Они шли по пустому коридору, и особенно остро ощущалось, что в офисе никого нет. Только он и она. Вдвоем.
Площадка перед лифтом освещалась из коридора этажа. Дарья нажала на кнопку вызова. Паша подошел почти вплотную, ощущая тепло ее тела. Кабинка подъехала сразу: кому нужен лифт в офисном крыле после восьми вечера?
Дарья вошла и встала к окну лицом. Сейчас, когда снаружи было сумрачно, оно, как зеркало, отражало ее и егоза ее спиной.
Ничего не видно, пожаловалась Даша.
Сим-салабим.
И он нажал кнопку остановки лифта.
Кабинка зависла между этажами. Свет погас. Зато стала видна площадь перед зданием.
Ну вот, довольно отметил Поляков, возвращаясь к Дарье, вжимаясь и утыкаясь носом в ее волосы.
А она откинула голову с закрытыми глазами ему на плечо.
Паша понял намек. Если это не намек, то что? Он коснулся губами основания шеи у самого плеча, провел языком по чистой, чуть солоноватой коже и снова поцеловалза самым ушком. Девчонка вздрогнула, передернув плечами. Паша довольно ухмыльнулся. И снова коснулся губами чувствительного местечка. И потянул зубами мочку уха, вновь вызывая дрожь.
Р-р-р-р!
Он сжал Дашу в объятиях почти до скрипа.
И она потерлась об него затылком.
Эта отзывчивость будила с Кощее какие-то звериные инстинкты. Правая рука сама собой поползла выше, нащупывая небольшую, но вполне женскую грудь в мягком, а не забетонированном поролоном белье. В котором нащупывался острый, съежившийся сосок, который до безумия хотелось прикусить. Просто до безумия. Поэтому Паша его сжал его между пальцами, вызвав мгновенную реакцию. Реакция последовала в районе паха. И егоПоляков и сам не заметил, когда успел так разогнаться.
И ее.
Дарья прижалась своей округлой попкой к его раскочегаренному достоинству. Паша, стараясь сдерживаться, опустил вторую руку. Притянул девчонку за бедра к себе за низ живота и несколько раз толкнулся между аппетитным полушариями.
Она еле слышно застонала. Скорее выдохнула приглушенный звук.
А-а-а!
И повела бедрами в извечном движении.
Рука действовала на автопилоте. Она скользнула ниже, вжимаясь в холмик между ног, пытаясь нащупать ту точку, которая дарила женщине наслаждение. Дарья подалась к руке, но чертова юбка
А и к черту чертову юбку!
Паша двумя руками задрал ее, открывая доступ к святая святых.
И она оказалась в чулках! В чулках! От одной этой мысли вся кровь стекла от мозга в член, распирая его до боли. Кощей чуть отступил и провел ладонями по обнаженным ягодицам. Скользнул пальцами сзади к влажному входу, прикрытому лоскутком стрингов. Паша двинул коленом, разводя ноги девчонки, и ныряя ниже, глубже, в скользкую, горячую глубину одной рукой, и направляя, прижимая другойспереди.
Может же он сделать девочке приятно?
Ну и что, что они возле стекла во весь рост?
Кто их там разглядит в темноте лифтовой кабинки на высоте седьмого этажа?
А если и разглядит
Эта мысль вжахнула по мозгам разрывной пулей. Еще никогда Паша не ощущал себя настолько распутным. Пусть, суки, обкончаются от зависти!
Продолжая придерживать и ласкать ее спереди, он отстегнул пряжку замка, расстегнул пуговицу и молнию. Развел ноги чуть пошире, чтобы брюки не сползли и высота для проникновения была подходящей, и выпустил член из боксеров. Яйца на мгновение свело от это нежданной свободы. Паша ткнулся в тканевую преграду в качестве последнего предупреждения. Если бы она сейчас возмутилась, он бы остановился.
Наверняка остановился.
Но, к счастью, проверять Полякова на прочность нравственных ценностей никто не собирался. Дарья поерзала по ткнувшемуся между ног обнаженному стволу. Никто снизу не разглядит. Что там можно разглядеть с такой высоты в таком сумраке? Но Пашу всё равно накрыло.
Кощей вынул из кармана «счастливый» презерватив, сдал назад, чтобы его натянуть, и ткнулся вновь. Теперь уже ничто не могло затормозить. Первобытные потребности, близость желаемого, податливость, покорность жертвывсё это снесло последнюю шелуху цивилизованности с его желания. Он сдвинул с сочащихся складок полоску стрингов и вошел. Может, грубо, может, резко. Одной рукой удерживая девчонку за бедра, другойнаклоняя вперед, вжимая в стекло лицом. Проникая в восхитительный, гостеприимный жар. Толкаясь твердым членом вдоль мягкой верхней стенки.
