Конечно, хотелось бы не просто так. Эту ночь Поляков предпочел бы переспать с нею, а не с мыслями о ней. Но раз уж он решил рискнуть, то нужно играть «Хорошего парня» до конца. Иначе эксперимент потеряет смысл.
Просто так, заверил он.
И что мне нужно сделать? неуверенно уточнила девчонка.
Я предлагаю расписаться, остроумно пошутил Паша, но она посмотрела на него взглядом побитой собаки, и ему стало стыдно. Подпись поставьте.
Подождав, пока она поставит подпись на обоих экземплярах, он тоже расписался и протянул листочки Дарье:
Елене Викторовне отдайте.
А она вообще в курсе? с сомнением спросила помощница.
Конечно. Она же их готовила, добавил, чтобы не было двоякого толкования:По моему распоряжению.
Дарья пошла к выходу. Потом остановилась, развернулась и сказала:
Спасибо.
И пошла.
А после работы она согласилась на ужин.
Паша отвез ее до дома, проводил до квартиры, ну а там сам бог велел. К тому же Дарья не сопротивлялась.
Диван только у нее скрипел безбожно. Но экспериментировать Паша поостерегся. Ему хватило двух ночей воздержания. Поэтому он закрепил успех в традиционной миссионерской и отправился домой. Завтра предпраздничный день, потом майские праздники Их можно будет провести в более комфортной обстановке его квартиры.
Если она не поедет навещать свою мать.
Глава 28. Дарья
Даша проводила начальника и направилась в посткоитальный душ. В целом события развивались по сценарию. В целом. Отдача в виде устройства на работу без испытательного срока была неожиданной. Поляков сдал ей один из важнейших рычагов давления без каких-либо условий. Или это была какая-то очень хитрая стратегия, недоступная скромному Дашину мозгу, или Нет, всё же при близком рассмотрении на идиота Кощей был не похож. Не гений стратегической мысли, но вполне себе на уме расчетливый делец. Был убежден, что она кинется ему на шею расплачиваться за щедрый подарок? Или так глубоко запал, что был готов купить секс любыми доступными средствами?
Почему-то мысль о том, что Кощей мог так быстро и глубоко попасть на крючок, была Даше неприятна. Мачо с костью головного мозга и безответственный пустобрех были ей ближе и понятнее, чем влюбленный идиот, который смотрит щенячьими глазами.
Да нет. Павел Константинович не из этих. Не из чувствительных. Конституция у него не та. Даша вытерлась, надела свежее и вышла из ванной.
Телефон. Набор. Два долгих гудка. Сброс.
Мама как обычно в своем репертуаре. Теперь будет обижаться недели две. А когда она обижается, у нее падает давление. И она даже до туалета не может дойти сама. Дарья всегда в такие моменты была рядом. Чтобы помочь дойти. Подать таблетку. В крайнем случаевызвать скорую.
Как она теперь там?
Конечно, Даша должна была быть сейчас рядом с ней. И если бы не Николай Владимирович, она бы и была. После очередного возвращения она сказала, что больше так не может. Что хочет уйти. Подала заявление на увольнение. Он подписал. А потом Дарья две недели пыталась устроиться на работу. Но везде ей отказывали, причем с такими формулировками
А потом ее нашел Николай Владимирович. Он умолял ее вернуться, говорил, что не может без нее. Что был не прав, отпустив. Что больше никогда не отпустит. Что теперь все будет по-другому.
Не в первый раз она уходила от своих жертв. Обычно оставляя им глубокое чувство вины за ну, тут был большой выбор. Важно, что Даша уходила в слезах, соплях, хлопнув на прощание дверью. Половина говорила себе «И слава богу». Идеальный вариант. Кто-то начинал уговаривать встретиться, продолжить связь за пределами работы, в надежде, что она перебесится и упадет в объятия. Были те, кто звонил спустя несколько месяцев послу увольнения, и предлагали встретиться, намекая, что в обиде Несветаева не останется. Но никто из них не был и близко так искренен и настойчив в своих чувствах, как Николай Владимирович. Он похудел, ее глаза горели страстью, что на его привычно холодном лице смотрелись убедительно. Он говорил, что любит. Что любит только ее.
И Даша сдалась.
Ей объяснялись в любви. Она просто никому не верила.
