Бегите!
Из- за приступа у меня не получилось сказать это слово нормальным голосом. Если бы не хрипота, то можно было бы счесть за мышиный писк.
Голос не волновал меня. Я думала, что этим смогла бы остеречь от своей участи и других ребят, но я ошибалась, как никогда. Николь Ника, моя девочка. В мыслях моих было, что её я увижу в своей жизни самой последней, и это пугало меня. Моя чудачка не бежала, летела ко мне с криками и слезами. Я бы успокоила её, если б не страх и жуткий приступ удушья, смешанный с кашлем. Николь же не обращала внимания на то, что я выгляжу, мягко говоря, неважно, и ко мне лучше не подходить. Она спасла меня. Моя возлюбленная вывела меня из кабинета, и сразу же мне стало легче. Жадно глотая ртом воздух, я тихо заплакала, а Ника села рядом со мной и прижала меня к себе.
Почему ты не побежала?! спросила девушка, и на её глазах также появились слёзы. Почему ждала?
Я я не могла молвила я, всхлипывая.
ОЛЕСЯ!
Ко мне подбежал Сашка и крепко обнял меня. Мне всё ещё было плохо, и я еле сдерживала рвотные позывы, но одновременно, где- то глубоко в душе затаился лучик радости. Я была счастлива, что вновь рядом с друзьями, а главное- с Николь.
ОЛЕСЯ, Я СЕЙЧАС ВЫЗОВУ СКОРУЮ! ОНИ ПРИЕДУТ И ЗАБЕРУТ ТЕБЯ БОЖЕ, КАК ЖЕ Я РАД, ЧТО ТЫ ВЫЖИЛА! шептал мне Сашка чуть ли не на ухо.
Саш произнесла я. Ты же никому не расскажешь, верно ведь?!
Никому.
Даже химичке?!
Тем более нет. А теперь успокойся и подумай о хорошем, пока я буду вызывать сюда врачей.
Ладно и я вновь села рядом с Никой.
Сашка набрал номер скорой и зашептал в трубку адрес нашей школы, то и дело срываясь на всхлипы. Мне, также, как и ему, было жутко. Но я видела то, чего не видел никто. И я не пыталась себя успокоить, нет, скорее наоборот, ибо я, не отрывая взгляда, смотрела на то, как на полу в кабинете валяются лоскутки кожи. Моей кожи. Она шелушилась, и я не знала тогда, почему. Как только я поняла, что в кабинете остались кусочки именно МОЕЙ кожи, моё сердце вновь бешено забилось. Тело будто бы пробили электрошокером, и я вновь затряслась. У меня началась самая настоящая паническая атака. Дышать вновь стало до безумия трудно, а колени мои затряслись, и я не могла контролировать это. К моему горлу подкатил ком, и я закашлялась. Не знаю, было ли то таким же приступом, как и всё остальное, но этот кашель раздирал моё горло. Оно неистово болело, но я не могла остановиться. Если бы я могла закричать, я бы орала, как будто бы меня режут вживую, да и то, казалось мне, было бы менее болезненным, чем то, что я испытывала в момент всех этих мыслей. Мне было больно. Это не мог остановить никто, и я просто ждала приезда врачей, надеясь на то, что доживу до их приезда. Хотя я больше хотела остановить свои мучения другим образом, ибо сомневалась, что врачи хоть чем- то могли бы мне помочь, ведь я знала, что на то, что растекалось по всему кабинету химички, ещё нет противоядия.
Между тем я чувствовала, как мне пытается помочь Ника. О, моя бедная девочка! Я так себя ненавидела тогда за то, что взяла её с собой. Если бы она не видела моих мучений, как же ей было бы хорошо! Но одно лишь было в том, что Ни пошла со мной, хорошее: я думала о Николь, и это держало меня на этой земле. Я боялась умирать, зная, что это расстроит мою чудачку, я знала, что она заплачет я бы не хотела, чтобы это произошло. Я любила её и знала, что буду любить. Мне была приятна забота Николь, но я бы отдала всё, чтобы Ника заботилась обо мне не с текущими по её щекам слезами, огромными и такими болезненными для меня. Она как- то помогла мне остановить кашель, конечно, не без усилий, но помогла, и теперь мы ждали скорую молча. Эта тишина пугала меня, и лишь изредка её нарушали звуки падающих на пол слёз Николь. Я же не плакала. Слёзы застыли в моих глазах. Я не хотела расстраивать Нику, потому что не хотела, чтобы она заплакала ещё сильнее поэтому я терпела всю боль, не издавая ни звука и пытаясь не показывать то, что мне больно.
