Никита ГрудининСпойте обо мне
Предисловие
Перед всеми моими дальнейшими действиями я хочу рассказать про одновременно одного и всех людей, существовавших на этой сгнившей земле. Как вам идея перерождения одной души в нескольких творениях божьих? Глупо, думал я, а оказалось, что вполне даже возможно.
Я ни во что не верил. Вераискушение для меня. Искушение перекинуть вину людей на какой-то замысел, что давно потеряло какой-либо смысл. Думаю, смысла не было с самого начала. Просто чертов эксперимент произошел на мартышках и время шло, а мы, пройдя через века и тысячелетия, начали оправдывать такое гнусное начало чем-то сверхъестественным. Впрочем, лучше не стало, но теперь все больше людей перестает верить. Я пытаюсь понять: так мы устали или просто весь бред дошел до своего пика?
Я, правда, не верил ни во что, даже в бессмысленность. Меня не покидают мысли, что меня не существовало, но потом я случайно получил один шанс пожить. Это укрепляло меня в этом мире: свезло же, почему бы не попробовать. И вот я жил, постепенно думая: а может я тут, чтобы не радоваться? Вот этот удачливый кусок существования, что мне положили на тарелку и заставили естьчто это? Подарок или наказание? Но ведь меня даже не было вообще нигде и никогда, как я заслужил что-либо из этого? На самом деле, у меня просто появилась форма существованиякусок мяса, который может:
Вонять
16 минут
В нашем городе, что жители привыкли называть городом крыльев, давно не происходило ничего сногсшибательного. Здесь даже ничего нормального не происходит, только угнетающие события, к которым привык каждый из нас. Дети не узнают ничего прекрасного, так как их с самого рождения принуждают поверить в свою безысходность. В песочницах больше не лепят красивые замки, куда можно поселить своих придуманных рыцарей и королей с их женами да куличи из меленьких ведрышек. Детям рано утвердили, что время сыпется подобно песку и этот песок не нужно заменять другим, тем, что похуже. В нашем городе каждый первоклассник знает, что не улетит с парнем на волшебный остров, где он сможет остаться навсегда молодым, тут каждый знает, что не проживет больше пятидесяти лет. Звучит слишком мало, но это еще лучший исход. Не лучшее питание, огромный стресс и нужда в каких-либо наркотических веществах, будь то таблетки, иголки или простой алкоголь с сигаретамивсе это сказывается на нас. Самый старый человек сейчас живет на окраине города и ему шестьдесят два. Редкостный ублюдок по характеру, как я слышал, но любит отправлять пенсию в разные фонды в помощь сиротамчто-то еще сохранилось в его увядшей голове.
Я не исключение, мой выбор пал на парениеболее-менее безопасная вещь, яро не убивающая меня. Мне захотелось наилучший эффект и потому взял косму, знаменитейшую парилку из всех. У них еще такое забавное логорадужный круг на фоне темно-серого цвета, будто они и в правду смогут что-то скрасить в наших жизнях, как же Каждый выдох выдает разный цвет, честно это меня и привлекло больше всего в этих штуках.
Вся эта меланхолия нашего города дошла до того, что возле домов на земле начали рисовать круги с крестиком, чтобы поиграть в мини игру перед смертью. Попалмолодец, умер красивее, чем другие, а если не попалпозорная смерть. Потому и город прозвали городом крыльев: здесь все пробуют полетать.
Небо в основном серое, оно закрыто из-за постоянных выбросов с разных фабрик и заводах. Выходить на улицу стало вреднее, чем оставаться дома.
Жителей в последнее начало бросать то в дрожь, то в жар, из-за чего на улице можно встретить двух проходящих людей в совершенно разной одежде: один в гавайской рубашке да в шортах с сандалиями, а другой в осенней куртке и теплых джинсах. Насчет времен года все тоже сложно. Зайдешь в магазин, а там: легкая куртка, куртка теплее легкой, теплая и т.д. Мы все позабыли, что значит одеваться по-летнему. Ветра, как и погода, живут своей жизнью, ведя себя как захотят. Прогнозы погоды стали бесполезными, так как слышать каждое утро: Завтра все также пасмурно, прохладный ветер будет становится холоднее с каждым часом, надоело, мы это и без них знаем.
