Лицо Александра, неотрывно глядящего на меня, мрачнело с каждым сказанным словом. Под конец, когда охранник сказал, что двое других охранников умчались вслед за нападавшими, он прикрывает глаза и протяжно выдыхает.
- Они что-нибудь тебе сделали?глухо и как-то неожиданно зло спрашивает Александр, вперивая в меня потемневший взгляд.
Я отрицательно было мотаю головой, но смотрю на свою правую руку. Браслет Ланы. Задерживаю дыхание, прикусив губу. Твари. Просто гребанные твари.
- Оль?
Отрицательно мотаю головой и, прикрыв глаза, глотаю остатки виски. Дышать, как и думать становится проще. Ничего же не случилось. Ничего. Кроме Ланкиного браслета.
- Оль, посмотри на меня.Голос мягкий, с просительными интонациями и с покровительственными нотками, которые порождают ощущение тепла в теле лучше выпитого виски. Тепла и надеждыдаже удивительно, как мне спокойнее становится от этого. Загоняю постыдную и такую неуместную мысль, что мне хочется слышать этот тон до тех самых пор, пока я окончательно не приду в себя. Но его голос снова звучит и снова делает меня слабой.Что они сделали?
- Браслет - выдают мои губы, а глаза не могут отпустить тонкую полоску незагорелой кожи на запястье.Простой, из бисера. Но это был подарок
- Найди их.Краткий приказ охраннику и взгляд на всеми позабытого блондина, развалившегося в кресле за столом.- По факту, что можно сделать?
- На торце видеофиксация есть?немного подумав, ровным тоном спрашивает он у охранника, подпирающего закрытую дверь спиной, и, когда тот отрицательно мотает головой, прицокнув языком смотрит на меня льдистыми глазами, - следов побоев на ней тоже нет. Можно, конечно, попробовать притянуть. Если их поймать, то мусора с радостью вцепятся. А по факту, Зорин сам понимаешь. Я бы по-другому поступил, когда твои бравые молодцы их поймают. Мало ли кем они являются и под кем ходят. Не исключено, что откупятся, сейчас ценники-то видел? Курам на смех... Территория не моя, связей мало, в случае такого поворота могу не потянуть. А вот с другим помочь могу.
Я смотрю в спокойные голубые глаза, прокручивая его слова в голове и понимая, что нехорошая улыбка блондина намекает на едва ли не больший спектр криминала, чем тот, что чуть не совершился. Понимая, и ощущая, как эмоции становятся слабее, а внутри меня значительно тише.
- С другим я и сам неплохо справлюсь, - негромко произносит Александр, снова переводя на меня внимательный взгляд, и, взяв у меня бокал, идет к своему столу, чтобы вновь его наполнить
- Вы о чем?тихо уточняю я, глядя в широкую спину Александра.
- О преступлении и наказании. Я в этом спец, Ольга Дмитриевна. Фыркает блондин, салютуя мне бокалом.Антон Дмитриевич Грановский, адвокат, рад знакомству, хоть и обстоятельства так себе.
Да уж, в этом он прав. Киваю, глядя как Александр хмыкнув, бросает на усмехающегося блондина неоднозначный взгляд и идет ко мне с бокалом, переводя взгляд на охранника.
- Стас, там на углу Томилинской новые многоэтажки, на крайней справа висят камеры. Они уже подключены к городской системе. Если выблядки в ту сторону побежали, можно и отследить и посмотреть, как выглядят. Займись. И Гарика вызови, объясни ситуацию. Упырей надо поймать.
- Понял.Кивает Стас, и, бросив на меня сочувствующий взгляд, покидает помещение.
- Я тоже пойду, видимо, я больше не нужен. Доброго вечера, господа.Зевает адвокат и, не глядя на меня, выходит из кабинета.
Я молчу, опустив глаза в колени и сжимая в пальцах нагретое стекло бокала. Молчу напряженно и думаю о том, что на моем месте могла бы быть любая другая. Кончики пальцев холодеют от мыслей, что, на моем месте мог быть кто-то, чей крик могли не услышать. Или уже был. Шакалы настолько смело нападающие стаей, наверняка имеют покровительство. Всеми возможными способами себя уверяю, что намек блондина вполне себе оправдан. Впрочем, при мысли о том, как бы это все могло отразиться на маме и Ланке, чувствую что-то сродни жажды крови. Крови этих ублюдков.
