А вам известно, что место это уже дважды тщательно исследовали криминалисты? в голосе главреда зазвучал металл. И что никаких, слышите, никаких следов убийства там обнаружено не было?
А вам известно, Мелехова подалась вперед, что трудница Эвелина Томашевич, именно трудница не монахиня и даже не послушница, обратите внимание на этот немаловажный факт действительно исчезла. И вместе с ней исчез некий предмет, принадлежащий монастырю? Что именно пропало не раскрывается, и меня, поверьте мне на слово, Ковалев, абсолютно не волнует, что там у них пропало. Потому что это дело монастыря, и потому что в некоторые вопросы ни мне, ни вам, ни кому-то еще совать свой нос не полагается! А если тема похищений вызывает у вас столь нездоровый интерес, к тому же подогретый, насколько мне известно, личными мотивами, то должна напомнить, что пристрастность в журналистике недопустима! Голос главреда становился все громче и громче, напитанный и усиленный многократным отражением от стен кабинета, внезапно пришедших в движение, И, несмотря на то, что мне искренне жаль вашего бра-а-ата, его исчезнове-е-е-ение не да-а-ае-е-етвампра-а-а-ававыстраива-а-а-атьту-у-у-утсоверше-е-е-еннофа-а-а-анта-а-а-асти-и-и-иче-е-е-ески-и-и-ы-ы-ы-ете-е-е-ео-о-ори-и! По-о-о-ока-а-а-а-йа-а-агла-а-а-авныйре-е-еда-а-акто-о-о-орэтойга-а-а-азе-е-е-еты, Ко-о-ова-а-а-альо-о-ов, ни-и-и-и-икто-о-о-о-о Людмила Ивановна вдруг осеклась. Кирилл, что с тобой? Опять?! Тома, у него опять началось!!!
Женщины бросились к парню, который стал заваливаться на стуле, закатив глаза.
Тома, держи ему голову! Что? Нет, не надо врача у него это бывает. Скоро пройдет. Сбегай за водой.
Синий, желтый, зеленый
Синий желтый зеленый
Кирилл, не открывая глаз, застыл, откинувшись на жестком стуле, медленно, сантиметр за сантиметром, мысленно восстанавливая контроль над двигательными функциями тела. Синее небо, желтое солнце, зеленое море. Синее небо желтое солнце зеленое море С детства заученная мантра позволяла отрешиться от внешнего мира в эти мучительные минуты. Впрочем, полного отрешения добиться не удавалось никогда.
Нет, ну не увольнять же его, в самом деле! голос Мелеховой, уже вполне нормальный, но слегка раздраженный.
Что ты, Людочка, что ты! Неправильно, не по-человечески это! суетливо кудахчет Пихта.
А как быть? Ведь лезет же, даром что убогий.
Тссс Что ты, вдруг слышит?
И что? Пусть слышит! Расследование, слыхала? Где слов нахватались? Ох, сердце что-то колотится
Дверца сейфа скрипнула, отворяясь. Горлышко бутылки тихо звякнуло о край рюмки, забулькал наливаемый в рюмки коньяк.
Будешь?
Ой, Люда, неудобно как-то. При Кирюшечке.
Ну, как знаешь!
Синий Желтый Зеленый Запах коньяка разлился по кабинету. Зашуршала обертка конфеты. Мышцы ног откликнулись дрожью на мысленный приказ. Тепло расползлось вниз по икрам. Уже скоро. Синий, желтый, зеленый Скоро Чья-то сухая ладонь коснулась его лба. Пихта. Кирилл с трудом удержался от того, чтобы не оттолкнуть ее руку. Слишком рано. Одно неловкое движение и он свалится на пол. От одной лишь мысли о том, что эти тетки, причитая и охая, будут поднимать его с пола, парня снова замутило. Скрипнули под ковром рассохшиеся половицы паркета Тома вернулась на место.
Людочка, ты там говорила про его брата, он же вроде как пропал без вести?
Да, нехорошо получилось. Разозлилась чего-то, Мелехова вздохнула. Он, видишь, Кирилл-то, все не успокоится никак. Марк ведь ему практически отца заменил. Возился с ним все время, как нянька. Никто не верил, что Кирилл вообще ходить будет, а Марк не сдавался. Он такой упрямый был. А потом пропал
Какой ужас! А с отцом-то что случилось?
Ты не знала? Зарезали его где-то в Сибири, в Кемеровской области. На заработки он ездил. Доездился
Ах! Пихта всхлипнула, всплеснув руками. Бедняжечки! А я и не знала! Люда, ты знаешь, я обязательно зайду к ним! Такое горе Может, нужно помочь как-то? Ах!
