«Наше чувство»эти слова прозвучали в ушах Мэри Лу словно самая лучшая музыка.
У меня есть одна идея, сказала она, ослепительно улыбаясь Стиву. Давай попробуем сохранить наше чувство вместе.
Этого хватило, чтобы Стивен сдался. Через неделю она переехала к нему.
Союз с Мэри Луправда, не зарегистрированный формальнодал Стивену личное счастье, которого ему так не хватало. Его жизнь пошла наперекосяк в тот день, когда мать Стивена Карри призналась, что не знает, кто его отец.
Мэри помогла ему справиться с последствиями этого открытияблагодаря ей он все реже оглядывался на прошлое и все больше внимания уделял своей адвокатской карьере.
И ей, разумеется, тоже.
Но вскоре произошло еще одно столкновение Мэри Лу с прессой. Редактор того журнала, с которым она судилась, поместил несколько очень откровенных снимков. Подписи извещали, что на них изображена она, Мэри Лу.
Но это было ложью. Фотографии были смонтированы: к телу порнозвезды просто приделали голову Мэри. Но самое скверное заключалось в том, что журнал попал в широкую продажу прежде, чем она смогла этому помешать.
Когда Мэри увидела грязные фото, она пришла в такое состояние, что попыталась покончить с собой. К счастью, Стивен успел вовремя доставить ее в больницу, где ей промыли желудок и сделали несколько переливаний крови.
Вскоре после того, как Мэри Лу вышла из больницы, они со Стивеном поженились. Стивен приобрел любящую жену, для Мэри же этот брак означал безопасность, ласку и спокойствие, которых ей так не хватало.
Через несколько месяцев она забеременела и в конце концов произвела на свет прелестную девочку, которую они назвали Кариока Джейд.
Сейчас ей было уже восемь. Внешностью она пошла в мать, а умом и темпераментомв отца.
Уже сейчас она мечтала о том, что станет адвокатом, как папа.
Мэри Лу оказалась превосходной матерью., Несмотря на необходимость заботиться о карьере, она всегда ставила мужа и дочь на первое место, чтобы они не чувствовали, будто ими пренебрегают. И они платили ей тем же, благодаря чему Мэри иногда казалось, будто во всем мире существуют только они трое. Что до остальных, то в них она не особенно нуждалась.
В Лос-Анджелес они перебрались по предложению Стива. Это произошло после того, как они прожили два года в Англии, где Стивен изучал английское законодательство, играл в гольф и наслаждался бездельем.
«В Лос-Анджелесе, объяснял он Мэри, тебе будет легче вернуться к актерской карьере.
Кроме того, там живет Лаки»
Лаки приходилась Стивену сводной сестрой, и Мэри Лу казалось вполне естественным желание Стивена уехать из Нью-Йорка, чтобы поселиться поближе к ней и к отцуДжино Сантанджело.
Стивену потребовалась почти целая жизнь, чтобы понять, что у него есть семья, и когда это произошло, новые, доселе неизведанные чувства захлестнули его с такой силой, что он, по-видимому, просто не в силах был противиться своему желанию поскорее узнать, что же это такоеиметь отца и сестру.
Воссоединение семьи Сантанджело произошло, однако, не так легко, как он рассчитывал.
Лаки приняла Стива сразу и безоговорочно, однако Джино потребовалось довольно много времени, чтобы свыкнуться с мыслью, что у него есть сын-мулат, появившийся на свет в результате одной очень давней ночи, проведенной им с матерью СтивенаКарри.
В конце концов, однако, все стало на свои места. Даже компаньон Стивена Майерсон, узнав о его желании перебраться в Лос-Анджелес, отнесся к этому с пониманием и тут же предложил открыть в этом городе западное отделение МЛБ.
В итоге Стивен оказался совершенно прав.
Переезд в Лос-Анджелес дал карьере Мэри Лу новый толчок, да такой мощный, что буквально через считанные месяцы она получила первую значительную роль в кино. Фирма Стивеназападное отделение МЛБ, получившее название «Майерсон и Беркли» тоже процветала, и оба были уверены, что в их жизни начинается новый, еще более счастливый, этап.
Вас ждут на площадке, миссис Беркли, окликнула Мэри Лу ассистент режиссера, заглянув в приоткрытую дверь ее трейлера.
Иду! отозвалась Мэри Лу, возвращаясь к настоящему. Уже иду!..
Глава 5
Красный «Феррари» мчался по шоссе Пасифик-Коуст. Из колонок проигрывателя неслись композиции Мэрвина Гэя, и Лаки чувствовала, как с каждой минутой у нее повышается настроение. Она надеялась, что приняла правильное решение; Джино, во всяком случае, думал именно так, а для нее его мнение значило очень много.
«Нужно прислушиваться к собственным ощущениям, сказал он ей. И если чувствуешь, что все правильно, так и поступай».
И все же последним критерием правильности принятого решения было для нее то, как отреагируют на эту потрясающую новость участники приема, и в первую очередьЛенни. Сейчас, конечно, было уже поздно, однако несколько раз Лаки подумала о том, что ей все же следовало поделиться с мужем тем, что было у нее на уме. Остановило ее только то, что Ленни, обладая аналитическим умом, имел обыкновение все взвешивать и раскладывать по полочкам, а как раз этого-то она и не хотела. То, что Лаки собиралась сообщить, нельзя было анализироватьэто можно было только принимать или не принимать.
Первыми, кого Лаки увидела в просторной кухне особняка, стоявшего на берегу Тихого океана, были маленький Джино, Мария, их чернокожая гувернантка Чичи и Боббипятнадцатилетний красавчик, точная копия своего деда.
