Не меряй всех на свой аршин.
Вот тесть-то меня меньше всего волнует,жестко сказал Ваня.
Женатик встал.
Здесь просто хотят подсунуть другую идейку!и сел. Он не любил Володьку за длинный язык.
Дальше?спросил Володька.Что ж ты замолчал? Какую идейку? Говори.
Женатик встал.
Здесь просто хотят проявить сочувствие тестю.
Кулаку-тестю,уточнил Ваня.
Наступила нехорошая тишина.
Предлагаю вывести Марова из состава драмкружка,сказал женатик.И Ваську тоже. Они не репетируют, а только зубоскалят.
А меня за что?обиделся Васька.
Нет, Ваську, не надо,пожалел пиротехник.Он одумается.
Раздались еще голоса:
Васькабезотказный труженик. Он толькона поводу у Марова.
Женатик предложил другое:
Поставить Ваське на вид. И предупредить: пусть не злоупотребляет спиртными напитками.
Вот за это стоит!подхватил Елистратыч.Этостоит. По праздникамэто другое дело. Но ты, Васька, и в буднинет-нетда огреешь. А тына машине, недолго и до аварии.
Совсем надо прекратить!подала голос библиотекарша, женщина в годах, но очень миловидная.
Нет, совсем-то... как, поди-ка, совсем-то?усомнился сам Елистратыч.Он же мужик...
Но тут взорвался женатик:
Ну и что, что мужик? А спросите его: что за причина, по которой он пьет? Он не ответит.
Тучи сгущались.
По праздникам все пьют,вякнул Васька.А я что, рыжий?
В общем так,подвел Ваня,Двое упорствуют, двое настаивают на своем. Ставлю на голосование: кто за то, чтобы...
В это время через зал прошла и села на первый ряд Вдовина Матрена Ивановна, пенсионерка, бывшая завотделом культуры райисполкома, негласный шеф и радетель художественной самодеятельности.
Здравствуйте, товарищи! Ну, как дела?
Обсуждаем пьесу, Матрена Ивановна.
Так, так.
Выяснилось, что идея пьесы не всех устраивает.
Как так?удивилась Матрена Ивановна.Я читалахорошая пьеса. А кому не нравится идея?
Мне идея нравится,заговорил Володька, с презрением поглядев на Ваню,только я не знаю, где он жить будет...
Кто?
Солдат.
Какой солдат?
Герой пьесы, Матрена Ивановна,пояснил Ваня.Надо яснее выражаться, Маров. Он уже давно не солдат.
Я уж испугалась: как этогде будет жить солдат? Выражайтесь, действительно, яснее. А то ведь можно подумать, что у нас солдатам жить негде. А почему идея не нравится?
Да вот... ставят двусмысленный вопрос: где будет жить Иван?
Ты мнене двусмысленный!разозлился Володька.Двусмысленный... Вопрос самый обыкновенный.
Ну, ну?
Дом он отдал под ясли, к тестю он после всего не пойдет... Где же он жить будет?
Ну, нашли о чем спорить! Петухи. Жилье ему выделит колхоз. Обязан выделить. Человек отдал дом под ясли...
В пьесе-то этого нет.
Вдовина подумала.
А вот тут, возможно, что и упущение автора. Вот что, ребята: я свяжусь с автором по телефону, попрошу его добавить насчет жилья. А то, действительно, можно не так понять... Можно понять, что его оставили на произвол судьбы. Я попрошу его уточнить с жильем. О том, что мы взяли его пьесу я ему звонила, он поздравляет нас и передает всем привет. Дело серьезное, ребятки. Как говорят охотники: есть шанс убить медведя. Если мы займем первое место на смотре...
Тут все загалдели.
То что тогда, Матрена Ивановна?
Ой, ну скажите?..
Матрена Ивановна, скажите!
Звание народного театра?
Ну, за один спектакль...
Как сделать!
Нам устроят турне по области?
Вдовина, улыбающаяся, захлопала в ладоши.
Тихо, ребятки, тихо!
Ну скажите, Матрена Ивановна!
Нет, нет, даже не просите,Вдовина улыбалась.Не будете знать, лучше будете работать. Вот так. Это и педагогичнее будет. За работу, друзья!
В клуб вошла девушка с почты.
Матрена Ивановна, вам телеграмма. Я была у вас дома, там никого нет...
Матрена Ивановна надела очки, прочитала телеграмму.
Какое совпадение,сказала она.Только что о нем говорили...
От автора?
Да. Он пишет: «Песню Мой Вася снимите. Точка. Героиня поет: Вот кто-то с горочки спустился. Точка. Желаю удачи. Красницкий». Болит ретивое-тодумает.
