Избавь меня от этой душещипательной истории, прошу я, садясь в машину.
Слушай, Серег, а подружка твоя приезжала?
Да, она еще в доме. Думаю, тоже скоро уедет. Такси ей закажи, ладно?
Без проблем.
До понедельника, говорю я и завожу мотор.
Леша, отходя в сторону, почти сразу возвращается в дом, чтобы продолжить гулянку. Я улыбаюсь всю дорогу. Как ни крути, а есть что-то классное в таких попойках. Отвязанное и беспощадно молодое. Я чувствую себя снова студентом, улыбаясь в темноту ночной дороги. А потом снова и снова вспоминаю податливую и покорную Амину. Ее стоны и вздохи, крики, которые она не успевает заглушить, за которые я не смею ее наказывать.
У меня снова стоит, и теперь я не пытаюсь отвлечься от возбуждения. Хочу ее еще раз. Нужно будет назначить встречу через неделю. Или раньше. Давно такого не было. Надо же.
Оставляя машину в боксе, я поднимаюсь в квартиру, хотя всеми мыслями я еще в спальне с моей девочкой. Хочу еще раз почувствовать, как она кончает. Такая тесная, горячая, влажная. Но мне светит сейчас только синтетическое удовольствие, устроенное собственной рукой. Но и это поможет. Хоть ненадолго.
К черту неделю ожидания. Завтра же мы встретимся снова. Я придумал эти правила, я же их и отменю. Скидывая по пути одежду, я спешу в душ. Горячая вода бьет мне по спине. Я упираюсь одной рукой в стенку, второй обхватываю член. На нем засохла ее смазка. Я опускаю глаза и не верю.
Вашу мать! Это не смазка, а кровь.
Почему?
Как?
Разве это возможно?
Я не мог затрахать ее до крови. Секс был достаточно жестким, но у меня член, а не опасная бритва!
Единственное более или менее вменяемое объяснениемесячные.
Амина совсем головой поехала? Мы это не обговаривали, но разве такое нужно упоминать? Это вроде бы очевидно.
Я вспоминаю ее письма и не верю. Но кровь на члене более чем убедительна.
Есть еще один вариант.
Она была невинна.
Предыдущие встречи мы только играли, без проникновения. Об этом ей тоже стоило упомянуть заранее.
Женщиныковарные стервы.
Черт знает что, но понимание, что я мог лишить ее невинности, заводит меня еще сильнее. Я вожу рукой по члену, стирая следы крови самой горячей партнерши, что у меня была. Теперь многое становится ясно. Ее неуверенность, отсутствие инициативы и просьб. Слишком тихая и на все готовая.
Я должен был догадаться?
Нет.
Она хотела?
Очевидно.
Ей понравилось?
Без сомнения.
Прокручивая в голове все нюансы нашей близости, я двигаю ладонью и нарочно оттягиваю разрядку. Оргазм все равно догоняет меня, и я кончаю, вспоминая, какой тесной она была.
Девочка точно должна будет объясниться со мной. И мы повторим. Возможно, не раз.
Я ложусь спать, запрещая себе придумывать, какими будут эти повторения. Стараясь не зацикливаться на мысли, что раньше меня Амина так не возбуждала. И вела она себя иначе? Неужели дело именно в первом опыте?
Утром меня будит сигнал мобильного. Я открываю один глаз, чтобы отключить звук почты, но это мессенджер, Амина. Ее сообщение вмиг заставляет проснуться. Я сажусь на кровати, тру глаза, ощущая странные вибрации. Волнение? Как будто мне опять семнадцать, и я сам гребаный девственник, на которого мельком посмотрела симпатичная одноклассница.
Сережа, прости, вчера не смогла приехать. Буквально перед выходом стало плохо. Хотела предупредить, но перед глазами все плыло. Надеюсь, ты не злишься. Целую.
Остаток воскресенья я мечусь по дому, как тигр в клетке. Сто раз собираюсь позвонить Лешке, но скидываю звонок, не дождавшись гудков. Что я у него спрошу? Хей, приятель, кто из твоих гостей девственница? Я тут трахнул одну нечаянно.
Пытаюсь вспомнить, что на ней было надето. Кажется, платье. Кажется, красное. Не рассмотрел в темноте. Точно был тонкий шарф.
Как это все совпало, черт подери? Я велел Амине приходить в платье и чтобы шарфик был на шее. Она знала, для чего мне понадобится этот аксессуар, а вот та дурочка вряд ли. Почему она не сопротивлялась? Вроде была не пьяная? Я бы заметил.
Проклятье.
Нет, звонить Белову не стал. Может, как-нибудь по случаю расспрошу.
