В наших головах шумит хмель, по голым шеям стекает пот, я прижимаю к своему боку какую-то девчонку-латинос, с которой только что был, и слышу, как Ник пьяно признается, отпихивая ее прочь и крепко обхватывая меня рукой за плечи:
Я люблю тебя, парень, хоть ты и придурок! И Лукаса тоже! Но если он еще раз втянет нас в подобное дерьмо, клянусь, я первый съезжу ему по роже! Ну, давай, требует, скажи, что ты мне тоже, как брат! Скажи, Картер!
С Лукасом мы друзья, а вот с Николасом гораздо ближе. Мы росли вместе, наши отцы компаньоны и нет такого секрета, который бы мы не знали друг о друге. Но когда он в нахлынувшей эйфории треплет мои волосы, я не уверен, что он не успел вдохнул травкиглаза у Ника странно блестят. Однако я сейчас и сам изрядно пьян, чтобы это понять.
Ник задирается ко мне, я шутя даю ему сдачи, и мы оба со смехом валимся в траву под оглушающие звуки рока, в которых я вдруг разбираю слова песни Энди Блэка «Это мое Воскрешение» и застываю, услышав знакомый голос
Картер, сейчас же иди домой! Тебе пора! Ты уже изрядно нализался, а если учесть, что тебе нет восемнадцати Чувак, это слишком!
Нет, я обманул. Один секрет от Ника у меня все-таки есть.
Алекс. Снова он. Пришел за мнойсраная паинька. Такой же правильный и вышколенный, каким я его помню.
Я пьян и натянут, как струна. И волна куража шибает меня, сжимая пальцы в кулак. Этим кулаком, вскочив на ноги, я разрезаю воздух перед собой, пытаясь достать Алекса.
Это не первый мой алкоголь и не первая сигарета. Она падает и гаснет, и я пинаю ее носком кроссовка, достаточно крепким, чтобы врезать кому-нибудь по яйцам. Чтобы как следует наподдать.
Так мне кажется. И так есть на самом деле.
На хер иди! я подаюсь вперед, но спотыкаюсь и ударяюсь плечом о чью-то тачку. Матерюсь, оборачиваясь. Да пошел ты! ору, пытаясь схватить Алекса, но оседаю задницей на пол, и слышу в ответ «Заткнись!».
Плевать! Я запускаю в него пустой бутылкой и снова посылаю подальше. Алекс умер, а я жив, и мне решать, заткнуться или орать во всю глотку.
Эй, чувак! Ты кому это? Ник ловит меня за ворот футболки и швыряет на землю. Навалившись сбоку, заключает в захват. Ты перебрал, придурок, успокойся!
Но где там. Музыка в колонках стихает, и все оборачиваются в нашу сторону. Сдвигаются ближе, отчего ночной воздух, разгоряченный жаром потных тел и дымом костра, становится плотнее.
Здесь все любят зрелища, и кто-то из парней громко смеется, называя меня «Психом». Но уже через пару мгновений, в которые я успеваю сбросить с себя Ника и оказаться на ногах, захлебывается стоном, согнувшись пополам.
Даже пьяный я сильнее и быстрее каждого из них, и готов доказать это столько раз, сколько потребуется.
«Картер, остановись Картер!»
Алекс?!
Я готов поклясться, что вижу егосвоего брата. Он стоит у края обрыва, на границе света и темноты, в джинсах, майке и расстегнутой рубашке, у которой подогнут воротник. Его темные волосы над чистым лбом взъерошены, губы приоткрыты, словно он еще не закончил разговор, а в синих глазах горит прежний свет надеждымальчишка-мечтатель с легкой улыбкой, от которой в моей темной душе всегда отступали тени.
Алекс.
Даже мертвый, он продолжает верить в меня и видеть другим. Отличным от этой паршивой своры молодой дряни, окружившей нас, и мне никогда не узнать ответ: «Почему?»
«Почему не я, Ал?»
Однажды я пообещал тебе, что никогда не задам себе этот вопрос. Но я соврал. С тех пор, как ты погиб, я задаю его себе каждый день. Каждую долбанную секунду, в которую остаюсь наедине с собой и своим отражением, я спрашиваю себя: «Почему?!». И это разбивает сердце.
«В ту неделю моего наказания я сдержал обещание, как ты просил. Я пришел домой под утро лишь на следующую ночь, и это не оказалось сюрпризом для отца. Его старший сын всегда жил по своим правилам, и он был вынужден начать с этим считаться, как я и рассчитывал. Но тынет. Ты всегда был упрямым.
Мы стояли с тобой на углу Четвертой улицы и сквера, в котором столько раз играли в детстве, неожиданно столкнувшись здесь нос к носу ранним вечеромтакие одинаковые и вместе с тем разные, и спорили. Спорили, мать твою, о том, что в последнюю минуту нашей общей жизни не имело никакого смысла!.. А в это время сорокалетний Билли Боуэн уже вел свой грузовик по Майл-роуд и орал песню: «Горячая девчонка, подмигни мне! Не видишь, мне нужна передышка!» так он потом расскажет Когда что-то пошло не так.
