А как можно было самому не заметить? взмахнула я руками и опустила их на виски. Хорошо, допустим, ты спал со многими, но когда потом увидел её беременной, или уже с ребенком, у тебя не зашевелились воспоминания о недавнишней связи? Ты не провел аналогии, что ты там был, и вот оно!
Да там тоже был не только я! ляпнул Донун и отвернулся к кухонному окну во всю стену. Он замолк. Я, выдохшись, уткнулась в ладони, ощущая единственную приятностьсвободу ступней от каблуков. Оказывается, госпожа Ким та ещё штучка. Тоже крутила сразу с несколькими. А такая приличная с виду женщина изнасилованная сразу несколькими мужчинами несколькими мужчинами. «Там тоже был не только я». Одновременно? О нет. Черт. Нет, нет. Мой муж не садист и извращенец, он лучше Йесона и Химчана, он бы так никогда не сделал.
Донун, ты ведь не имеешь никакого отношения к групповому изнасилованию, которое с ней приключилось?
Он резко обернулся, в расстегнутой сверху на две пуговицы рубашке, сердитый, но не на меня, а на сокрытую от него тайну и людей, сделавших это. В его очах вспыхнул огонь, и он навел меня на мысль, что я попала в цель.
Откуда ты знаешь, что её изнасиловали? прищурился он. Она с тобой поделилась этим?
Я знаю это, но ты не ответил. я встала и подошла к нему, медленно, крадучись, не отводя взгляда от его вишнёвых глаз. Ты не имеешь отношения к этому преступлению?
Милая, давай собираться? Мы опоздаем на самолет. А ты ещё в костюме.
Имеешь или не имеешь? крикнула я.
Я иду переодеваться. слегка толкнул он меня, обходя и идя в спальню. Я не стала ловить его, но развернулась следом. Мой голос задрожал, дребезжа посередине горла.
Ты насиловал её, Донун?! он остановился. Его руки задрожали от злости, как и всё моё тело, переполняемое тысячей болей, обид, разочарований и сомнений.
Я не хотел бы тебе никогда врать, но я не хотел бы и чтобы ты знала об ужасных ошибках в моём прошлом. Донун обернулся через плечо. Зачем ты начала это всё? Я жалею о многом, сделанном в молодости, и есть вещи, о которых я жалею сильнее всего.
О боже! заплакав, без всхлипов и мелочных рыданий, я опустилась на стул. Слезы просто текли по щекам. Ты насиловал её ты такое же чудовище, как они эти другие, чужие и жестокие мужчины!
Да я был не в себе! Донун вернулся ко мне и сел на корточки, вглядываясь в моё лицо, но я отводила его в бок. Я даже не смог вспомнить на следующий день, что я сделал! Я до сих пор толком не помню ни одного связного обрывка той ночи! Я принял наркотики и так вышло
Ты ещё и чертов наркоман! отбила я от себя его руку, которую он протянул. Хуже представить себе было трудно. Идеальный парень, за которого я вышла замуж, в один миг оказался алиментщиком, насильником и наркоманом.
Я не наркоман, хватит передергивать! Кто по молодости не баловался? Я пробовал раза два-три, но после того завязал. Клянусь тебе! он упал на колени, не то специально, не то потому что неудобно было долго торчать на корточках, но я встала и отошла от него. Он поднялся и попытался обнять меня, догнав у окна. Я вывернулась и снова ушла в другой конец комнаты. Пожалуйста, хватит дуться, иди сюда, поговорим нормально.
Нормально? После стольких лет заблуждений и обманов?
Каких обманов? Я сам не знал, что у меня есть сын!
Но то, что ты насильник, ты знал! я взялась за голову, запустив в волосы руки. Если бы я знала, что ты способен на такое! Разве пошла бы я за тебя замуж? Я бы сто раз подумала!
Да не способен я на такое! Донун подошел ко мне и, приближаясь, никак не мог загнать меня в угол, чтобы обнять. Мне в один момент стали неприятны его объятия, касания. Четыре года с насильником, каждую ночь, каждый день. А у него ещё и сын! И этот человек хочет, чтобы я родила ему ещё, с его порочными генетическими наклонностями! А если они тоже маньяки будут? Разве я когда-нибудь обидел тебя хоть чем-нибудь?
