Но как только за ним закрылась дверь я тут же вскочила на ноги, забегала по кабинету. Меня штормит от эмоций, бушующих в душе. Меня пугает встреча с Вадимом. Я не готова к разговору с ним о своем интересном положении, потому что он ведет себя неадекватно. И что он выкинет в тот момент, когда зайдет сюда я не знаю, да и знать не хочу.
Подхожу к стулу, сажусь. Вытянувшись в струнку. Застываю. Что же делать?!
Озираюсь по сторонам. Может мне уйти? Ну незаметно?! А вдруг получится?!
Щелчок замка в двери оглушает. Опоздала.
Зажмуриваю глаза. Мне в макушку словно разряд электрического тока ударяет. Позвоночник становится каменным. Не могу даже шеи повернуть. Я почему-то уверена, что в кабинет зашел Вадим. Выпрямила плечи, выпятила грудь вперед. Сцепила пальцы рук в замок. Поджала пальчики на ногах. Жду.
Инстинкты вопят. А от напряжения, даже над губой выступили капельки пота.
Эй, дергаюсь, как от удара током.
Сердце грохочет, будто в него саданул разряд 220 вольт.
Резко поворачиваюсь. В дверях стоит Герман.
Я подскакиваю с места.
Боже! накрываю рот ладонью. Что они с тобой
Так. Стоп. Стоп.
Мужчина стремительно сокращает расстояние между нами.
По мне же вдруг пробегает волна крупного озноба. Ноги становятся ватными. Неустойчивыми. Оступаюсь. Но Герман во время успевает поддержать меня.
Ася! его голос холодный, грубый.
Он встряхивает меня. Не сильно, но этого достаточно, чтобы моя голова на плечах заходила ходуном.
Зачем они тебя так побили? поднимаю глаза на мужчину, судорожно всхлипнув.
Чувствую, как из уголков глаз полились дорожки горячих слез. В глазах все мутится, искажается. Дрожащими пальцами аккуратно дотрагиваюсь до его разбитых губ. И у меня дыхание сбивается, мурашки диким галопом прокатываются по позвоночнику, а потом бурлящей лавой растекаются по пояснице, собираясь внизу живота, когда чувствую, как он целует подушечки моих пальцев.
Его взгляд черный, глубокий, будто бездонная бездна самого океана.
Так ты так побледнела из-за того, что видишь мое побитое лицо? ухмыляясь говорит низким, грудным басом.
Я вместо слов просто киваю. Во рту так сухо, что язык к небу прирос и чтобы хоть слово сказать, нужно сначала выпить стакан или нет, два стакана воды.
Малинка, это лишнее. Если ты думаешь, что мне больно, то спешу тебя разочаровать, детка: я уже давно не чувствую боли. Не расстраивайся.
Я не могу спокойно и осмысленно воспринимать его слова. Понимаю, что он говорит это лишь для того, чтобы успокоить меня. Разве может человек, на лице которого совсем не осталось живого места, не чувствовать боли совсем?
Ну, что?! Готова идти домой? мужчина сплетает наши пальцы, опускает руку, тянет меня на себя.
Но разве нам можно?
Сухим языком, карябающим небо, уточняю. Вскидывая брови.
А ты сомневаешься?
Качаю головой. Нет. Я в нем не сомневаюсь ни на секунду. И верю ему так же, как себе. Почти.
Но разве Не нужно дождаться следователя? Подписать бумаги? Можно просто идти?
Мне почему-то этот момент совсем не дает покоя.
Герман окидывает меня лукавым взглядом. На его губах играет загадочная ухмылка, а в глазах искрится огонек.
Давай проверим. Хочешь?
Мы подходим к двери. Герман открывает ее. Выходим в пустой, холодный коридор. Там полумрак. Нет ни души.
Герман уверенным шагом ведет меня вглубь. Я же, затаив дыхание, следую за ним. Пролет. Еще один. И никого. Странно ижутко одновременно. Ёжусь.
Еще один поворот и мы с Германом стоим на выходе. Изо рта вырывается рваный вдох.
Нам точно можно выйти?
Герман толкает дверь и мы оказываемся в объятиях снежных, морозных сумерек.
Снежный вихрь закручивается вокруг нас. Колючие снежинки холодят кожу лица и головы. Делаю шаг в сторону мужчины, а он меня неожиданно обнимает, пытаясь защитить от ненастной погоды. Щуря глаза, жмусь к нему ближе, меня колотит. Нет, не от холода, а от того, что прямо перед нами на тротуаре стоит Вадим.