А Николаю Владимировичу поверила. Он называл ее своей маленькой девочкой. Дарил подарки и говорил хорошие слова. И Даша расслабилась.
Оказалось, что помимо хороших слов к любви начальника (а Несветаева вернулась на свою должность) прилагалась бешеная ревность, которая легко переходила в наказания. Ежемесячная командировка прошла в безумном миксе страстных признаний, удушающего секса и бесконечных наказаний за якобы мысли о других мужчинах. Он ее не отпустит.
А потом, когда они вернулись, Даша убедилась: да, не отпустит. Кадровичка призналась, что по распоряжению шефа созванивалась с организациями, в которых были вакансии, и предупреждала их о девушке с клептоманией.
И Несветаева поняла, что выбора у нее нет. Либо здесь быть игрушкой в руках безумца, или сбежать.
К сожалению, она не могла рассказать истинную причину своего отъезда матери. Слишком во многом пришлось бы признаться. И как бы это отразилось на здоровье мамы, еще не известно. Точнее, известно. Но плохо.
Поэтому мама так не нее обижается. И Даша хотела бы рассказать. Но не могла.
Нужно было дождаться, пока мама оттает.
И ждать зарплату на текущие нужды.
Чем бы ни было вызвано решение Полякова, оно развязывало Даше руки в отношении заначки. Поэтому теперь нужно убедиться, что зарплата точно будет, и можно перевести деньги маме.
Предпраздничный день обещал быть сокращенным. Если честно, то Даша жутко устала от бесконечной суеты, «подай-принеси-пошла вон», играми с Поляковым. С момента переезда она успела распробовать вкус свободы и одиночества, и теперь с нетерпением ожидала возможности закрыться на целых два дня. А потом рабочая пятницаи еще два дня отдыхать. И зарплата. Что может быть лучше?
Поэтому на работу Дарья примчалась вдохновленная и в прекрасном настроении. Ее очень радовала перспектива сидеть отдельно, в приемной. Пока, по новизне, Поляков не слишком понимает, насколько это угнетающекогда с тобой в замкнутом пространстве постоянно находится чужой человек. Но скоро поймет и начнет раздражаться. А еще раньше начнет раздражаться сама Даша. Опять валерьянка, натянутые улыбки, мокрые ладони Поэтому Несветаева активно подбрасывала дровишки в топку переезда. В общем, интриги, заговоры, злодейства Обычный день. Без десяти четыре ушел проверяющий. Сегодня он был желчен и привередлив, докапывался до бумаг, Даша шмыгала туда-сюда по коридорам добросовестной мышью. Потом, поправив прическу перед зеркалом, ушла Елена Викторовна.
Тихонько насвистывая и сунув руки в карманы, Дарья направилась за вещами.
И в дверях директорского кабинета она столкнулась с шефом. По доброй традиции. Но на сей раз без членовредительства.
О, Даша, я к тебе, оптимистично заявил он. И у нее возникло подозрение, что «к тебе»это не только в отдел кадров.
А я за вещами, проигнорировала намек Несветаева.
О, ты тоже закончила? Поляков проигнорировал ее игнор, помог надеть куртку и стал одеваться сам. Где будем ужинать: у меня или в ресторане?
Даша тоже так умела. Вопросы с выбором без выбора. Нужно признать, Кощей много умел. И делал. Хотя его никто не просил. Он сам, добровольно. Правда, слишком напористо.
Но это не точно.
В смысле, он может не только быть напористым, но и вовремя остановиться.
Вообще-то я хотела поужинать у себя дома.
Хорошо, давай у тебя, после секундной паузы он вдел в рукав руку.
Или не может.
Павел Константинович, я очень благодарна вам за заботу, но, право слово, не стоит так обо мне беспокоиться, отыграла Дарья дурочку. Я, конечно, ограничена в средствах, но на тарелку овсянки всегда заработаю.
Вдруг упоминание об овсянке отобьет у Полякова аппетит?
Кощей стер с лица придурковатую ребячливость. Маску Козла Железные Яйца он тоже снял, и смотрел теперь человеческими глазами. Дарья поежилась. По позвоночнику прокатилась ледяная волна, ёкнув ниже первой чакры. Сейчас с нею будут выяснять отношения.
Даша, ты же понимаешь, что я сейчас не об ужине?
Она кивнула. Какой смысл, раз уж пошел разговор без галстуков?