Монахини меня привлекли в этом планебольше, конечно, блондинка, что всегда внимательно меня слушала, когда я говорил. У нее были очки с толстенными линзами, из-за чего, посмотрев в ее глаза, ты видел целый океан эмоций, а во время каждого своего проявленного времени на разговор я смотрел именно в ее глаза. Другая была красивее, но и намного невнимательнее, постоянно что-то печатала в телефоне и не слушала меня или свою подругу.
Говоря о нашей беседе, то мы достаточно быстро переключились с общих тем про бога до более личных. Например, я бы ни за что не поверил, как эта милая блондинка могла стать монахиней, а все началось с простого пьяного вождения, в котором она чудом избежала смерти, после стараясь думать, что ей помог бог и все такое. Мне все казалось, что мужчина позади них взорвется и выкрикнет что-то вроде: Не отвлекаться!но он лишь покорно ждал. Я был крайне благодарен им за то, что они не стали спрашивать про руку, а то я бы как обычно замялся и наверно, даже прогнал бы из своей квартиры.
Я пропустил целый школьный день из-за них, но не был огорчен. Словом, чего-то нового о боге я не узнал. Меня все также беспокоят глупые не состыковки в библии, и я все также не могу принять идею замысла божьего, который надумает что-то сотворить, а потом начнет винить при этом нас, людей, созданных по его подобию, которых он мочит просто миллионами. Нет, не понять мне этого.
В тот день мне постучал никто иной как Мейс, оказывается, шедший ко мне, когда я заметил его в окне. Он много раз заикался, что зайдет ко мне погостить, но никогда этого не делал, а в тот день пришел. Сейчас мне это кажется забавным, но я, увидев его на пороге, хотел прямо перед ним дверью хлопнуть и все замки закрыть, но сдержался.
Общение с парнями у меня всегда было в избытке, всю жизнь меня окружали девочки да девушки, а парни всегда обходили. Можно подумать, что из-за этого я стал сентиментальным, раз никогда особо не вкушал взаимоотношений со зверьем, но все мои знакомые девчонки всегда были какими-то бойкими и не давали мне ныть или смеяться: им нравился мой холод, и они всеми силами пытались его сохранить.
Думаю, что я трус, да что таить, всегда им был. Знаете, боялся попытаться, сыграть какие-то новые эмоции, что-нибудь этакое. Я с детства был таким. Мог разбить вазу, на что бы сильно разозлился отец, он выполнял эту функцию за ушедшую в мир иной маму, и с мертвенным лицом смотрел бы ему в глаза. Он бы сказал: Сына, ты чего наделал?!а я бы в ответ простоЯ оплошал, отец, накажи меняи так постоянно. Я не показывал, что мне стыдно, а мне действительно было стыдно, но страх показать это сильно перевешивал. Мне всю жизнь было больно, когда меня били за что-то, ругали, и я все продолжал уверенно стоять на своем, не показывая ничего. Когда я на эмоциях, то теряю контроль, мозг отключается, и я падаю без сил, потому что это для меня в новинку, а самое главноеконтроль. По-другому просто не могу. Контроль не поддается страшному безумию, окружающему меня с детства. Я всегда чувствовал себя трусом, из-за того что боялся этих психов и не мог вести нормальную жизнь, я не знал, что они сотворят в ту или иную секунду и не мог даже представить: они и смерти не боялись. Как можно спокойно общаться с человеком, в любую минуту готовым полететь?
Мейс толкнул меня в плечо, чуть не сбив с ног, сильный он был, зараза. Это было его приветствие, такое странное и раздражающее, и ведь я намекал ему, что не рад такому привету, а он все продолжал игнорировать меня. Он любил как бы пройти сквозь моих слов и просто пропустить их.
Мы с ним общались раньше, но все ограничивалось какими-то общими темами: что-то об уроках, школе и немного о городе, а в этот раз у него по лицу было видно, что он пришел поговорить серьезно, о личном. Он был парнем с отличными актерскими способностями. Он хмурый и равнодушный, постоянно бегал глазами по классу, но когда кто-то к нему подходил, то он сразу врубал свою улыбочку и начинал наворачивать всякого поинтереснее. Он был интересным собеседником, знал, о чем поговорить и хорошо слушал, но со стороны было видно, как ему на самом деле наплевать. Однако в равнодушии меня никто не победит, так что даже он стал крутиться вокруг меня, ожидая обратного с моей стороны, хотел быть друзьями.
