Миша внимательно рассмотрел ситуацию и выдал Кириллу Андреевичу обнадёживающее заключение:
Шансы у Олеси Глебовны на удочерение достаточно большие: жильё в собственности, хорошая зарплата, надо будет только в справке не указывать о декретной ставке, получить положительные справки о здоровье из наркологического и психоневрологического диспансеров, я думаю, будет не сложно. Единственную трудность я вижу только в отсутствии мужа. Но, учитывая то, что проживали они вместе четыре года, и ребёнок знает её, и ещё возраст ребёнкашесть лет, а чем старше ребёнок, тем меньше у него шансов найти приёмных родителей, я считаю, что отсутствие замужества не станет препятствием. Последнее время взят курс на существенное сокращение сирот, поэтому есть прецеденты усыновления и в неполные семьи.
Кирилл Андреевич всё это внимательно выслушал, а когда юрист закончил, сказал:
А теперь послушай и запомни, что ты скажешь Олесе
20
Олесю буквально колотило крупной дрожью пока она шла в кабинет юриста. Кирилл Андреевич вызвался пойти вместе с ней, и она была ему благодарна. Как бы она вообще справилась со свалившимся на неё горем, если бы не Кирилл!
Куда бы она делась? Конечно бы, справилась! И гораздо быстрее, чем с чьей-то помощью, но это не приходило в голову окружённой со всех сторон заботой Кирилла Олесе.
Олеся Глебовна! Я не буду грузить Вас юридическими терминами и статьями Гражданского кодекса, а расскажу Вам по-простому все плюсы и минусы Вашего положения. Договорились? начал юрист.
Олеся кивнула головой в знак согласия. Она сейчас была и не в состоянии что-либо понять. Для неё главноеесть ли у неё шансы удочерить Катеньку.
Сначала скажу о положительных факторах. А этоналичие собственной жилплощади, высокая зарплата и хорошее здоровье. Вы же, насколько я знаю, не состоите на учёте ни в наркологическом, ни в психоневрологическом диспансере?
И, дождавшись очередного кивка Олеси, продолжил:
Теперь об отрицательных факторах. Норма жилищной площади на человека в Москве составляет двенадцать квадратных метров. Итого, на троих Вам требуется тридцать шесть. У Вас по документамтридцать четыре. Разница не большая, но могут придраться. Теперь о работе. Вы у нас работаете на декретной ставке, а это уже более существенный минус, чем нехватка двух метров площади. Но самое главноеВы не состоите в браке. И всё это в совокупности, практически, делает Ваши шансы на удочерение проблематичными.
Олеся вышла из кабинета юриста раздавленной. Если бы не надёжное плечо Кирилла рядом, наверное, грохнулась бы в обморок. Из глаз у неё опять покатились слёзы, она прижалась к Кириллу и стала повторять, как заезженная пластинка:
Что же делать?.. Что же делать?.. Что же делать?..
Ну, хватит уже реветь, Олеся! нежно произнёс Кирилл, прижав к себе женщину и ласково гладя её по спине. Скоро от твоих голубых глаз ничего не останется, все выплачешь. Мы обязательно что-нибудь придумаем! Ещё проконсультируемся. Хотя, Мишка, конечно, лучший юрист в городе
(Ага, лучший! Этого лучшего пришлось уламывать целый час, чтобы он согласился сказать Олесе то, что хотелось шефу. И согласился он только после того, как Кирилл Андреевич клятвенно пообещал, что информацию он выдаст только устную, и ни в какие другие юридические конторы Олеся обращаться больше не будет. Но в конце всё равно заменил-таки более жёсткую формулировку, на которой настаивал шеф, на более мягкую«проблематичными». Вот жучила! Но Олесе всего этого знать было совершенно не обязательно, даже противопоказано.)
Что тут можно придумать, откликнулась Олеся, Даже если не придерутся к квартире, и Вы мне справку выдадите правильную, то мужа я где возьму?
А давай мы с тобой распишемся? выдал за только что озарившую его идею Кирилл то, к чему стремился всей душой, А чтоэто хорошая идея! Я не женат и не собираюсь. С жильём у меня всё отлично. И материально не сравнить с тобой.
Как это? опешила Олеся, у которой от удивления даже слёзы высохли, Как же мы будем жить вместе?
Нормально будем жить. Даже хорошо! Как старые добрые друзья. Дом у меня большой, мешать мы друг другу не будем. Каждый будет жить своей жизнью. Я тебя не буду ограничивать в личной жизни, ты меня тоже. Подумай, Олеся! А через несколько лет разбежимся в разные стороны, зато дети уже будут при тебе. И никто их не отберёт.
