Которому опять было не о чем с ней разговаривать.
Не боишься идти домой к малознакомому человеку? спросил Поляков.
Боюсь, неожиданно призналась Дарья. Но я написала в своем аккаунте, куда пошла.
Паша потряс головой, пытаясь осмыслить.
Аккаунт закрытый, не переживайте, успокоила его девчонка.
Кощей силился понять, что его «вышибает» больше: ее искренность, подозрительность или предусмотрительность?
А какой тогда смысл писать?
Если со мной что-нибудь случится
Она не угрожала. И даже не предупреждала. Просто он задал вопрос, и она рассуждала.
То есть сам факт того, что с тобой здесь может случиться что-то плохое, ты допускаешь?
Что-то плохое с человеком может случиться когда угодно, возразила Даша.
А почему ты тогда поехала?
А у меня что, был выбор? тоном «а что, так можно было?» полюбопытствовала она.
И у Паши снова появилось желание ее придушить, загрызть, нагнуть. Просто поставить на колени.
Благо до квартиры оставалось уже совсем недолго. И недалеко. Он не успеет расплескать нужный настрой, погрязнув в философиях.
В лифте они ехали молча. Дарья была напряжена. К сожалению, Поляков констатировал, что это было не то напряжение, когда искрит.
Она действительно боится.
Если у машины она флиртовала и даже заигрывала, то теперь под невозмутимостью прятался страх. Она на полном серьезе написала, куда поехала, осознал Кощей. Она ему настолько не доверяет.
С другой стороны, он сделал для этого почти всё возможное.
Но она всё же поехала.
Она ему не доверяет. Но надеется. Хотелось бы в это верить.
Вот и мой дом, Дарья Владиславовна. Прошу!
Он распахнул дверь в квартиру. Это была его гордость. Три комнаты. Зачем ему больше? Он же один. Зато комнаты были большие. Просторные. В них было много воздуха, света и мало мебели. Наверное, это пришло после службы, но Паша мог расслабиться только там, где всё хорошо просматривалось с первого взгляда. Минимум стен, максимум стекла.
Он помог Дарье снять куртку, ту же самую, знакомую с их первой встречи. Нужно будет как-то рассказать. Но не сейчас.
Поляков жестом предложил пройти в кухню-столовую-гостиную, со столом, подвешенным к потолку на металлических цепях. Стол был предметом Пашиной гордости. И важным элементом сексуальных игрищ, если дама была допущена до его берлоги. Зону приема пищи от гостиной отделял невысокий, но длинный и очень удобный диван. На полу возлежал ворсистый ковер, с которым постоянно мучились представители клининга. На стенеплазма. Небольшой журнальный столик на колесиках. Окна с жалюзи. Ничего лишнего. Из гостиной просматривались спальня и тренировочная. В спальне главное место отдавалось лежбищу с упругим матрасом. Вдоль стены размещалась открытая гардеробная система. Тренировочная была скорее для проформы, нежели Паша реально там занимался. Но имидж обязывает. Да и чем еще комнату занять?
Как мои хоромы? Агарофобией не страдаешь? Кощей довольно обвел взглядом личную жилплощадь.
Мужчины любят хвастаться размерами, мимоходом заметила Дарья и прошла вперед, безошибочно находя точку, откуда было видно все три комнаты и туалет с ванной. Дымчатое стекло их дверей и круглосуточная подсветка привлекали внимание.
Те, кому есть чем похвастаться, поправил Паша.
Все мужчины любят хвастаться размерами, как-то печально вздохнула девчонка. Но вам есть чем.
Вот зачем она так? Паша, который никогда не комплексовал по поводу размеров своего всего, внезапно задумался, а достаточно ли оно велико? Мало ли, кто приводил ее к себе домой? Кто знает, насколько был большим его дом?
А где можно присесть? поинтересовалась Даша.
Дома у Кощея традиционно царил творческий беспорядок. Бардаком его назвать было сложно, потому что для бардака нужно много вещей. А Паша был сторонником минимализма. Но кружка возле дивана, шорты на не заправленной кровати, немытая посуда в раковине, грязная сковородка на плите Как и легкая небритость, они были простительны холостому мужчине. Более того, они будили в женщине гнездовой инстинкт, желание позаботиться о сирых и убогих и прибрать ничейную добычу к рукам. Поляков осознанно к этому не стремился, но обычно неухоженность квартиры расслабляла гостий. Они сразу стремились продемонстрировать свою хозяйственность. Ну и дальше разнообразие поз благодарности за помощь было если не бесконечно, то значительно.
