока я витала в радужных мечтах о светлом будущем, Мелён наконец-то пал. Обрадовавшись этому известию, я покорно выпила очередную порцию ужасного пойла от Алисы, тщательно нарядилась и как раз распаковывала арфы, когда приехал Генрих.
Завтра мы уезжаем, объявил он.
Куда же мы направимся? В Англию?
Мысленно запаковывая арфы обратно, я вдруг испытала острое желание увидеть свою новую родину. Поселиться в новом доме, где я смогу воспитывать детей и где у меня начнется то, что называется нормальной жизнью замужней женщины, пусть и королевы. Генрих не ответил: он внимательно читал только что доставленное письмо.
Так мы едем в Англию? не унималась я.
Сначала в Париж, сказал он.
Его глаза сверкнули. Должно быть, мой муж заметил страдальческое выражение на моем лице, потому что внезапно, удивив меня, обнял за талию и притянул к себе, коснувшись щекой моих волос.
Возвращение в ваш родной Париж вам понравится. Там мы отпразднуем нашу победу и устроим представление для местных жителей. Генрих горячо поцеловал меня в губы, возбужденный, вероятно, не только моей близостью, но и торжеством победителя. А затем мы вернемся в Англию, чтобы и там отпраздновать наш триумф. Возможно, к этому времени у нас также появится возможность отпраздновать зачатие нашего ребенка.
Произнесено это было весело и беспечно, но я слышала, как под моей ладонью пульсирует горячая кровь в его жилах, и чувствовала, что у меня в груди расцветает первозданная радость. Радость в ожидании любви, которая, без сомнения, возникнет и созреет между нами. Вот это и станет настоящим началом моей замужней жизни, когда мы вдвоем с Генрихом будем жить в Англии, когда сможем проводить вместе много времени, все лучше и лучше узнавая друг друга.
Я счастливо рассмеялась, и мой смех оказался заразительнымГенрих тоже улыбнулся.
Мне бы очень хотелось поскорее отправиться в Англию. Я уверена, что скоро почувствую в себе зарождение новой жизни.
Глава четвертая
Лондон, Англия, февраль 1421 года
Мне не нравится эта традиция, милорд. Я хотела бы, чтобы вы были со мной.
Вы слишком эмоциональны, Екатерина. Это ни к чему.
Это была наша первая размолвка на английской земле. Первая полномасштабная ссора, случившаяся оттого, что я пренебрегла своим обычным старательным притворством и произнесла первое, что пришло мне в голову.
А что наденете вы по столь торжественному случаю? спросила я, с удивлением рассматривая повседневные тунику и шоссы Генриха, тогда как я сама была разодета в пух и прахмеха леопарда и горностая, узор из французских лилий. Я стояла перед мужем, подняв руки, чтобы в полной мере продемонстрировать свой роскошный наряд, в то время как он с большим аппетитом трапезничал в наших личных покояхвпервые после долгого поста. На то, чтобы меня одеть, у четверых моих придворных дамБеатрис, Мэг, Сесилии и Джоанушел целый час. И вот теперь мы с Генрихом были наедине.
Разве вы не будете принимать в этом участие?
Нет. Он с неохотой поднял глаза от блюда с дичью, которую разделывал ножом. Меня там не будет.
Но почему же?
Это ваш день. Я не стану отвлекать внимание присутствующих на себя.
Меня сразу же охватила тревожная дрожь. Выходит, мне предстоит пройти это суровое, изнурительное испытание в одиночку? Оно еще не началось, а я уже чувствовала, как у меня вспотели лоб и спина под тяжелыми мехами. Способна ли я предстать перед широкой публикой с невозмутимым спокойствием, какое всегда демонстрировал Генрих? Я так не думала.
А если я очень попрошу вас пойти со мной, вы согласитесь? предприняла я последнюю попытку.
Генрих покачал головой:
Это традиция. Король Англии не присутствует на коронации королевы.
Мне не нравится эта традиция, милорд. Я хотела бы, чтобы вы были рядом со мной.
Я услышала дрожь в собственном голосе и внутренне сжалась от официального тона, на который невольно переходила в минуты испуга (одна из них наступила сейчас, когда я живо представила себе многочасовую церемонию, которую должна буду выдержать в одиночестве). Генрих тоже это заметил.
Вы слишком эмоциональны, Екатерина. Это ни к чему.
Но я в самом деле эмоциональна.
Я чувствовала себя брошенной в угнетающей, враждебной обстановке, словно ягненок перед закланием. Уезжая из страны, где я родилась, я взяла с собой лишь кольцо своей сестры, портрет Генриха, подаренный мне лордом Джоном, и горячее желание доказать самой себе, что я достойна расположения своего супруга-короля. Поначалу я во всем полагалась на мужа, но у него были свои дела и собственная манера с ними разбираться.
Это стало яснее ясного сразу же, едва мы ступили на английский берег. Оставив меня в Кентербери, Генрих отправился дальше, чтобы подготовить для меня достойный прием в Лондоне. Лучше бы он этого не делал! Я предпочла бы отказаться от торжественных приемов, лишь бы мой муж оставался со мной. Постоянные переживания из-за своей осанки, внешнего вида, необходимости вести себя строго определенным образом ужасно нервировали меня и очень утомляли.
Генрих аккуратно положил нож возле блюда, тщательно поправил его и вздохнул.
Вы будете в окружении придворных дам; они вас поддержат.
Я уже достаточно хорошо знала своих придворных дам и потому ответила довольно резко:
Они презрительно фыркают и насмехаются над моей неуверенностью.