Сцепляю пальцы, чтобы скрыть дрожь, и смотрю на побелевшие ногти, загоняя внутрь себя горячее желание расправиться с тварями как можно жестче. Щелчок зажигалки и в комнате тянет сигаретным дымом с примесью чего-то душного, пряного. Это порождает забытую тягу и я мрачно усмехаюсь, глубже вдыхая воздух.
- Какая мерзость - тихо доносится до моего слуха.
Вскидываю голову и вижу, как стоящий у распахнутого окна Александр, недовольно скривившись разглядывает темную сигарету в пальцах.
- У Грановского точно извращенный вкус. Впрочем, ничего удивительно.Хмыкает и выбрасывает сигарету, которую я провожаю печальным взглядом.
Садится в кресло и смотрит на меня, едва заметно прикусывая губу и чуть прищуриваясь. От этого в теле снова пробуждается то желание, перекрывшее действие алкоголя. Желание услышать тот его тон, разреветься и побыть слабой, выплескивая все то, что подкашивает каждую мою попытку взять над собой абсолютный контроль. Это самый дерьмовый день в моей жизни. Хуже только тот, годовщину которого мы утром провели у могилы моей сестры. Я правда не знаю, что стало бы с моей семьей, если бы сегодня дело кончилось не только моим изнасилованием.
- Оль, почему ты на пустыре оказалась?
Смысл вопроса немного запоздало доходит до почему-то заторможенного сознания. Тяжесть стакана на колене дает ответ почему. Медленно и как-то неровно выдыхаю, отставляя бокал на широкий кожаный подлокотник и задумчиво наблюдаю за рассеянными бликами приглушенного света на стеклянных гранях.
- Парковка была забита. Оставила машину у домов недалеко отсюда и решила срезать дорогу.
- При первой встрече ты казалась благоразумной.Легкое эхо укора, неожиданно остро резанувшие только что стиснутые контролем эмоции.
- Очевидно, впечатление было обманчивым.Не удержала тень яда в ответе. - Благоразумие подсказало бы мне, что встреча в клубе глупость. Изначально.
Александр подавил улыбку и отвел взгляд, что меня задело еще больше. Я не вполне осознавала, что пережитый стресс вкупе с алкоголем играют со мной злую шутку, пытаясь найти себе мишень, чтобы хоть немного дать разрядку буянившей внутри горячей смеси злости и напряжения.
Но Александр становиться мишенью не желал, молча рассматривая цветок в горшке в углу кабинета. Вздохнув и на мгновение дольше положенного прикрыв глаза, поднялся с кресла, неторопливо направляясь ко мне. Чтобы вновь опуститься на корточки возле моего кресла.
- Я прошу прощения.
- Это за что?я аж охрипла от удивления, которое одним махом раздавило все попытки эмоций прорваться истерикой, и во все глаза разглядывая его совершенно серьезное лицо.
- За то, что позвал в клуб.Взгляд зелено-карих глаз стал испытывающим.За то, что не учел насколько ты легкомысленна, чтобы ночью в одиночестве пересекать пустырь. Впредь я буду мыслить о тебе более масштабно.
Улавливаю эхо сарказма. Отчетливо дает понять, что на него где залезешь, там и слезешь и женские истерики тут не аргумент. Я несколько мгновений смотрю в это совершенно серьезное лицо и неуверенно хмыкаю, чувствуя себя законченной идиоткой. Ну, действительно, в чем я его пытаюсь обвинить? В том, что сама дура? Причем непроходимая просто. Откидываюсь на спинку кресла, прикрывая глаза чуть дрожащей ладонью. И снова фыркаю.
- Оль.Чувствую его ладонь на своем колене, от этого сердце почему-то пропускает удар, а на душе становится спокойнее.Я правда, чувствую себя в некоторой степени виноватым, если уж откровенно.Ощущаю, что нажим чуть усилился, а от его ладони словно бы начал исходить жар, который просачивался сквозь плотную джинсовую ткань и обжигал мне кожу.
Странное ощущение. И оно подогревалось его взглядом, который я чувствую на своем лице даже с закрытыми глазами. Сердце снова пропускает удар. Я стискиваю челюсть, разрываемая желанием и затолкать все это на дно сознания и постыдную жажду того, чтобы не заканчивался этот затяжной миг, когда меня словно бы окружил ореол безопасности, забирающийся под кожу и ложащийся прохладой на все еще накаленные нервы. Следствие ли это алкоголя, или произошедшего, не знаю, но поддаюсь минутной слабости, прежде чем убрать руку от лица и посмотреть на него.