А спички?
Нет! Губин отрицательно помотал головой и похлопал себя по карманам. Нет, товарищ Попов. А у них? указал он глазами на Калмыкова и Иванова.
Из леса послышался сухой треск ломаемых сучьев.
Не медведь ли? спросил Фокин, и невозможно было понять, шутит он или спрашивает серьезно.
Тогойкин сучья для костра собирает, сказал Попов.
Насторожившиеся было девушки сразу успокоились. Коловоротов с Губиным вышли из самолета.
Фокин глядел на кучку папирос и спичек, и почему-то ему перестало хотеться курить.
Может, потому, что теперь ни у кого не было папирос? Наверно. Ходячие, конечно, могли бы сказать: «А мы будем курить на воздухе». А они нет. Дисциплина! Поглядите на этого старика колхозника! На этого парня якута! На этих девчонок! Раньше считалось, что строгий порядок только в армии Не-ет! Все до единого выложили. Не желают иметь преимущества перед лежачими Вот умирающий Калмыков всегда был исключительно выдержанным солдатом. Он был немногословен, этот степенный человек, и по службе строго исполнительный. А Попов, тот и выпить был не прочь и от иных радостей не всегда отказывался А на Губина поглядите! Ведь еще мальчишка, можно сказать, а вот не раздумывая бросается со своей больной рукой туда, куда все! А парень-якут, видать, шустрый малый. Вон как он здорово сокрушает и ломает ветви! Конечно, тупицу и мямлю не будут выбирать секретарем райкомола. Да и девчата, надо сказать, тоже в своем роде крепкий народ. Почему же он, капитан Фокин, оказался слабее других? Может, он просто тяжелее других ранен?
Эта мысль так испугала Фокина, что он как-то весь съежился, и ему нестерпимо стало жалко себя, и опять захотелось курить, и неожиданно для самого себя он крикнул:
Девушки!
Девушки испуганно обернулись. Капитан молчал. Девушки ждали. А капитан молчал потому, что не знал, что сказать и как сказать. Может, просто приказать подать папиросы, а может
Товарищи девушки! Пожалуйста, товарищи девушки, капитан кивнул на папиросы, вынесите все это и киньте куда-нибудь подальше в снег.
Что вы! сразу вмешался Попов. Зачем выкидывать? Отдайте Тогойкину!
«Пожалел», с удовлетворением подумал Фокин и, желая показать твердость своего характера, уже приказал:
Выкинуть! Выкинуть, я говорю!
Девушки о чем-то пошептались. Сенькина встала, с брезгливым видом сгребла папиросы и спички и вынесла из самолета. Навстречу ей шел Тогойкин, таща большущую суковатую дубину на плече и не меньшую волоком.
Ты куда это? Тогойкин приостановился.
Фокин сказал, чтобы я все это выкинула. А Попов говорит надо сдать тебе.
Не выкидывай, дружок!
В это время из-за самолета появился Губин. За ним ковылял Коловоротов.
Папиросы положи под это дерево, продолжал Тогойкин, а спички сдашь мне Туда отнес, да? спросил он уже у подошедшего Губина и подбородком указал на кучу дров, сложенную посреди небольшой поляны.
Готово!
Хорошо!.. Вот что еще. Все, что уцелело, что может пригодиться, тащите сюда, все в одно место. Продукты, посуду, в общем все Вася, ты побереги свою руку. А вы, Семен Ильич, ногу. Вы сейчас только сгоряча не замечаете. И, таща на плече и волоком свой груз, Тогойкин пошел по направлению к полянке, оставляя на снегу след от коряги.
Сенькина спрятала папиросы под деревом и остановилась, складывая на ладони коробки спичек, точно кубики.
Верно Николай распорядился! сказал подошедший Коловоротов, который, оказывается, слышал весь разговор. Совершенно верно!.. Ну, давай, Вася, зайдем.
Зайдем-то зайдем, конечно Губин поглядел на папиросы и вздохнул. Ну, пошли.
Даша так и осталась стоять со спичками на ладони. И вдруг, увидев на снегу небольшой сучок, оторвавшийся, наверно, от коряги, которую волочил Николай, она несказанно обрадовалась, подняла его, сунула под мышку и пошла по следам Тогойкина.
Посреди небольшой поляны Николай раскидал ногами сугроб. Образовалась небольшая круглая плешина, вроде проруби. Ломая сухие сучья и ветки, Тогойкин укладывал их в кучу на очищенное место. Неподалеку на снегу стоял бак с бензином, а рядом банка из-под каких-то консервов. Каким чудом уцелел бак о бензином? Никто этого не знал.
