В последний раз Аня набрала номер Толяна, но он по-прежнему не ответил, только вместо длинных гудков автоответчик сказал, что абонент временно недоступен.
Ну и хрен с тобой! Ты сам во всем виноват! отмахнулась она от назойливых мыслей о непонятно куда исчезнувшем Толяне.
Семочка, я немного устала. Спасибо, что помогаешь мне. Я воспользуюсь твоим гостеприимством несколько дней, а потом уеду к сестре в Питер, трепещущим голосом произнесла Аня, пожав руку Семы.
Конечно, Анечка! Идем, я тебе покажу весь отель и твой номер. Он лучший на этаже! с гордостью заметила Семен.
Интересно, чему это Сема так радуется? Во-первых, это не его отель, он здесь всего лишь что-то вроде управляющего. А, во-вторых, что он нашел интересного в этом уродливом монстре из стекла и бетона? подумала Аня, благодарно улыбнувшись Семену.
Очаровательный отель! Столько света Как мило, Сема, что ты заботишься обо мне! Ты мне так помогаешь. Что я могу для тебя сделать? из вежливости спросила Аня.
Дорогая, ты все еще играешь на флейте? спросил Сема, вспомнив, как его в студенческие годы умиляли исполняемые Аней музыкальные трели.
Конечно, же, Сема. Это такая малость, улыбнулась она сентиментальности друга. Завтра обязательно я сыграю специально для тебя, Семочка. Если хочешь, сыграю хоть двухчасовой концерт. Музыка, это ведь все что мне осталось в жизни
Аня вздохнула и на сей раз была искренна с собой и другими. Она и вправду никогда не прекращала играть на флейте. Если для такого лишенного чувств и проявлений человечности жестокого создания, как она, на свете и было что-то святое, так это, вне сомнений, являлась только музыка, которая для нее ассоциировалась с волшебными звуками флейты. Звучание этого духового инструмента ее с детства завораживало и успокаивало одновременно, позволяя не только слышать себя, свой внутренний голос, но и ясно видеть суть любой вещи или явления. Когда Аня о чем-то глубоко задумывалась под мелодичные звуки флейты, она как будто впадала в какой-то транс и, порой, это доходило до ясновидения, когда перед внутренним взором, как во сне, являются картины из будущего или загадочные символические образы. Особенно игра на флейте помогала Ане, когда возникали какие-то проблемы или препятствия в исполнении ее планов, как сейчас.
В данный момент ей хотелось побыстрее, пока не забылось, записать в нотную тетрадь вертевшуюся с утра в голове мелодию. Эта неизвестная ранее музыка, казалось, шла из глубин Вселенной. Она словно взрывала мозг, столько в ней было огненной силы, страсти и леденящего душу страха одновременно. Аня видела перед глазами огонь, стену огня, за которой отчаянно кричал человек.
Что это может означать?! Откуда берутся эти звуки и образы в голове? безуспешно задавалась вопросом Аня, не находя даже тени ответа.
Глядя на себя в зеркало, Аня никогда не осмелилась бы назвать себя социопаткой. Просто Аня осознавала, что она в разы умнее и талантливее других людей. Ну и пусть говорят, что это гордыня! А что плохого в том, что человек превосходит других умом или какими-то способностями? Тетя Зина не раз называла племянницу ненормальной, если ее поведение не соответствовало ожиданию окружающих.
Ты вообще нормальный человек? спросила Зина, когда Аня привязала к ножке кровати трехлетнюю умственно неполноценную дочку тети, потому что та пыталась что-то нарисовать черничным вареньем на ее партитуре, а потом, со зла, что ее прогнали, пописала ей в сумочку.
Это зависит от того, что вкладывать в понятие нормальности. У нас чаще всего это типовой ярлык, который выдают большинству ординарных обывателей, ползущих колонной вдоль плинтуса. Стоит кому-то выбиться из этого послушно ряда, и он сразу становится ненормальным, цинично рассмеялась Аня. Так что получается?! Если это так, то избавьте меня от оскорбления нормальностью.
