Понятия не имела, чего ожидать, когда доктор провел рукой вниз по моей спине и заднице. Затем рука пропала, а потом внезапно обрушилась шлепком. Эффект неожиданности заставил меня ахнуть. Эллиота не было видно, но я слышала его вдох.
Это за то, что дразнила меня.Он шлепнул меня еще дважды. Достаточно сильно, чтобы начало жечь. С такой силой, чтобы моя кожа почувствовала себя живой.Нет. Не за это. Потому что мне этого захотелось.
Он снова ударил, обрушивая удары на каждую мою ягодицу, затем скользнул пальцами между ними, ощущая мою влажность. Из меня вырывался какой-то резкий продолжительный звук, а вот у него со связной речью дела обстояли лучше.
Вау.
Не могла не прыснуть со смеху, как и Эллиот.
В первый раз?спросила я через плечо.
Не в последний.
Я втянула воздух через стиснутые зубы, дыша данным обещанием, а доктор наклонился и посмотрел мне в глаза, затем снова ударил.
Мой стон, затем шепот:
Сильнее.
Эллиот схватил меня за волосы на затылке и сжал кулак, вжимая меня в поверхность столешницы, пока я не смогла двигаться. Град шлепков обрушился с покалыванием, я попыталась вывернуться, но он крепко удерживал меня, неожиданно придвинувшись к моим бедрам.
Два пальца тут же оказались во мне, вплоть до перепонки между ними.
Мне не нужно было молчать. Облегчение наступало лишь от одной мысли об этом.
Трахни меня,прорычала я.Пожалуйста. Господи. Просто трахни меня.
Еще нет.
Мужчина прикоснулся языком к болезненной части моей попки, закручивая боль в спираль, затем сжимая плоть и прикусывая ее.
Сначала ты кончишь для меня.
Его укус пришелся на самое восприимчивое к ощущениям место, где задница переходила в бедроновый вид боли, пробудивший меня. Эллиот раздвинул мои бедра, раскрыв мою плоть для своего языка. Его пальцы грубо двигались во мне, а язык воплощал собой нежность, пока доктор посасывал мой клитор.
Эллиот,пропищала я.Пожалуйста. Позволь мне. Я дико хочу кончить для тебя.
Давление ослабло, превратившись лишь в прикосновение, но Эллиот не перестал двигаться, так что, когда я содрогнулась, сжав мышцы вокруг его пальцев и взорвалась в его рот, оргазм длился до тех пор, пока я не перестала чувствовать кости в своем теле. Мое освобождение стало открытым неповиновением и капитуляцией. Нахер его. Нахер мир, говорящий о невозможности остаться с ним. Он владел мной своей грубостью и нежностью. Нахрен этот секс. Я принадлежала Эллиоту.
Мужчина уложил меня на пол и навис сверху, размещаясь между моих ног. Я потянулась к его штанам, но он ударил меня по руке и сам достал свой член.
За всю свою жизнь я не трахал никогда так жестко, как сейчас собираюсь трахнуть тебя.
Мне нравится, когда ты
Мне так и не удалось закончить предложение, потому что он вошел в меня, скользнув по моим же сокам и его слюне, превратив мои слова в стон.
Эллиот трахал меня так жестко, как и обещал, но медленнее, чем ожидала я, позволяя каждому толчку взрываться блаженством, таять, а затем снова возрастать. Я взяла в руки его лицо, потому что не могла поверить в его красоту, но он отнял их от себя и прижал над моей головой. Его движения набрали темп, став более глубокими, его тело прижималось ко мне с каждым ударом.
Я Божеахала я.Еще раз. Я снова кончу.
Да. Кончишь. Со мной.
Скажи, когда. Скажи
Сейчас, Фиона. Сейчас.
Я поймала первые секунды его оргазма. Его лицо покраснело, одновременно напрягшись и расслабившись. Это моя заслуга. Я привела его к этому. И с этой мыслью я произнесла его имя и взорвалась вокруг него.
Мы замедлили ритм, забирая поцелуями остатки нашего удовольствия.
ГЛАВА 37
Эллиот
Фрейд определял три уровня подсознания. Они находятся в постоянной борьбе. Животный инстинкт, который хочет причинять боль, совокупляться, есть и испражняться. Высшее естество, желающее любить, поддерживать умиротворение, поступать правильно и жить в обществе. И главный режиссер, присматривающий за двумя актерами и позволяющий животному искать еду, когда она нужна, а сознаниювзаимодействовать.