Одно хорошо, я точно никого не насиловал, не заставлял. А ведь чуть не поставил условием кляп. Вот тогда было бы сложнее самого себя оправдать. Рот моей вчерашней незнакомки был свободен почти всегда.
Теперь я припомнил, что она вздрогнула, когда я подошел сзади и накрыл ее губы рукой. Но потом она могла сказать. Могла послать меня к черту, вырваться и убежать, а не сосать мои пальцы, демонстрируя хороший потенциал для минета.
Проклиная в сотый раз все на свете, я снова потащился в душ. Потому что невозможно было не представлять, как она стоит на коленях и отсасывает мне.
Она
Я не знал ее имени, не видел лица, не слышал голоса. Но каким-то чудесным образом эта девушка умудрилась угодить всем моим темным желаниям. Не зная сценария, она отлично отыграла его. Как? Как, черт подери, такое возможно?
Ответ был прост.
Она не играла, а наслаждалась моим доминированием и своим подчинением. Одна эта мысль заставила меня кончить почти мгновенно. Моя девственница была идеальна для меня, а ядля нее. Она хотела именно такой первый раз, поэтому и не сопротивлялась.
Чистая и невинная, потому что хранила себя достаточно долго.
Порочная и покорная, потому что отдалась незнакомцу в первый раз. И кончила. Дважды.
Вспоминая ее вкус, я тоже пошел на второй круг.
Если не помру от обезвоживания, то завтра моим потенциальным стажерам будет почти легко. Я, наверно, не смогу быть не в духе после такой убойной дозы секса и дрочки.
Не сбылось. Я не выспался, потому под вечер меня осенилоя же кончил в нее. Ко всему прочему добавилась еще и перспектива стать отцом.
Ночью мне снилась моя невинная дива. Она оказалась школьницей, младшей сестрой Алешки, разумеется, забеременела. Ее отец собирался кастрировать меня, а потом протащить по всем инстанциям, включая прессу, и, в конце концов, посадить.
Я просыпаюсь в холодном поту, отчаянно радуясь, что живу в реальности с хмурым питерским небом, бесконечными утренними пробками и запахом свежей выпечки из ближайшей пышечной.
Вхожу в лифт, наслаждаясь одиночеством. Почти всегда приезжаю в офис первым, чтобы спокойно поработать лишний час, но сегодня не тот день. Двери почти закрываются, но их блокирует портфель, а потом и его обладатель протискивается, не дожидаясь, чтобы створки разъехались.
Привет, говорит Лешка, ухмыляясь.
Мне становится жарко, но я здороваюсь, как обычно.
Я решил поработать сегодня побольше. Мы на финиш выходим по делу Самарина, болтает приятель, как обычно, о работе.
Да, слышал. Прогноз хороший, да? уточняю я аккуратно.
Да, все вроде бы на нашей стороне. Но ты же знаешь.
Киваю. Потому что знаю, наше правосудие умеет удивлять. У Леши первое крупное дело. Ему очень нужна победа для хорошего старта в карьере. Хотя и проигрыши закаляют. Может даже лучше.
Уверен, все будет отлично. В любом случае, поработать чуть больше обычногоэто хорошо.
Леша усмехается, и я читаю в его глазах: Ох уж этот трудоголик Бельский. Ну да, я такой.
А у тебя сегодня стажеры, да? меняет он тему немного неожиданно.
Меня это настораживает и не зря.
Да. А что?
Там девочка будет. Знакомая. Подружка моей Наташки. Ты с ней попробуй
Что? перебиваю я, раздражаясь.
Леша сразу дает заднюю.
Да ничего особенного, Cереж. Попробуй не перегрызть ей горло до смерти и не всю кровь выпить.
Ничего не могу обещать.
Я хмурюсь, но, в принципе, доволен. Никаких блатных у меня в помощниках не будет. Леша знает это, и странно, что заикается о своей знакомой. Наверно, и правда волнуется.
Неужели из-за той курицы, которая бросила юрфак после моей стажировки в прошлом году? Так это не я виноват. Она сама оказалась непрофпригодной.
Как вечеринка, кстати, прошла? Твой друг очнулся? Все выжили?
Да-да, только на ковер персидский наблевали. Отец еще не видел. Может, не заметит совсем.
Хорошо бы.
Я смеюсь бессовестно громко, и Леха хмурится, делая вид, что обиделся.
На этом ты закончил свой запоздалый подростковый бунт?
Не знаю. Наверно, отвечает он.
И я точно знаю, что Белов будет чудить еще пару лет. А потом перебесится, женится на своей Наташе и уйдет с головой в работу. Он хоть и придурок, но надежды подает. Может, и зря я его забраковал три года назад. Сейчас бы мне помогал. Но Белов слишком избалован достатком. Ему все подавали на блюдечке. Пусть закаляется без блата не на самых простых делах.