Мой отец такой противоречивый. Белые считали его человеком чести, но не лишенным некого бунтарского духа. Рабыжестоким, но справедливым. Женапрелюбодеем. Кристоферскупым на деньги и чувства родителем. Для Изабель он был самым лучшим человеком на земле. А я? Я тоже стала так относиться к отцу, как моя сестра.
С годами я понимаю, почему я росла с мамой в хижине и только после её смерти он забрал меня к себе в дом. Эдмунду была присуща любовь к своим детям, независимо от кого они были рождены. От белой или чёрной женщины. Я думаю, что если бы я родилась не со светлой кожей, он всё равно забрал бы меня к себе. Он просто не хотел расстраивать мою мать, зная, как она любит меня.
Его любовь я почувствовала только в его доме. Мне никогда не дарили подарков. Мама дарила. Я думала, что это её подарки и только повзрослев, я поняла, что их передавал мне отец. У рабов нет денег и нет возможности что-либо купить. Всё что у них естьэто принадлежит хозяину. Так что все ленточки и отрезы материала на платья, дарил мне отец. А когда я поселилась в его доме, мои подарки стали ощутимей и богаче. Платья, ленты, туфли, украшения.
Он исполнял любые желания Изабель, поэтому ей было проще топать ножкой и кричать: «Я хочу!». Я так не могла. Я ничего у него не просила. Я попрошу только один раз. Один-единственный раз и не для себя. Я буду с ним диковата и застенчива.
Отец возвращается с плантаций, не успевает спешиться, как Изабель летит в его объятья с криком: «Папочка!». Я иду не спеша, опустив голову. Он обнимает её, а меня тянет к себе в объятья сам.
Отец часто брал нас в Сент-Огастин за покупками. Моя сестра бегает по всем магазинам, требуя всё, на что попадается ей на глаза. Я хожу рядом и молчу. Он покупает мне сам. На своё усмотрение. Лишь однажды я задержалась на миг у витрины с очень дорогой фарфоровой куклой. Она была такая красивая, что невозможно было оторвать от неё глаз.
Рука отца легла мне на плечо, как когда-то на похоронах матери.
Она тебе нравится, Лили? спросил он.
Да, тихо ответила я.
Отец ничего не говорит. Он просто заходит в магазин и покупает её для меня.
Эдмунд был самым лучшим отцом для дочерей, но не для сына. К сыну Кристоферу он относился очень строго и требовательно. Всё что сходило дочкам с рук, сыну он не позволял. Маса считал: только девочки имеют право быть легкомысленными и глупыми, у мальчиков такого права нет. Они будущие отцы семейства. От них будет зависеть семья и её благополучие.
Узнав о карточных долгах сына, он отказался их оплачивать.
Я не для этого купил ему эполеты, чтобы он проматывал мои деньги, играя с такими же дурнями, как он! кричал Эдмунд, комкая письмо сына.
Кристоферу пришлось продать породистого скакуна. Леди Джейн тоже раскошелилась, чтобы помочь любимому сыночку. Она тайком от мужа заложила свои драгоценности. Когда Эдмунд узнал об этом, был страшный скандал.
Ты тратишь деньги на Изабель и своего ублюдка Лили, в то время как наш сын должен влачить жалкое существование в нищете! кричала леди Джейн.
Пусть отправляется служить в военный форт на севере! Там довольствие за счёт королевской казны, заодно и уму наберётся, воюя с дикарями. Я выкупил твои украшения, но ты их не получишь. Я разделю их между Изабель и Лилией, как приданое, спокойно сказал Эдмунд.
Леди Джейн рвала и метала, но уже в своей комнате. Сорвалась на нескольких рабынях, отхлестав их по лицу. Разбила все статуэтки и разорвала скатерть на столике для чаепития. Муж на привычные выходки жены опять не обратил внимания. Он развлекался с нашей гувернанткой.
Чем больше я жила в его доме, тем сильнее привязывалась к нему. Он был рабовладельцем. Жестоким и справедливым. Он был типичным представителем высшего общества в колониях Америки. Твёрдо уверенным, что мир должен быть устроен так и не иначе. Мир, где существует две прослойки населения: хозяева и рабы. Благородные господа и простолюдины. У каждого своё место под солнцем. Его местоэто земля, которую получил его прадед за верную службу Его Величеству Карлу второму, в колониях Англии в Новом Свете. Он гордился своими английским родовитыми предками и родственниками. Но, не смотря, на все его достоинства, быть его рабой я бы не хотела. Меня ждала бы участь всех его красивых рабынь. Постель.
Слава богу! Мне повезло родиться его дочерью. Даже незаконнорожденной, я была его родной кровью и плотью, которой он не стыдился. Никогда.