В большинстве случаев режиссерсудья и заглушает распри между двумя первыми, чтобы субъективность имела право на жизнь.
Но битва продолжается там, где ее не видели, и когда эго слабело, победитель выступал из-за занавеса и тянул за рычаги и выключатели.
Я принес Фиону в спальню и брал ее снова и снова. Она стала чувствительной раньше, чем я, открывшись и впустив меня, пока мне оставалось лишь теряться и превращаться в животное.
Без своей брони девушка была еще красивей, чем я представлял. Во сне ее веки подрагивали, ресницы светились медным цветом в утреннем светея любил ее. Просто любил. Когда она поморщилась во сне и прошептала:
Нет, перестань. Мне больно, нет,и зажмурила глаза от вспомнившейся боли, необходимость сорваться с кровати и предпринять что-то вновь стала терзать меня.
Война бушевала за кулисами слишком долго. Война между физической потребностью в ней и пониманием необходимости оставить ее. После нашего секса занавес пал, разорванный в клочья и сожженный на виду у зрителей.
Главный режиссер был повешен.
Посреди бедлама стояло животное. Мне хотелось делать все, что угодно, лишь бы уберечь ее от былой боли. Он пометил Фиону ею, а мне хотелось забрать ее себе.
Когда она перекатилась на живот, я провел рукой по ее спине, вниз к попке, пока не почувствовал углубление между ягодицами.
Фиона вдохнула и открыла глаза:
И снова доброе утро.
Я залез на нее сверху, снова ощутив эрекцию, целуя ее плечи и затылок.
Доброе утро,запустил руку ей под талию и приподнял бедра.На колени, пожалуйста.
Девушка выставила попку вверх. Я надавил ей между лопаток, прижав Фиону к кровати. Ее способ передать мне весь контроль и позволить делать все, что мне вздумается, взывал к моему животному инстинкту. Я одновременно хотел поглотить ее и уберечь.
Я проник в нее пальцами.
Как часто ты просыпаешься влажной?
Как только ты говоришь мне встать на колени.
Раздвинул ее ноги, проведя пальцами по плоти. Фиона простонала, и я прижался к ней эрекцией.
Откройся для меня.
Девушка потянулась назад и раздвинула ягодицы, вдавливая мизинцы в кожу.
Я прижался членом к ее входу и скользнул внутрь. Знал, насколько узкой она была. Насколько влажной. Какой идеальной была ее плоть. Но у меня имелись другие планы.
Прикоснись к себе. Заставь себя кончить.
Фиона просунула руку между своих ног и провела пальцем по клитору. Я почувствовал, как она согрелась и напряглась. Никогда прежде не встречал столь податливую женщину. Я мог бы трахать ее вечно. Мог трахать и воплощать все развратные мечты, которые не мог озвучить никому другому. Она была свободной. Необузданной. Открытой дверью.
Фиона начала ахать, сжимаясь и отпуская меня, пока я ее трахал.
Кончи. Покажи мне, как ты кончаешь.
Я раздвинул ее ягодицы и смотрел, как сжимаются мышцы ее попки, пока она кончала, как я ей и велел.
Фиона,произнес я, теряя контроль,я забираю тебя. Я оставлю метку на тебе там, где тебе больно. Этомое.Мои яйца болели, а давления стало слишком много.
Я вышел из нее. Одна рука осталась на ягодице, раскрывая ее, а вторая покоилась на члене, пока я кончал на то ее место, которому причинили боль. Я не входил, девушка не была готова для этого, но кончил на ее попку, пока она не стала полностью покрыта мной.
Опустошив себя, я оставил поцелуй внизу ее спины и прижался большим пальцем к ее анусу, входя так медленно, как позволило мне мое же семя.
О, Эллиот,Фиона ахнула от наслаждения.
Это принадлежит мне,сказал я.Больше никто не посмеет сделать тебе больно.
ГЛАВА 38
Фиона
Его комнату я увидела лишь поздним утром. Заметила вещи, которые он не выбрал бы сам: картину с цветами в раме, занавески с современным узором, слишком много тюбиков с пометкой «Q» в ванной (прим. перев.: имеется в виду средства по уходу за кожей лица) и тампоны за стопкой полотенец. У него была девушка. Наверное, уехала или отправилась в отпуск. Кто она? Любил ли он ее? Была ли я простой интрижкой?
Поверить не могла, что мне было до этого дело. Ревность буквально кипела во мне.