Не собирался Кирилл жить с Олесей, как друг. Что за глупости! И разводиться тоже не собирался. Вот ещё! Он был уверен, что они подходят друг другу на все 100%, даже на 200. Просто Олеся никак не может сделать последний шаг к нему, какой-то барьер сама себе поставила, и перешагнуть не решается. А когда они поженятся, уж Кирилл сможет преодолеть этот барьер, найдёт способ.
21
Прошло два дня, а Олеся с ответом у Кирилла так и не появилась. С каждым днём, даже с каждым часом, его надежды таяли. Он уже начал задумываться о разработке нового плана завоевания Олеси, но в голову пока ничего не приходило.
Выходные тупо просидел один, как сыч, в загородном доме. Пил свой любимый коньяк и сожалел о том, что ещё на том вечере с португальцами не дожал ситуацию до конца. Почему-то был уверен, что приди он к ней тогда ночью, всё бы у них уже давно сладилось. А он заигрался, твёрдо следовал правилам придуманной им же игры, вот и упустил момент.
В понедельник злой, небритый и невыспавшийся вышел на работу. И когда Маринка доложила, что о нём спрашивала Олеся Бахрушина, не зналрадоваться ему или огорчаться? О чём так можно долго думатьцелых четыре дня? Он быстренько привёл себя в порядок, благо, что у него за кабинетом была комната для отдыха со сменой чистого белья и бритвенными принадлежностями, и велел Маринке вызвать к нему Бахрушину.
Олеся вошла в кабинет вся нервная, вздрюченная. У неё под глазами темнели круги, но хоть свой голубой цвет в них вернулся. Кирилл всё это посчитал положительными признаками и успокоился. Но помогать Олесе, первым начав разговор, не собирался. Он уже отдал свой пас, мяч на её стороне.
Олеся помялась в дверях, не решаясьто ли ей сесть за стол, то ли выпалить заготовленную речь и уйти? Заученные и выверенные слова никак не шли с языка. Наконец, она решилась начать, так и оставшись стоять в дверях кабинета:
Кирилл Андреевич!.. Кирилл! Я так благодарна Вам за всё, что Вы для меня сделали Как бы я без Вас справилась, даже не знаю Но я так не могу Не правильно всё это Вы ещё молодой мужчина У Вас ещё будет своя семья настоящая Дети Не зачем Вам вешать на себя мои проблемы Да и все эти Ваши женщины Я так не могу Я понимаю, что это не современно, но так уж я воспитана из прошлого века Простите
Кирилл с первых слов понял, о чём будет говорить Олеся, и почти не слушал её. Но, когда она в своей спутанной речи дошла до «его женщин», у него сработала мгновенная реакция, выработанная годами переговорных процессов, когда из кучи размытых, завуалированных фраз надо вычленить главное, ухватиться за эту ниточку, и вытащить всю ситуацию в свою пользу. Он вскочил с кресла, в два шага оказался около Олеси и, поймав её взгляд и настойчиво удерживая его, вкрадчиво спросил:
А если не будет никаких других женщин?
Но как же, Вы сами говорили
Никого не будет, ты будешь одна, единственная! Других возражений нет?
Олеся четыре дня и четыре ночи промучилась из-за его предложения. И так и этак прикидывала, но у неё перед глазами всё время всплывала одна и та же картинкакак чувственно льнёт к нему Офелия, как нежно он ей шепчет что-то на ухо, зарывшись в её роскошные волосы Олеся поняла, что она не то что год, но и один ещё раз подобного не выдержит. А когда, вдруг, от его слов эта картинка обрушилась, как карточный домик, эхом повторила:
Нет
Для Кирилла её «нет» прозвучало, как «да», он страстно прильнул к её губам коротким поцелуем, отчего она вообще потеряла ориентацию в пространстве, потом схватил за руку и потащил из кабинета.
Через секретарскую они проскочили с такой скоростью, что Маринка, удивлённая столь быстро преобразившимся шефом (а она-то, уж, готовилась к очередной порции его язвительных замечаний), даже не успела спросить, когда он вернётся.
В кабинете бухгалтерии Кирилл сгрёб сумочку и одежду Олеси, не выпуская её руки из своей, и, потащив дальше, зашёл с нею в лифт. Не обращая внимания на находившихся в лифте сотрудников, взял её в кольцо своих рук и опять прильнул в поцелуе, как будто очередную дозу дурманящей инъекции влил ей в рот. Пока они лавировали между машинами на парковке до автомобиля шефа, он успел сделать несколько звонков. Но кому он звонил и о чём говорил, Олеся не разобрала. Для неё картинки окружающей действительности мелькали пёстрыми всполохами, как в детском калейдоскопе.