Нечего сказать, Адам, интересно, что ты живешь один. Говорил он. Никогда не находил в этом ничего интересного, а другиеда. Никаких тебе родителей, сестер и братьев, которые так и норовят поучить тебя уму разуму.
Когда ты живешь один, то сам берешь на себя эту роль и норовишь себя поучить гораздо больше.
Какая мысль! Восхитился он. Ему нравились мои почти умные фразочки, которые я иногда мог выдавливать из своей головы.
Чего пришел?
Сначала чай.
Он так сказал это, словно приказал, хотя что говорить, он косвенно приказал мне в моем же доме. Уверенный был парень.
Он со всеми удобствами уселся на диван и стал ждать, пока я не соизволю налить нам по чаю.
Зеленый, черный?
А красного нет?
И вот сдался ему этот красный. Я обычно делал так: хочу вкусазеленый, хочу питьчерный, но красный то мне на кой? Лишь выставил меня плохим хозяином, не способным гостю нужный чай налить. Принимал бы я таких гостей почаще и точно бы к концу недели стал запирать все замки при любом стуке.
Нет, Мейс нет красного.
Тогда не надо чай. Давай кофе.
Он издевался, я не пью кофе!
И кофе нет.
Не обжился еще?
Нет, честно, я этого парня знал мало, но стоило поговорить с ним побольше, и я стал его ненавидеть.
То есть ты ничего не будешь?
Да ладно уж, наливай зеленый. Выдавил он. Сделал мне огромное одолжение, прям герой.
Я налил нам по чаю, и мы сели за стол, где и продолжили разговаривать.
Так вот, я что пришел топоговорить хотел. А он не спешил. Немножечко да шел к тому, что хотел сказать. У тебя там какая-то неприязнь к людям.
Он закидывал мои конфеты одну за другой, даже не жуя их, только проглатывая, но потом все же протянул мне одну и предложил съесть. Мейс захватывал мою квартиру восхитительно быстро.
Тогда ты понимаешь, что я тебе не рад. Я старался подбирать слова пообиднее, лишь бы он поскорее ушел, но он понимал мой замысел с легкой забавой.
Так это отлично. Просто супер!.. Всяко лучше, чем ничего.
Он, наконец, съел все мои конфеты и немного загрустил.
Понимаешь, я тоже их не люблю. Всех их! Вот тех уродов, что постоянно шушукаются на свои тупые темы, решая, нормальный ты или нет. Кто тут нормальный? Я ненормальный? Да я бешеный, но дело то тут в другом! Нет, нужно что-то покрепче.
Его рюкзак на вид был почти пуст, но что-то там все-таки лежало. Он достал простой коньяк пятилетней выдержки и вместе с ним в руке прямиком отправился к моему холодильнику. Достал оттуда апельсиновый сок, мой любимый, почти не разрешаю его трогать остальным, но послушал бы меня Мейс? и смешал его с коньяком в два бокала. Аккуратно доставив бокалы к, наверное, уже его столу, он принялся пить из одного. Человек был понимающий, сразу стало понятно, что пьет он больше для вкуса, нежели того самого эффекта.
Уродов мочить надо, вот что я тебе скажу. И я не хочу трепаться о мотивах и прочем, не собираюсь я давать крутые цитаты по поводу них, говорить, почему они уроды. Уродов нужно мочить и все на этом.
Да уж, удивил меня он. Он говорил как безумный ученый, у которого планы на изменение всего и вся на следующий век. Я допил чай и ответил:
Они не уродылишь идиоты.
Да есть разница чт Предположим, что есть люди, которые вот такие иные от нас с тобой, непредсказуемые до чертиков. Мы то герои своей историипочему не называть их уродами?
Ты хочешь их мочить?
Что? Нет, конечно. И мысли не было! Не их!
Он никогда так уверенно и увлеченно о чем-то не рассказывал. Я все думал, когда же он надумал все это и сколько он выжидал, чтобы поделиться этим со мной.
Давай честно, почему ты говоришь это мне?
Адам, пойми: я тоже не хочу умирать. Тогда, во время твоего срыва, ты показал себя с именно той стороны, что я от тебя ждал. Я все продолжал следить за тобой и думал, что же ты за человек.
И кто я?
Ты как я.
Хорошо, а кто мы?
Мы свободолюбивые.
Не мог я с ним согласится. Какая мне свобода, я даже не знал, в чем она заключается, но вот у него уже было свое представление.