Не бойся. Он не тронет тебя, басит Герман, подталкивает меня к так вовремя подкатившему такси.
Я делаю несколько неуверенных шажков, а Вадим, зеркаля меня, делает то же самое.
Боже. Только не это, бормочу под нос.
Вадим преграждает нам путь, когда мы подходим к такси.
Мне нужно поговорить с тобой, говорит холодно, смотрит злобно.
Слушай чел, ты думаешь, что совсем бессмертный? наступает на него Герман, меня же прячет за собой.
Ася, я не знаю, что это за человек. И если он твой любовник мне тоже плевать. Разбирайся с ним сама. Но я хочу обсудить твою беременность. Это мой ребенок?
Я чувствую, как дрогнула и тут напряглась рука Германа, которой он меня прикрывал, после слов мужа.
Мне кажется, Ася сейчас не в том состоянии, чтобы с тобой разговаривать, цедит сквозь зубы мой защитник. И если не уйдешь с дороги, то простым вывихом челюсти точно не отделаешься.
Послушай ты, герой-любовник или как там тебя. Она моя жена. Понял. И я сам буду решать, когда мне нужно с ней поговорить, а когда нет. И не указывай мне тут.
Я еле успеваю вцепиться в руки Германа. Пытаюсь остановить его:
Нет. Нет. Герман, не нужно. Я прошу! звонко, шумно. Отвали от меня, Вадик! Отвали! Я не хочу с тобой разговаривать. Ни сегодня, ни завтра, никогда!
Вадик, видя всю ситуацию, отскакивает в сторону. И, скалясь, смотрит на меня, окрысившийся. Германа игнорирует, будто специально злит.
Ты успокой своего, этого. Из какого он аула вылез. И кулаки свои при себе пусть держит, а то так просто, как сегодня, в следующий раз не отделается. А поговорить тебе со мной все равно придется. Я так сказал, рявкнул и резко развернувшись пошел прочь.
Придурок, бубню, разжимая заледеневшие пальцы.
Откуда ты его такого откопала, Ася?! присвистнул Герман, бросая на меня любопытный взгляд. Он же совсем отшибленный!
Я не хочу об этом говорить, отвернулась.
Мне было дико стыдно за Вадика. Муж вообще с катушек съехал. Не узнать. Что Алиса с ним сделала? Как можно было так промыть ему мозги, что они у него в желе превратились? Быдло. Ведет себя, как шпана из подворотни. И на моего мужа совсем не похож.
Да ладно, не обижайся. Ты еще ж совсем молоденькая, найдешь себе нормального мужика. А из-за этого придурка даже голову себе не забивай. Отбросок, делает заключение Герман.
Этот отброс пишет научную работу по улучшению ракетного носителя, отвечаю тихо, Герман не слышит, потому как на мои слова никак не реагирует.
И сама не верю своим же словам. Как Вадим, ведущий инженер-конструктор, молодой перспективный специалист, которому через пару лет светит безбедное будущее мог оказаться таким таким подонком?
Его мама и бабушка очень старались, столько в него вкладывали, а он Что он делает? Где его голова? Интересно, свекровь в курсе, чем занимается ее сын? Одобряет ли она это? И знает ли о том, что у него появилась беременная любовница?
Эй, Снегурочка, ты долго будешь стоять? горячее дыхание Германа застывает на моем виске.
Качнув головой, постаралась отстраниться от мыслей о Вадике. Не хочу сейчас о нем думать.
Извини.
Герман помогает мне забраться в машину. В салоне тепло и хорошо пахнет. Сам же он обходит авто и я честно думала, что он займет место рядом с водителем, но нет мужчина открывает заднюю дверь, усаживается рядом со мной. Он такой большой, что кажется будто он занял собой все пространство. Я подглядываю за ним из-под полуопущенных ресниц. Мне крайне неприятно, что во всем, что происходит между мной и мужем, участвует Герман. Я чувствую, что он заглядывает туда, куда мне бы не хотелось пускать посторонних. Все же семейные дрязгиэто нечто личное. А в нашей ситуации с Вадимом будто грязное белье вываливается наружу и каждый, кому не лень, может в нем поковыряться.
Все выходки Вадима, такие мерзкие и нечестные по отношению ко мне, что кажутся, будто каждый раз он на меня ведро помоев выливает, а все потому, что я оказалась не готова к той его стороне, которой он ко мне повернулся. Его подлость была для меня полной неожиданностью.
Ася, вдруг моего лица касается горячая ладонь Германа, и его палец скользит по моей щеке, я ощущаю, как он оставляет после себя влажный след. Я плачу?!