Прошло минуты две, и от пережитого шока я уже было заснула, как вдруг услышала звук сирены. Подъехала, очевидно, машина Скорой Помощи. Николь положила руку мне на плечо, и мы вместе пошли к машине. Я то и дело кашляла, но вместе с болью я получала приятные ощущения. Мне хотелось быть с Николь, но если я умру в машине, то было бы невозможно и эти мысли убивали меня. Но вскоре, когда меня погрузили в скорую, я не умерла. Моё сердце не остановилось, но я зарыдала навзрыд от боли, грусти, отчаяния и шока. И с этими слезами я посмотрела на Николь, которая кивала мне в знак прощания. А когда мы уже отъехали от школы, и я потеряла Нику из виду, я потеряла сознание.
***
Открыв глаза, я увидела белые стены и потолок, после чего поняла, что я в больнице. Моя мама склонилась надо мной. Она плакала, и это внушило мне то, что произошло что- то нечто ужасное. От этого сердце моё неприятно ёкнуло. Почти на все сто процентов я была уверена в том, что дело было вовсе не в волдырях и не в том, что я проникла в кабинет учителя, а в чём- то другом, ужасном и, возможно, неприятным для меня. У меня не было сил говорить, но я вопросительно посмотрела на маму, от чего та вздрогнула и произнесла:
Живая! Доктора сюда! Доктора!
В комнату вбежал мужчина в белом халате. Очевидно, он и был доктором. Вид у него был опечаленный, примерно такой же, как и у моей мамы. И вскоре он рассказал мне и маме то, что повергло меня в шок:
У Вашей дочери онкология. обратился он к моей матери. Точнее, откуда- то она заразилась не передающимся другим людям вирусом. Он похож на онкологию, но с ним приходят и другие проблемы: частые рвотные позывы, кашель и кровохаркание. Я не знаю, откуда у неё ЭТО, поэтому мы не можем взять её в нашу больницу. Простите. Ей осталось не больше месяца. Простите так вот, в карточке я просто запишу «онкология». До свидания.
Моя мама кивнула доктору, и кинула мне куртку в руки. Через секунду мы уже ехали на машине домой. И если до этого я не расслаблялась и вела себя сдержанно, то теперь я полностью раскрепостилась. Все чувства как будто перемешались, превратившись в один комок, который застрял в груди. Я не могла принять такую реальность. Через месяц я бы лежала, зарытая в землю, и я отказывалась в это верить. Но разум говорил мне, что я должна достойно принять свою смерть, и сделать за этот месяц то, чего не делала никогда. Но даже несмотря на то, что я пыталась стать более оптимистичной, слёзы всё равно потекли по моим щекам, обжигая их. Крик раздирал моё горло, словно царапая его острыми, как лезвие, когтями. Но я не могла ни закричать, ни сказать что- либо. По моему телу просто пробежали мурашки, а руки пробила дрожь. Боль острой иглой вонзилась прямо в моё сердце. Это было так трудно- осознать то, что через недолгое время жизнь утечёт, как вода. Но единственное, что я тогда понимала- нельзя долго грустить. Нужно радоваться и не расстраиваться, пока ещё на это есть время.
Глава 6 Признание Нике. Негодование мамы
Я проснулась от того, что мама теребила меня за рукав ночной рубашки, в которой я спала. Сонная, вся в слезах, я с огромными усилиями приподняла голову. Женщина испуганно продолжала тормошить меня, и весь сон как рукой сняло. Теперь мне стало по- настоящему жутко, и поэтому я спросила:
Что такое, мам?
Доченька, посмотри на подушку
Я посмотрела туда, куда сказала мне моя мама. На подушке лежала прядь волос. Моих волос. Странно было для меня самой, что я совершенно ничего не боялась. Скорее напротив, я хотела провести свой последний месяц с радостью и счастьем, и поэтому, решая не обращать внимания на то, что уже невозможно изменить, я обняла маму и сказала ей, чтобы она не волновалась, после чего пошла собираться в школу. Глядя на своё пропитанное болью лицо, я надела на себя брюки, и, попрощавшись с мамой, пошла в учебное заведение.
С Никой мы столкнулись в классе. Я позвала её к себе, а точнее, поманила к себе рукой. Девушка пришла ко мне очень быстро, и меня вновь пронзило едкое чувство тревоги и волнения. Но я, вздохнув, всё же решила признаться Николь, ибо держать в себе всё это было уже не возможно.
Чудачка, у меня онкология. молвила я, после чего в моих глазах заблистали слёзы.
Всхлипы Ники прервали тишину мгновения, которое тянулось словно целую вечность. Я прижала к себе девушку, после чего сказала:
Этот месяц ты от меня ещё устанешь.