Кирилл шумно втянул воздух сквозь сжатые зубы.
Кирюшечка! Тома вскочила со стула.
Все в порядке! Кирилл жестом остановил явно намеревавшуюся кинуться к нему на помощь Пихту. Людмила Антоновна, я прошу прощения.
За что, Ковалев? Мелехова нахмурилась.
За глупую статью, Кирилл, не глядя в глаза главреду, наклонился, массируя ноги. Вы абсолютно правы, я не должен был заниматься этими нелепыми расследованиями, не посоветовавшись с вами. Он вдохнул и резко встал. Острая боль пронзила ноги от голени до бедра. Обычно после приступа он около часа растирал сведенные судорогой мышцы, перед тем как подняться. Но сейчас
А также прошу прощения
Кирилл сделал шаг. Скрюченная стопа скосолапилась, и его повело всем телом вперед. Как всегда в такие моменты, время словно замедлилось, давая возможность взведенному, как пружина, мозгу просчитать все возможные варианты. Шаг. Простейшая команда, передаваемая телу нейронами мозга, и беспрекословно, на уровне рефлекса выполняемая им, но выполняемая при одном условии тело должно быть здоровым. И это условие сейчас не работало. Левая нога не слушалась. Кирилл замахал руками, отчаянно пытаясь удержать равновесие. Шаг! Пусть с опозданием, но мышцы ожили, выдвинув левую ногу вперед. Он облегченно выдохнул.
Прошу прощения за отнятое время.
Ковалев, стойте!
Он не отреагировал, помня, что самое главное для него в эти мгновения найти точку, на которой можно сосредоточить все внимание.
Кирилл, поймите, я вовсе не хотела вас обидеть!
Я понимаю, он впился взглядом в натертую до блеска дверную ручку и подался вперед, по направлению к выходу из кабинета.
Но я просто обязана была вас уберечь!
Да, конечно, благодарю вас.
Ручка металась вверх-вниз перед глазами. Шаг, еще шаг. Продвинуться на полметра вперед, нырнув всем телом вниз, словно споткнувшись, и тут же, в последнее мгновение перебросить вес тела на другую, такую же полубеспомощную ногу. Повторить это снова и снова. Кирилл остановился у самой двери. Конечно, сейчас хорошо было бы обернуться и посмотреть им в глаза, но тело его пока было не готово к таким драматическим жестам.
Я увольняюсь.
Кирилл кое-как открыл дверь и вывалился в коридор.
***
Вероника Осипова этим утром пребывала в превосходнейшем настроении. В 9:58 она выпорхнула из лифта и легкой походкой направилась вдоль по коридору к офису «МедиаПро», в такт звонко цокающим каблучкам перелистывая на экране айфона утреннюю партию селфи, которые, включая самую свежую дюжину «лифтолуков», сделанных только что, по строгому и чрезвычайно самокритичному рейтингу Вероники, варьировались где-то между «предельно классными» и «классными запредельно». Девушка слегка замедлила шаг у самых дверей офиса и, сделав наконец нелегкий, но приятный выбор, решительно ткнула пальчиком в экран, отправляя свой необычайно романтичный, сделанный полчаса назад на фоне едва тронутой осенней желтизной аллеи снимок, в гламурную сеть личных интернет-аккаунтов, одновременно приложив сумочку к электронному замку на двери. Погребенная где-то в нижних слоях сумочки, карточка сработала не сразу, и девушка, слегка раздраженно поджав пухлые губки, придавила сумку к замку. Дверь, пискнув, отворилась. Вероника вошла внутрь и, бросив мимолетный взгляд на часы на стене (ровно10:00!), быстро зашагала по направлению к приемной.
Комната менеджеров, расположенная напротив, уже гудела привычным утренним шумом рекламного агентства. Трещали городские телефоны, заливались рингтонами мобильники, яростно стрекотали принтеры, выплевывая в лотки медиапланы рекламных кампаний. Утробно рычала кофеварка подарок благодарных клиентов перемалывая утреннюю порцию зерен.
Мальчики и девочки, привет! девушка помахала коллегам айфоном.
Девушки ответили достаточно сухими приветствиями и кивками. Реакция мужской половины была более эмоциональной:
Привет, Вероничка!
Как там «урожай лайков»?!
Ух ты! Это что? Самый свежий айфон? Двадцатый что ли?!