Довольно долго Николай трудился, не замечая Даши. Но вот он остановился с поднятой в руке палкой:
А ты зачем тут?
Чтобы сдать тебе вот это
Тогойкин улыбнулся, смахнул пот со лба, сунул спички в карман и молча принялся за работу. Он переламывал ногой ветки и бросал их в кучу. Потом схватил консервную банку и плеснул из нее. Даше в нос ударил резкий запах бензина. Тогойкин отбросил в сторону пустую банку, вытащил из кармана коробок спичек, постоял немного, огляделся по сторонам. И вдруг, ни с того ни с сего, сунул в рот указательный палец, выдернул его, поднял кверху и постоял так некоторое время. Даша мысленно осудила его, но промолчала.
Даша, ты бы пошла в самолет
А что?
Ветер в твою сторону
Ну и что?
Тогда иди сюда! уже сердито бросил Тогойкин.
Потише ты! огрызнулась Даша, не двигаясь с места.
Тогойкин неожиданно схватил девушку за руку, с силой оттащил ее от кучи хвороста да еще загородил спиной. Даша настолько была поражена всеми его действиями, что даже не успела рассердиться. А Тогойкин зажег спичку и бросил ее в хворост. Вспыхнуло огромное пламя, отбрасывая огненные языки намного дальше того места, где недавно стояла Даша.
Тут-то Даша поняла, почему Николай гнал ее оттуда, и ей захотелось мирно поговорить с ним.
А как ты узнал, что ветер именно в ту сторону?
Пальцем, пальцем! бросил Тогойкин и принялся набивать снег в бензиновый бак. Это охотничья привычка. Палец мерзнет с той стороны, откуда дует ветер А ну! подхлестнул он самого себя, подтащил набитый снегом бак и поставил его поустойчивее на огонь. Ну, а ты, все стоишь?
Ведь бензин его отмыть надо. И Даша зашагала по направлению к самолету.
Тогойкин уже смягчившимся голосом сказал ей вслед:
Я сам вымою А ты иди туда, поможешь Кате.
Коловоротов дал Кате перевязать свое сильно опухшее колено, а Вася Губин сломанное предплечье. После этого они принялись искать и собирать все, что может пригодиться для их новой и такой необычной жизни.
Самолет гудит! вдруг забеспокоился стонавший до этого капитан Фокин. Товарищи, слышите, самолет гудит!..
Все настороженно притихли. Вася остановился как вкопанный, держа какой-то непонятный предмет в здоровой руке.
Нет сказал Попов. Самолета нет. А вот Николай Тогойкин разжег костер, это я слышу, это правда.
И все стало по-прежнему. Губин зашагал со своей ношей туда, куда направлялся. Коловоротов завозился, отбирая в наваленном хламе то, что может пригодиться. Фокин опять застонал.
Появилась Даша. Проходя к Кате, сидящей около Иванова, она тихо сказала:
Костер уже горит.
Иванов увидел Дашу, и по выражению его лица девушки поняли, что он мучительно силится что-то сказать.
Даша склонилась над ним и внятно произнесла:
Иван Васильевич, мы разожгли костер
Иванов недоуменно взглянул на нее.
И поставили греть воду!
Было видно, что Иванов понял и обрадовался услышанному. Он улыбнулся и шевельнул головой, вроде бы кивнул.
V
Все, конечно, понимали, что раз самолет не прилетел в Олекминск, значит, по всей трассе ведутся переговоры и принимаются меры, что объявлен розыск. Поэтому естественно, что все прислушивались и каждый про себя надеялся услышать гул летящего самолета. Временами кому-нибудь казалось, что он уже слышит этот спасительный гул. Однако никто не позволял себе говорить об этом вслух. Первым осмелился сказать об этом громко капитан Фокин. И с того момента каждый считал своим долгом заявить, что слышит звук летящего самолета. Это тревожило всех, настораживало, люди все время к чему-то прислушивались.
Шум горящего костра, шум ветра, расчесывающего мерзлые ветви деревьев, а порой и собственное воображение, подхлестнутое настойчивым желанием, все воспринималось как вожделенный звук летящего самолета. То и дело кто-нибудь говорил: «Не самолет ли?» И тогда остальные замирали, напряженно прислушиваясь. Затем кто-нибудь печально произносил: «Нет Это что-то другое». И тогда все вздыхали, стараясь сделать вид, что ничего не произошло.