Теперь отстранился он, беспокойно на меня воззрившись.
В смысле? по его озабоченности я ещё раз убедилась, что он ничего не услышал из моих слов, обращенных к тому Джиёну. Каком состоянии?
Собираясь с силами, я храбрилась. Ведь произнесенное обратно не заберешь. Не воробей, как говорится. Если Донун узнает о ребенке, то это насовсем. Насовсем, навсегда, навечно привяжемся мы друг к другу. Да, это именно то, что мне было нужно.
Я беременна, Донун. вымолвив это, я уставилась на него, желая видеть и запомнить его реакцию. Он стоял недвижимо. Мне показалось, что он не расслышал. Ты станешь папой, беспечный засранец.
Я папой? переспросил он, моргнув, наконец. Но как как? Давно?
Меньше месяца он упал в белых брюках на дорогу, встав на колени, и схватился за мои бедра, прижавшись губами к моему животу. Я ахнула от неожиданности. Его прикосновение было очень чувственным, до дрожи. Даже руки завибрировали. Я опустила их на его голову. Донун ткнулся носом чуть ниже пупка, сквозь рубашку, не отпуская меня и не давая отодвинуться. Ты что, плакать собрался?
Нет, сорванным голосом ответил он, и я услышала, что он еле сдерживается, чтобы не дать слабину. Я не плачу. Я рад, просто рад, очень рад
Сон Донун, ты станешь отцом, как и хотел. Где благодарности? засмеялась я, пытаясь как-то снизить торжественность этого момента. От величины немых эмоций мужа даже у меня в зобу дыхание сперло, и я украдкой вытерла манжетой его рубашки глаза. Я потрясла его за плечо. Вставай, нам ещё идти черт знает сколько.
Сора, я люблю тебя, без памяти люблю! закричал он, подскочив и подхватив меня на руки. Вскрикнув, я засмеялась ещё громче, успев поймать соскочившие солнечные очки. Мы жарко поцеловались, по-взрослому, не в том плане, что умело и развязно, а как-то очень осмыслено, серьёзно и глубоко, общаясь через поцелуй и говоря им, как огромна наша любовь. Да, своим языком Донун четко вывел «спасибо» и «ты сделала меня самым счастливым». Сора, моя маленькая будущая мама моя бесстрашная и отчаянная любимая какой благодарности будет достаточно? Я твой раб на веки!
Тогда неси меня в гостиницу, я устала. надула губы я, не слезая с его рук.
Эй, я раб, а не рикша! притворно рассердился Донун. К тому же чемодан
Ну, сделаем как в анекдоте. Я несу его, а ты меня.
Можем отдохнуть, а потом двинуться дальше. он поозирался в поисках какого-нибудь кафе. Это было тщетно. Мы же никуда не торопимся хоть до ночи возвращаться!
А как же открытие компании Йесона? мы одновременно поморщились и я выдала. Хотя ну его нафиг.
И я так думаю. смилостивившись, я задергалась и спрыгнула на землю.
Впрочем, кажется, если бы не он, мы бы не стояли здесь, не говорили о нас. коварно расплывшись, как чеширская кошка, я выхватила у Донуна чемодан. И я придумала, как избавиться от этой ноши.
Тут много ума не надовыкинуть или сжечь, пожал плечами муж. Я покрутила ему у виска.
Потратить, милый мой, потратить! взбодрившись, я зашагала впереди, вприпрыжку.
Осторожнее! Тебе можно прыгать?
Отстань, можно, разумеется. шлепая упорно сандалиями, шла я.
Отдай чемодан, он тяжелый!
Я с ним сюда добралась, нормальный он! Донун припустил, чтобы отобрать у меня багаж. Я перешла на бег.
Стой! Тебе бегать-то можно?! он быстро догнал меня и забрал макро-кошелек. Бумажник в лучших традициях семьи Сон. Сора, осторожней, прошу тебя!
Знаешь, что мне не просто можно, а нужно? я лишь произнесла эти слова, как он понял меня без завершения. Разгорающаяся страсть стала набирать обороты на несчастной окраине Сингапура, из которой мы медленно двигались к центру, пешком, глядя перед собой на оранжевеющее солнце, спешащее на запад. Когда мы доберемся до гостиницы, то я выбью на кровати искру, не меньше. Откуда-то донеслась латиноамериканская мелодия. Лучи окрашивали нас в рыжеватый цвет, а белую одежду в лимонный. Воздух становился прозрачнее и легче к сумеркам. Спускаясь с очередного холмистого подъема, мы радовались, как дети, что нас завезли неизвестно куда и бросили. До такой экскурсии никогда не додумались бы сами: единственным обзорным объектом была наша любовь, пылающая во взгляде окружающего нас города и отражающаяся в наших темных глазах, блестящих от высохших слез и разбуженного прежнего счастья.