Куда хочешь.
А если не хочу? Дарья еще раз обвела взглядом помещение, но всё же выдвинула из-под стола стул и присела на него.
С этим нужно что-то делать Паша потянулся за тарелками и понес их к раковине.
Дарья сидела, сдвинув колени и разведя ступни. Юбка выше колен немного задралась на бедрах, и под навесом ее подола, в темной глубине, проглядывала резинка чулок. Одновременно такая невинная, но полная скрытой сексуальности поза.
Девчонка молчала и наблюдала за хозяином, подставить кулачок под щеку.
Даже не предложишь помочь? не выдержал Кощей. Его не напрягало убрать за собой. Его напрягало то, что она снова ведет себя не как нормальная баба.
Я очень не люблю, очень, категорически не выношу, когда кто-то трогает мои вещи, поведала Дарья. И полагаю, что другие от подобных вмешательств тоже не в восторге.
Собственница? Паше вдруг стало интересно, как выглядит ее ревность. Но почему-то он не смог ее себе представить.
У меня практически нет собственности. Какая же из меня собственница? ответила девчонка, не отрывая челюсть от кулачка.
Поляков домыл тарелки, сходил за кружкой, вытер чистую посуду полотенцем.
Вино, коньяк, шампанское? он потянулся за бокалами.
Павел Константинович, я не пью, мгновенно выпрямилась Даша.
В завязке? Паша попытался снять неловкость шуткой.
Я не употребляю наркотики и спиртные напитки.
Он поставил бокал для вина на место, вытащил коньяк и вобблприкольный бокал с шипом вместо ножки. Полякову вобблы нравились своей нестандартностью. Он повернулся к столу, в одной руке бокал, в другой бутылка, и
Девчонка побледнела. Ее лицо внезапно заострилось, будто она увидела привидение, и теперь она прилагает все свои силы, чтобы не заорать от ужаса.
Вот и всё.
Вот и всё встало на свои места.
Это было не просто насилие. Это было пьяное насилие.
Паша убрал коньяк наверх, закрыл бар, перевернул бокал на стол кверху дном. Подошел к Даше и опустился перед ней на корточки. Теперь, сидя на стуле, она была выше.
Даша, послушай меня. Ты слышишь? он дождался кивка. Я. Не. Обижу. Тебя. Я не сделаю тебе больно. Я не сделаю ничего такого, чего ты не захочешь. Тебе достаточно просто сказать, что ты не хочешь. И я остановлюсь. Обещаю тебе. Слышишь?
Она снова кивнула.
Если хочешь, я отвезу тебя сейчас до дома. И ты пойдешь к себе.
Она снова кивнула.
Ну? Отвезти?
Дарья молчала. Мышцы лица расслаблялись. В уголке глаза набухла слеза, но она проморгалась, подняв лицо к потолку. Потом снова посмотрела на Кощея. И словно в дежавю, ему показалось, что это уже было. Такой же пробирающий до позвоночника взгляд. Будто тогда в кафе он узнал этот взгляд из будущего, со своей кухни. Она подняла руку с колен и большим пальцем провела по скуле, от внутреннего уголка глаза к щеке. Это первая ее ласка, дошло до Паши. Она впервые добровольно коснулась его. Он закрыл глаза и поднял лицо, отдаваясь этой несмелой и почти невесомой ласке. В одной руке присоединилась другая. Паша потерся о ладонь. В голове стало пусто и легко.
И когда губы коснулись его рта, Поляков в полной мере осознал дар, который ему принесли.
Хрупкий дар доверия.
Глава 26. Дарья
Даша проснулась от необычно яркого света в глаза. Сначала она удивилась, почему не зашторила окна с вечера. У нее это было на автомате. Потом вспомнила, там, где она провела вечер и ночь, штор вообще не было.
Она осталась у Полякова.
В голове стало проясняться. Она бросила взгляд вбок. Кощей спал в позе младенца, прикрыв голову рукойтоже, наверное, прятался от утреннего солнца. Электронные часы на стене напротив показывали восемь утра. Времени уже было много, но Даша вытянулась на кровати и заложила руки за голову. Она лучше подождет, пока проснется хозяин. А то не туда нос сунулаи уже в списках бывших жен Синей Бороды.