Уйди от меня, прошу, отойди и не подходи ко мне! я старалась не идти на поводу у эмоций. Для этого нужно было вернуть мой животный прагматизм. Думать о насущном, о делах. Это мой муж, и из-за его прошлого, никак пока не отражавшегося на настоящем, глупо было бы лезть на рожон. Но как строить с ним семейную жизнь дальше? Он наследник богатой империи. Я всегда была девушкой с амбициями, и раньше не задумывалась над тем, что достанется нашим детям, если они появятся. Но теперь-то старшим наследником был Джесоб. Что же это, я буду женой, а получит всё сын другой женщины? Сколько всего лезет в голову! Да и пошли они, эти деньгимой муж насильник!
Зая, переодевайся, и договорим в самолёте, пожалуйста! тронул он моё плечо, но я отодвинулась.
Я не полечу с тобой никуда. мы собирались по результатам сегодняшних обследований зачать своего малыша в Сингапуре, и мечтали отрываться там безудержно всю неделю, но при новых обстоятельствах мне там делать было нечего. Я оказалась полностью не готова к продолжению брачной жизни.
Что?! Как этоне полетишь?
Вот так это. Я остаюсь. Я не могу никуда лететь, у меня нет ни сил, ни желания. я снова упала в кресло.
Не придумывай. Мы ещё раз поговорим в дороге, всё выясним. Нечего тебе тут оставаться.
Да о чем говорить?! крикнула я. На лбу я почувствовала испарину. Я даже не знаю, как переживу всю эту новую информацию. Какие разговоры?
О нас о чем хочешь! Зайка Донун присел передо мной, но я отвернулась.
Я хочу побыть одна. ангельским терпением он тоже не обладал. Достаточно капризный, он не выдержал больше и, взбрыкнув, поднявшись, унесся в спальню, где я услышала шум воды в душе. Мне сделалось дурно. Не знаю от чего. Слишком ярко представила, как он совершал своё преступление девятилетней давности? Да я не очень-то и представляла. Но тошнота всё подкатывала и подкатывала. Поняв, что её не избежать, я едва успела донестись до раковины, и меня вывернуло прямо в неё. Вот до чего доводят нервы.
Умывшись холодной водой, я подошла к окну с видом на Сеул. Предзакатное небо озарилось мандариновым цветом. Какой яркий, и в то же время драматичный закат. Не закатятся ли наши отношения за горизонт непроглядного прошлого? Я не знала, как взять себя в руки и перешагнуть через всё, что всплыло. Как минимум, мне нужно было время. Время и уединение. Если я полечу с Донуном и пробуду с ним неразлучно неделю, то точно всё окончательно испорчу. Мне нужно остыть и прийти в себя.
Ты точно не летишь? раздался вопрос за моей спиной. Я посмотрела в отражение на стекле, слабо нарисовавшее мне стоявшего за спиной Донуна, вышедшего из душа и просушивавшего волосы.
Нет. губы дрогнули и немного повеселели. И не пытайся соблазнить меня своими белыми трусами от Армани.
Как, не сработало? улыбнулся и он, покачав головой. А ведь безотказный был раньше метод.
Солнце тепло переливалось в небе, а меня всё ещё холодило от правды и от озноба, налетевшего на моё тело и сознание.
Я хочу выяснить у них всё про Джесоба. Я поговорю с ними. сказал Донун.
Хорошо.
Я позвоню тебе, как только долечу.
Хорошо. стараясь говорить мягче и нежнее, выдавила я, и он ушел одеваться.
Когда он, взяв один единственный чемодан, вышел и прикрыл за собой дверь, я прошла в спальню и плюхнулась на кровать. Одолевшее головокружение лишило меня последних сил. Мне ничего не хотелось, и только сон мог спасти меня от неприятных дум.
POV г-жа Ким.
Мало того, что Йесон позвонил и предупредил, что задерживается на работе, поэтому Джесоба заберет и привезет мне Донун, так всё сложилось ещё куда хуже. Уже когда я приехала, по его указанию, одна в аэропорт, и ждала, когда же он догонит меня, чтобы лететь со мной, он позвонил второй раз и, явно злясь и культурными словами матеря генерального директора, сообщил, что этим же рейсом полететь уже не сможет.
Как это не сможешь? Он что, всю ночь тебя хочет заставить работать? возмутилась я.
Прости, малыш, я сам его готов застрелить, но это вина наших американских партнеров. Тут, действительно, путаница вышла, которая грозила кончиться потерей очень крупных сумм. Поэтому пришлось задержаться. Но нужно ещё всё это переоформить здесь, иначе, когда я улечу, это всё останется так на неделю и приведет к тяжелым для финансов последствиям.