Обновление
POV г-жа Ким.
Мой чуткий сон наконец-то дал сбой. Я настолько вымоталась, что вырубилась без задних ног, но не исключено, что на детский плач я бы подскочила, как резанная. Однако никаких подозрительных шумов не было, и я спала так долго, что мне казалось, проспала всё на свете.
Родная, просыпайся. убедительный поцелуй в плечо. Я приоткрыла тяжелые веки и мутным взором нашла завязывающего галстук Йесона.
Сколько времени?
Четыре часа дня. отвлекаясь от него, я заметила рядом с ним охапку роз в вазе, возле ещё одну, и ещё. Прослеживая цепочку этой оранжереи, я обнаружила, что вся спальня уставлена роскошными букетами различных роз, от белого до темно-бордового, исключая желтый. На цветочном языке они означали разлуку и не были внесены по этой причине в список приглашенных.
Боже какая красота! В честь чего это? вернула я взгляд к мужу.
В честь тебя. Разве нужен особый повод? умудрился же неслышно внести всё это, пока я дрыхла!
И не думай, я не поведусь на это и первой не сдамся ночью. улыбнулась я, потягиваясь одной рукой, а другой придерживая на голой груди одеяло.
Посмотрим, Йесон потянул с меня покрывало. Через два часа открытие и званный ужин, не забыла? Пора собираться, как бы мне ни хотелось остаться здесь насовсем.
Сопротивляясь, я вырвала одеяло в своё владение и, замотавшись в него, спустила ноги на пол. Обойдя кровать, я прошествовала в душ мимо супруга, приподнявшим одну бровь, пока следил, как я движусь в ванную. Я бы с удовольствием залезла в неё вдвоем, но Йесон видимо уже прошел все процедуры без меня. Тщательно вымывшись, я принялась укладывать феном длинные волосы, подготавливая их к высокой прическе. Думаю, именно с ней должна появиться жена финансового директора и мать троих детей. Когда я вышла, Йесон сидел на кресле возле кровати, застелив её и разложив на ней то самое красное платье, которое купил мне для сегодняшнего события. Длинное, до пяток, с открытой спиной, оно играло муаровыми переливами под непрямым солнечным светом из окна.
Оно восхитительное, подошла я к нему, потрогав ткань. Завернутая в белое полотенце, я отвлеклась на ящик с нижним бельём, куда уложила его по приезде, но, задумав коварство, оглянулась на мужа, захлопнув верхнее отделение тумбочки. Нет, ничего не буду пододевать. Натяну его на голое тело.
Глаза Йесона вспыхнули, впитывая информацию о том, что весь вечер я прохожу возле него, ничего не имея под платьем. Он свел пальцы домиком на уровне подбородка.
А ты умеешь выводить противника из строя. На этот выпад мне и ответить нечем. Разве что тебя хоть немного тронет моя непроходящая эрекция? стоило только упомянуть о ней, как низ живота напомнил о себе нагреванием. Тяжелея и потягивая, он был очень тронут, так сильно, что хотел бы быть тронутым при непосредственном контакте изнутри. Я попыталась взять себя в руки, скинув полотенце и взявшись за платье. Не думать об обнаженном Йесоне, не думать о постельных ласках, о его члене, который мог бы уже сейчас войти в меня.
Поможешь застегнуть? позвала его на помощь я, втиснувшись в прохладную красную оболочку. Он поднялся, нагнав меня у высокого зеркала во весь рост. Молния беззвучно пошла вверх, без резкого вжика. Йесон специально задерживал свои пальцы на моей коже. Потом он застегнул крючок над молнией. Спасибо.
«Спасибо» в кровать не положишь, ухмыльнулся он в отражении. Пожалуйста.
Да и на «пожалуйста» ноги не закинешь. съязвила я.
Стоит только захотеть, и «пожалуйста» превратится в два плеча, а остальные формулы вежливости в непристойные домогательства.
Я подумаю над вашим предложением, господин Ким, с рациональной точки зрения. развернулась я между его ладоней и положила свои на его грудь. Надо взвесить все плюсы и минусы.