Люди вокруг безнадежно глупы и бездарны! Аня в этом убеждалась ежедневно на тысячах примеров. Единственная вещь, перед которой Аня могла преклонятьсяэто собственный и чужой гений. Она физически не испытывала привычных людям чувств, в том числе и зависть, поэтому видя перед собой подлинный талант, готова была склонить перед ним голову, вслух признавая его превосходство. Так, однажды, в галерее современного искусства Аню до глубины души поразили картины одной молодой художницы. Запечатленные на холстах образы до невероятности были похожи на те, которые ей самой являлись во время игры на флейте. Аня даже хотела познакомиться с необычайно талантливой девушкой, но та, являясь примерно такой же социопаткой, как и Аня, высокомерно ее отфутболила, дав понять, что она общается только с избранным кругом лиц из художественной среды.
Дороже флейты Ане были лишь издаваемые ею звуки. Не зря ведь, собирая утром вещи, она первым делом уложила в чемодан недавно приобретенную дорогую флейту, хотя, свою простенькую первую флейту, доставшуюся ей немалым трудом, Аня берегла, как некий фетиш или бесценное сокровище, как другие девушки берегут в душе воспоминания о первой любви или свое подвенечное платье, или что-то еще из того, что попадает в персональный список «вечных ценностей».
Распрощавшись с Семой, Аня первым делом вписала в нотную тетрадь звучавшие в голове звуки, а затем умылась и легла спать, крепко проспав до девяти утра. О Толяне она больше не думала.
Захочет, позвонит, раздраженно подумала она.
А вот последним образом перед угасающим навсегда взором Толяна была восхитительно-соблазнительная синеглазая девушка с волосами цвета окружившего его со всех сторон огня. Автомобиль Толяна, спешно направившегося на деловую встречу, при неясных обстоятельствах оказался в кювете, по всей вероятности, после столкновения с каким-то другим участником дорожного движения. Несколько раз перевернувшись, «BMW» Толяна непостижимым образом загорелся, а зажатый между сиденьем и рулем его владелец не смог самостоятельно выбраться, оказавшись в огненной ловушке. Страшная смерть директора московской мебельной фабрики «Четыре ножки», Анатолия Дмитриевича Давидова, на день стала предметом обсуждения неплохо знавших его столичных бизнесменов и слегка всколыхнула неравнодушных к трэшу обывателей.
Аня узнала из СМИ о случившейся с ее любовником трагедии лишь на следующий день. Когда ей позвонила заплаканная Полина и сообщила страшную новость, Аня лишь пожала плечами.
Мне то что? ответила она и отключила телефон.
В этот вечер Аня по просьбе Семена давала небольшой концерт в холле отеля «Арияна». Воспроизводя на флейте чудесные произведения собственного сочинения, Аня думала:
Мне больше нечего делать в Москве. Завтра же закажу билет на поезд до Ростова, причем на имя Березкиной. Кстати, сим-карту в смартфоне тоже нужно поменять. Новая жизнь под новым именем и номером В этом много перспектив! Из прошлой жизни я забираю с собой только флейту и свою музыку. Все остальное мусор, шелуха и хлам, место которым на помойке, как и этому дураку Толяну, которого, судя по всему, просто убрали. Интересно, как он собирался защитить меня, если не сумел выжить сам?! Вот балван!
Восхитительно! Браво! кричали чувствительные к мелодичным звукам флейты благодарные слушатели, очарованные тонкой душевной игрой похожей на библейскую Деву будущей матери, смотрящей на них кристально чистыми глазами небесного цвета.
Так всем казалось. Как же далеко то, что нам кажется, от того, что мы не желаем видеть на самом деле!?
V
Мама, представляешь, Веня переезжает в Ростов, ко мне! с порога крикнула радостная Майя. Он решил перевестись в Ростов и учиться со мной в ЮФУ на нашем геолого-географическом факультете.
Правда?! Вот это новость! воскликнула Ксения, бросив в угол прихожей сумку и обняв дочь. Я рада, что ошиблась в Вене. Похоже, он хороший парень и любит тебя.
Конечно, любит! Я в этом не сомневаюсь, как и в своей любви к нему, пылко заявила Майя.
Я рада за вас обоих! повторила Ксения. Ну, я так понимаю, жить вы собираетесь вместе? Вопрос в одном. Где?
Мам, а где мы можем жить? спросила Майя в ответ на терзавший ее саму вопрос. Я не знаю, но не с нами же он станет жить?
А почему бы и нет? удивилась Ксения. Думаешь, мы втроем не уживемся?