Меня это особо не касается: мы с отцом часто выезжаем в город по соседству, в котором дела происходят намного лучше, правда, цены там душат да передушат, но не суть. Я знаком со многими людьми в городе по соседству и в нашем знаю не меньше, но могу точно сказать, что такие странные только у нас. Многие здесь безумствуют, но быстро кончают. Мы легче относимся к смерти. Конечно, у нас есть веселые люди, кто-то продолжает смеяться, даже не смотря на окружение, но к итогу они становятся изгоями, именно далеко не самыми приятными собеседниками, любящими встревать в чужие дела. Я же по собственной инициативе стал изгоем для любого общества. Я Адам и мне семнадцать лет, достаточно молодой, но очень уставший от всего этого.
31 Октября 2017 года.
Я жил в отдельной от родителей квартире, на которую недавно накопил отец, что работал, не зная усталости, ради такого подарка мне на день рождения. На моем столе все еще лежал недоеденный торт с цифрами-свечами, который забыл отец. Я думал его выкинуть: не люблю сладкое, да и он испортился уже, но он напоминал мне, что теперь я свободен как никто другой из моих сверстников. И все же выкинул, закрыл его прозрачной крышкой и положил в черный пакет для мусорауже четвертый на моей памяти пакет, что стоял возле двери и ждал, когда же его наконец выкинут.
С новосельем меня поздравило много людей: отец и Лейла, школьная знакомая, что всегда обо всех помнит и даже про меня, но сказать, что я был счастлив из-за этого, не могу. Она глупая и доставучая, иногда переходившая границы дозволенного: близко садилась, лезла обниматься, общалась на личные темы. Я пробовал от нее избавиться: блокировал во всех соц. сетях, игнорировал в школе и на улице, но она восприняла это как игру и только больше начинала лезть. Часто спрашивала о моем здоровье и интересовалась правой рукой.
Что же с рукой? Когда-то я пробовал быть строителем, но недолго им пробыл из-за одного идиота, что встал на месте, когда должен был бежать. Пока это не важно.
Первое, что, может броситься в глаза, когда на меня смотришьмой протез. Большая металлическая дрянь цвета черной стали, надетая на мое правое плечо, к которой еще и привыкал на протяжении пары месяцев. Не, правда, у меня будто вся рука состоит из одного сенсора на телефонах. Самое трудное было закуривать косму, не ломая ее при этомнастоящее испытание.
Когда отец сказал, что обязательно накопит на протез, я сразу начал представлять механическую руку как из терминатора, только еще и провода чтоб торчали Я боялся даже макет увидеть, думал, что буду выглядеть уродомнетстрашным роботом убийцей мать вашу. Я так и не узнал, на какую дрянь откладывает свои деньги отец, а уже шел в центр, чтобы его опробовать.
Что опробовать?! Да я даже не знаю, как оно выглядит! Кричал я у входа в центр.
Да я тебе фото три недели назад кидал, заходи! Орал Отец, впихивая меня внутрь
А я и поделать ничего не мог: всего одна рука же была.
Протез на взгляд не был ужасен, стоило увидеть его раньше, и я бы не стал так пререкаться. Я не ходил в школу. Контрольные, экзамены, одноклассникименя ничего не заботило, я смотрел на протез и боялся его показывать, но не знал почему.
В тот день я впервые пришел в школу, после установки протеза. Перед выходом я долго смотрелся в зеркало, пытался не обращать внимания на руку, а смотреть на другие места.
Я обсмотрел сотни журналов с разными прикидами и мне понравился вариант старомодный. На черную тонкую водолазку я накинул белое пальто с такими огромными черными пуговицами. Верхние я выкинул, чтобы пальто было всегда расправлено в стороны и не было какого-либо искушения это изменить. На краях рукавов был небольшой кружок из меха, наверное, чтобы внутрь холод не проникал. На ноги надел угольного цвета штаны с еле видными серыми полосками. Моя серебряная цепь оказалась под стать всей цветовой схеме, и я вскинул ее поверх водолазки.
Итак, я стал ходячей монохромной депрессией, что в итоге отображало образ всего нашего городачто-то нужно было с этим сделать.
Знаете про обесцвечивание волос перед их краской, да? Свезло родиться с бесцветными, вот что я хочу сказать. Мои колкие волосы на вид словно бушующие волныони должны были преобразиться.