ГЛАВА 4. Лука
На мой шестнадцатый день рождения отец взял меня собой в Сент-Огастин. Мы выехали с рассветом, чтобы добраться до города к полудню.
Я спрашивала:
Почему еду только я? Почему не берём Изабель?
Он улыбался отвечая:
Так надо. Изабель соня и рано встать не сможет.
Я была так горда, что отец взял только меня. Прижавшись к нему в экипаже, я закрыла глаза от счастья. Мой отец. За эти шесть лет я очень сильно полюбила его. И мне, казалось, что я всегда жила с ним в его доме. Маму я вспоминала, конечно. Часто ходила к ней с цветами. От того холмика, под которым лежала моя мать, не осталось ничего. Только высокое дерево напоминало мне, где искать её.
В дороге меня растрясло, и отец прикрикнул на раба-кучера, чтобы он не гнал лошадей. В Сент-Огастин мы приехали не к полудню, а к обеду.
Отец помог мне спуститься с экипажа. Я взяла его под руку и он, похлопывая по моей ладошке, гордо вздёрнув подбородок, вышагивал со мной по улицам города.
Мужчины здоровались с ним и цеплялись за меня любопытствующими взглядами. Женщины улыбались отцу. Он был очень красивый и видный мужчина. Неудивительно, что каждая мимо проходящая красотка томно вздыхала. В толпе знакомых и простых зевак мы были интересны. Улыбки и восхищённые возгласы в лицо, за спиною сменялись шипением.
Это его дочь от рабыни?
А она хороша!
Зато он глупец, что признал её!
Нет, ну что вы! В ней чувствуется английская порода.
Её мать точно чёрная?
И всё в таком духе. Я пропускала мимо ушей их слова. Главное, что отец мной гордился. Я уже пять лет называла его «папой» и так же, как Изабель, бежала ему навстречу.
Не только я пропускала всё это мимо ушей. Отец тоже делал вид, что не слышит. Если честно, он был очень богат. Это богатство позволяло ему делать всё, что он пожелает. Его никто не мог прилюдно осудить или задеть. Боялись. Они только и могли, что шушукаться по углам, как крысы.
Я шла рядом с ним и улыбалась. Улыбалась не просто так. Мой отец приготовил мне сюрприз. Об этом он сообщил, когда мы въезжали в город. Я хлопала в ладоши, как маленькая девочка, услышав об этом. Любой его подарок для меня был особенным, потому что подарен им.
Прогулявшись по бульвару и подразнив местную высшую знать, мы зашли к модистке мисс Ричмонд. Она была самой лучшей портнихой в Сент-Огастине. Её платья и шляпки шились по последним веяниям Парижской моды. Услуги мисс Ричмонд не все плантаторы могли себе позволить. Мой отец мог. Он одевался только у неё.
Мы зашли в магазинчик и колокольчик на дверях звякнул. Мисс Ричмонд появилась, словно ниоткуда.
«Она фея», подумала я. Нигде нет дверей. Только ярко-голубые драпированные стены и шторы на огромных окнах. Их так много, но открыты только два, а лёгкий ветерок чуть покачивал небесного цвета ткань.
Ах! Мистер Дарлингтон! всплеснула она в ладоши, ослепив белоснежными зубами. Как я рада вас видеть вновь!
Я тоже рад, моя дорогая мисс Ричмонд! так же улыбнулся ей отец, уже поднося к своим губам её пухлую ручку.
А это наша красавица, Лилия? она пробежалась по мне своими голубыми глазами. А вы были точны, когда говорили мне её размеры.
Мой отец снова улыбнулся, но в этот раз его глаза хитро блеснули, смотря на мисс Ричмонд.
Я засмущалась. Похоже, отца и портниху связывали не только заказы платьев.
Идём, родная! она потащила меня за руку. Твоё бальное платье уже готово.
Я растерянно посмотрела на отца. Он кивнул в знак одобрения, мол, иди. Я пошла за портнихой. Голубые шторы разлетелись по сторонам и, за ними открылась комната для примерок, где две чёрные рабыни уже расправляли платье для меня.
Боже, как же оно было восхитительно моё первое бальное платье. Даже лучше, чем у Изабель в прошлом году.
Когда моей сестре исполнилось шестнадцать, она дебютировала на балу в Сент-Огастине, а я была дома. Я даже не мечтала, что буду иметь такую возможность. Леди Джейн говорила, зло ехидничая: «Черномазым ублюдкам там не место! Даже не мечтай, появиться в приличном обществе!». И вот мне сегодня шестнадцать, а завтра бал. Его даёт полковник Фюргенсон в своём особняке.