А она разве поет там?спросил Ваня.
Кто?
Героиня-то. Она же у нас не поет.
Да, верно... Я не помню, чтобы она у нас пела. Он, наверно, перепутал пьесы. Где-нибудь ставят еще его пьесу... Конечно, он перепутал. Я буду звонить, все выясню. А теперьза работу друзья. За работу!
КРЕПКИЙ МУЖИК
В третьей бригаде колхоза «Гигант» сдали в эксплуатацию новое складское помещение. Из старого складаиз церквивывезли пустую вонючую бочкотару, мешки с цементом, сельповские кули с сахаром-песком, с солью, вороха рогожи, сбрую (коней в бригаде всего пять, а сбруи нашито на добрых полтора десятка; оно бы ничего, запас карман не трет, да мыши окаянные... И дегтярили, и химией обсыпали сбруюгрызут), метлы, грабли, лопаты... И осталась она пустая, церковь, вовсе теперь никому не нужная. Она хоть небольшая, церковка, а оживляла деревню (некогда сельцо), собирала ее вокруг себя, далеко выставляла напоказ.
Бригадир Шурыгин Николай Сергеевич постоял перед ней, подумал... Подошел к стене, поколупал кирпичи подвернувшимся ломиком, закурил и пошел домой.
Встретившись через два дня с председателем колхоза, Шурыгин сказал:
Церква-то освободилась теперь...
Ну.
Чего с ней делать-то?
Закрой, да пусть стоит. А что?
Там кирпич добрый, я бы его на свинарник пустил, чем с завода-то возить.
Это ее разбиратьнадо пятерым полмесяца возиться. Там не кладка, а литье. Черт их знает, как они так клали!
Я ее свалю.
Как?
Так. Тремя тракторами зацеплюслетит как миленькая.
Попробуй.
В воскресенье Шурыгин стал пробовать. Подогнал три могучих трактора... На разной высоте обвели церковку тремя толстыми тросами, под тросына углах и посреди стены девять бревен...
Сперва Шурыгин распоряжался этим делом, как всяким делом,крикливо, с матерщиной. Но когда стал сбегаться народ, когда кругом стали ахать и охать, стали жалеть церковь, Шурыгин вдруг почувствовал себя важным деятелем с неограниченными полномочиями. Перестал материться и не смотрел на людейвроде и не слышал их, и не видел.
Николай, да тебе велели али как?спрашивали.Не сам ли уж надумал?
Мешала она тебе?!
Подвыпивший кладовщик, Михайло Беляков, полез под тросами к Шурыгину.
Колька, ты зачем это?
Шурыгин всерьез затрясся, побелел:
Вон отсудова, пьяная харя!
Михайло удивился и попятился от бригадира. И вокруг все удивились и примолкли. Шурыгин сам выпивать горазд и никогда не обзывался «пьяной харей». Что с ним?
Между тем бревна закрепили, тросы подровняли... Сейчас взревут тракторы, и произойдет нечто небывалое в деревнеупадет церковь. Люди постарше все крещены в ней, в ней отпевали усопших дедов и прадедов, как небо привыкли видеть каждый день, так и ее...
Опять стали раздаваться голоса:
Николай, кто велел-то?
Да сам он!.. Вишь, морду воротит, черт.
Шурыгин, прекрати своевольничать!
Шурыгинноль внимания. И все то же сосредоточенное выражение на лице, та же неподкупная строгость во взгляде. Подтолкнули из рядов жену Шурыгина, Кланьку... Кланька несмеловидела: что-то непонятное творится с мужемподошла.
Коль, зачем свалить-то хочешь?
Вон отсудова!велел и ей Шурыгин.И не лезь!
Подошли к трактористам, чтобы хоть оттянуть времяпобежали звонить в район и домой к учителю. Но трактористам Шурыгин посулил по бутылке на брата и наряд «на исполнение работ».
Прибежал учитель, молодой еще человек, уважаемый в деревне.
Немедленно прекратите! Чье это распоряжение? Это семнадцатый век!..
Не суйтесь не в свое дело,сказал Шурыгин.
Это мое дело! Это народное дело!..учитель волновался, поэтому не мог найти сильные, убедительные слова, только покраснел и кричал:Вы не имеете права! Варвар! Я буду писать!..
Шурыгин махнул трактористам... Моторы взревели. Тросы стали натягиваться. Толпа негромко, с ужасом вздохнула. Учитель вдруг сорвался с места, забежал с той стороны церкви, куда она должна была упасть, стал под стеной.