О-о-о!
Паша зашипел сквозь зубы.
Еще. Еще.
Он ступил назад, прогибая Дарью сильнее, ниже, вбиваясь «молотом Гора». И с каждый ударом остатки мозга расплескивались искрамичерез глаза, уши, ноздри. Ощущая приближение разрядки, Паша замер.
Так дело не пойдет.
Ну вынимая, он потянул Дашу за волосы, вынуждая прогибаться, но подняться выше. Поставил ее руки упором в перила. Сжав зубы, скрутил пальцами соски, вызывая всхлип. Ее бедра сжались, отвечая на грубую, болезненную ласку. Паша ткнулся чуть-чуть, входя-выходя распухшей головкой. Еле сдерживаясь, но упорно лаская грудь девчонки, заставляя ее сводить бедра и двигаться ему навстречу. Ее дыхание становилось всё более рваным и все менее отличимым от стонов. Она, казалось, пыталась вырваться из его рук и отдавалась ему одновременно. Наконец она коротко вскрикнула. Второй раз. Третий. Член свела судорога ее мышц, и она прохрипела в экстазе. Быстрыми, мощными толчками Паша догнался.
Оргазм заполнил его без остатка, выплескиваясь горячей спермой в презерватив и искрами из глаз.
Тяжело дыша, он привалился грудью к Дарье и уткнулся лбом в холодное стекло.
Приходя в себя, он поглаживал ее ногтями по гладким бедрам.
Опавшее достоинство скукоживалось, выскальзывая наружу, из теплы девчонки в прохладу помещения.
Паша стянул презик и на несколько раз завязал узлом. Силикон был влажный от смазки, но после такого феерически грязного секса сложно остаться чистеньким. Паша плюнул и сунул его в карман. Не на пол же бросать. Мокрый, как пес после дождя, член, отправился в боксеры. Кощей привел в порядок себя. Потом одернул юбку Дарьи.
Девчонка всё также стояла лицом к стеклу и молчала.
С одной стороны, это позволяло уйти от объяснений по поводу всего этого.
С другойнапрягало. Женщиныони такие женщины. Со своей альтернативной логикой они такое себе накрутят
Но как начать разговор, он тоже не знал.
Я включаю лифт? уточнил он.
Дарья пригладила руками волосы, провела руками по блузке и кивнула. Паша скорее угадал это движение, чем увидел.
Он нажал на кнопку пуска. Кабинку дернула и, проехав пару секунд, она распахнула двери на ближайшем этаже.
Даша обернулась.
Ее лицо было раскрасневшимся.
Она избегала его взгляда.
Убедившись, что на темной площадке перед лифтом пусто, она, кажется, слегка расслабилась. Но потом ее взгляд дернулся вверх.
Камера, тихо сказала она и прикусила губу.
Да сколько же можно!
Почему Кощей так на нее реагирует?
Может, потому что где-то глубоко в душе он предчувствовал, что с ней можно вот так?..
А?.. Паша напряг мозги. Камера.
Он поднял взгляд.
Не переживай. Эти регистраторы пишут на карту памяти.
А можно эту карту мне? чуть запнувшись, попросила Дарья.
В-вот это да!
Паша осознал, что тоже совсем не против получить эту запись. И прокручивать ее холодными одинокими ночамикогда такие будут, для подъема настроения.
Хорошо, щедро пообещал Поляков. Если тебе так будет спокойнее
Мне будет спокойнее, вернув на лицо отсутствующее выражение, кивнула Даша.
Двери кабинки стали съезжаться, но она быстро стукнула по кнопке удержания.
Можно, я пока себя в порядок приведу? спросила она, глядя Паше в глаза.
Он кивнул.
Я только внизу карту заменю и поднимусь в кабинет, пообещал он.
Девчонка кивнула и выскочила из лифта.
Глава 24. Дарья
Двери лифта съехались, и с тихим гулом кабинка отправилась вниз, считывая в темноте номера этажей. Даша жахнула ладонью по светящемуся треугольничку вверх и откинул волосы со лба.
Ничего себе она завелась
Соседний лифт гостеприимно раскрыл свои объятия.
Блин.
Теперь у Даши этот лифт будет ассоциироваться с объятиями.
Денек, конечно, выдалсяврагу не пожелаешь. Качельки такие: тудым-сюдым. Будто это не она пикапит, а ее. Несветаева со своей подозрительностью этот вариант уже проработала. Нет. Павел Константинович хоть и оказался при близким знакомстве не совсем таким, каким выглядел издалека, однако на расчетливого пикапера походил меньше всего. Он брал нахрапом. Совершенно другая стратегия.