Сначала громкий хлопок, поворот, резкий удар по тормозам, и когда Билли понял, что разорвалось переднее колесо и попытался что-то сделать, груженый автомобиль уже потащило юзом к обочине.
Никто не виноват. Несчастный случай. Позже адвокаты компании-перевозчика смогут это доказать.
Но тогда я его не виделгрузовик. Я стоял спиной к дороге и орал на тебя, но ты заметил.
В тот момент, когда нас оглушил визг тормозов, ты налетел на меня, оттолкнул прочь, а сам
Клянусь, мне показалось, что я успел поймать твои руки. Они были так близко и пальцы уже коснулись моих И если бы я не падал, я бы смог тебя вытащить, Ал. Смог! Но все решило мгновение.
Тебя смяли, брат, как фольговый пакет из-под чипсов. Хлоп! Шмяк! И тебя не стало.
Только кровавый след на дороге и темнеющий горизонт перед глазами, расколовшийся надвое.
Сука! Алекс, я тебя ненавижу! За то, что ты сделал с собой! За то, что сделал со мной!
За то, что пока я не сдохну, я буду жить со знаниемтам должен был погибнуть не ты. Я!
Как ты там сказал? В ту нашу ночь откровенного разговора, когда плёл мне рассказ о своей любви? Что тебе больше никто не нужен, кроме нашей девчонки-соседки?.
Так какого же черта, Ал, ты сделал выбор?! Какого дьявола позволил себе умереть?! Дурак! Почему не подумал, как без тебя буду я?!..
Я никогда тебя не прощу. Никогда!
И не дам уйти.
Одна душа на двоих, помнишь? Моя в тот день надорвалась у корня и больше не смогла прирасти.
Пусть я ору на тебя, но ты все еще здесь, потому что нужен мне. Как воздух.
О, нет, я не готов тебя отпустить, слышишь?! Нет!
Я стою на Утесе среди людей-шелухи, потный и грязный от следов чужих рук и крови на сжатом кулаке, натянутый злой тетивой, и понимаю: ты был лучше каждого из нас. Так почему ты, а не я, Ал? Почему?! Кто в этом долбанном мире отвечает за справедливость?!
Я смотрю на тебя, словно живого, и во мне нарастает крик. Он вырывается из каждой клеточки тела колючими крупицами, вспарывает вены острыми лезвиями и расширяется в груди огненным комком боли Мое сердце рвется на куски. Снова.
Когда-нибудь оно порвется, и я отпущу тебя, чтобы самому низвергнуться в ад. Но не сейчас. Не сейчас, Ал!
Картер, нет!
Ты выставляешь перед собой руки, но я уже мчусь вперед, сорвавшись с места. Сдираю с себя футболку и кидаюсь с обрыва в черную пропасть Туда, где в темноте под нами шумит океан. Чтобы потушить эту вспышку боли, с которой не могу справиться.
Чтобы стать к тебе ближе.
Хоть на секунду.
Упав в холодную воду, кричу сначала душой, а потом горлом. Бросаюсь в высокие волны снова и снова, широкими гребками рук забираюсь вперед, пока не остается ни голоса, ни сил, и пока волны не вышвыривают меня на берег.
Глава 6
Лена
Лена, тебе пора, скоро автобус! Вот твой школьный обед! И, пожалуйста, в этот раз не забудь его съесть, дочка. Ты и так светишься, я переживаю, а после музыкального класса вернешься позже обычного.
Спасибо, мам! Я постараюсь.
А вот и твой обед, Николас! Здесь сэндвич с запечённой индейкой, как ты любишь. Кстати, Марк просил тебе передать, чтобы после школы ты заехал к нему на работу.
Ладно, заеду.
И еще кое-что просил сказатьто, что тебе не понравится. Он забрал ключи от твоего мотоцикла. На этот раз всерьез.
Мы все стоим на кухне у барной стойки, на которой лежат сложенные мамой в бумажные пакеты ланч-бэгидля меня и для Ника, и собираемся уходить. Во всяком случае, я уже допила свой сок и съела печенье, однако Ник встал так, опершись рукой о спинку моего стула, что его не обойти, и мне приходится молча ждать, пока он не уйдет первым.
Мама не успевает договорить, как Николас возмущается:
Как?! Почему это?
Потому что у тебя есть «Шевроле», парень, и потому что в субботу ты вернулся домой поздно ночью весь пропахший алкоголем. Все снова повторилось, Ники, она невозмутимо пододвигает к нему обед, хотя ты обещал нам быть ответственным. Эти ночные прогулки неизвестно с кем однажды могут для тебя плохо закончиться.