Привет, ма, сказал Бобби. Хочешь взглянуть на мой новый смокинг от Армани? Ты просто обалдеешь!
Не сомневаюсь, сухо заметила Лаки. Кстати, с чего ты решил, что тебе уже можно носить смокинг, да еще от Армани? В твоем возрасте следует одеваться скромнее.
Мне так сказал дед. Бобби широко ухмыльнулся.
Джино тебя балует, сказала Лаки.
Угу. Бобби снова улыбнулся. Но я ничего не имею против.
Лаки только покачала головой. Она сама разрешила своему старшему сыну пойти сегодня на прием; что касалось Джино-младшего и Марии, то они, по ее мнению, были еще слишком малы, а Лаки не собиралась делать из них избалованных голливудских детей. Слишком много она видела этих пресыщенных, скверно воспитанных, наглых подростков, которые уже в шестнадцать получали в подарок собственный «Порше».
Чичи, которая работала у Лаки с тех пор, как родился Бобби, накрывала на стол, собираясь кормить младших детей.
Как вкусно пахнет!.. с подъемом проговорила Лаки. Ну-ка, кто первый съест свою порцию?
А где папа? спросила Мария. Он обещал побегать с нами по берегу.
Мария была очаровательным ребенком с огромными зелеными глазами и тонкими, как паутинка, светлыми волосиками, которые обещали со временем превратиться в роскошные белокурые локоны. Она была очень похожа на Ленни, в то время как Джино пошел внешностью в Лаки.
Папа работает, объяснила Лаки. Он побегает с вами в выходные, ладно?
Мордашка Марии вытянулась.
Но ты же говорила, что я могу побегать по берегу, мама, серьезно сказала она. Ты же обещала!
Лаки улыбнулась.
Я знаю, сказала она, вспоминая, какой она сама была в восемь лет. У нее не было матери, которая могла бы за ней присматривать, только мрачные охранники и глухие стены, окружающие особняк в Бель-Эйр, в котором отец прятал ее от наемных убийц. Я иду наверх готовиться к приему, объявила она. Когда я вернусь, надеюсь, что все будет съедено. И еще я хочу, чтобы кое-кто переоделся в домашние халатики и был готов поцеловать меня перед сном, потому что сегодня я вернусь очень поздно.
Маленький Джино хихикнул. Лаки наклонилась и, быстро обняв сына, поспешила наверх, в спальню, где ее уже ждал личный парикмахер Нед. Обычно Лаки причесывалась и укладывала волосы сама, но сегодня она решила, что будет гораздо лучше, если над ее прической поработает профессионал.
Нед от волнения грыз ногти сразу на обеих руках.
В чем дело, Недди? спросила Лаки, падая в кресло перед зеркалом.
Как в чем? удивился он. Я волнуюсь.
Вы всегда так торопитесь, так спешите
Особенно сегодня, сказала Лаки решительно. В пять тридцать я должна уже сидеть в лимузине, а мне еще надо одеться и подкраситься.
О'кей, вздохнул Нед, накидывая ей на плечи накидку. Какую вы хотите прическу?
Высокую. И еще, Недди, сегодня я хочу что-нибудь особенное.
То есть вы хотите быть непохожей на себя? укоризненно спросил Нед.
Точно, подтвердила Лаки. Могу я хотя бы раз позволить себе выглядеть как взрослая женщина или нет?
Разумеется, разумеется. Парикмахер протяжно вздохнул. Только не торопите меня.
Я не люблю, когда меня торопят, от этого у меня начинают дрожать руки. И не вертитесь, О'кей?
У тебя есть двадцать минут, сказала Лаки. Больше мне все равно не высидеть.
О боже! Нед трагически возвел очи горе. Лучше бы я делал прически кинозвездам!
Эти, по крайней мере, способны любоваться на себя в зеркало часами!
Он, однако, сумел причесать и уложить ей волосы в рекордно короткий срок, и Лаки, поблагодарив Неда, поспешила его отослать. Как только парикмахер ушел, она бросилась в ванную и встала под душ, стараясь не замочить голову. Потом она досуха растерлась жестким махровым полотенцем и брызнула на себя любимыми духами Ленни.
Затем настал черед макияжа. С этой работой Лаки справилась быстроона никогда не делала «себе лицо», пребывая в непоколебимой уверенности, что Бог и так наградил ее достаточно щедро. Подкрасив ресницы и подведя губы, она сочла, что сделала больше чем достаточно, и втиснулась в длинное шелковое платье от Валентине. Платье было ярко-красным, с тонюсенькими желтыми полосочками, глубоким вырезом и разрезом до бедра. Платье было достаточно откровенным: оно ничего не скрывало, и Лаки порадовалась про себя, что она достаточно стройна.
Будь в ее фигуре хоть малейший изъян, и она не смогла бы надеть это шикарное платье, в которое влюбилась с первого взгляда.
Несколько минут Лаки с удовольствием рассматривала себя в зеркало. «Вот теперь, подумала она с удовлетворением, я действительно выгляжу, как взрослая женщина. Как настоящая Лаки Сантанджело»
В школе ее называли Лаки Сант. Под этим именем она значилась во всех документах и в классном журнале, и никто из учителей, за исключением, быть может, директора, не знал ни ее настоящей фамилии, ни того, что она приходится дочерью широко известному в определенных кругах Джино Сантанджелокрупному лас-вегасскому магнату, владельцу сети отелей и казино, преуспевающему дельцу с несколько сомнительным прошлым.
«О, Джино!.. подумала Лаки. Отец. Дорогой мой человек Сколько же мы с тобой пережили вместе?» Того, что им досталось, другому хватило бы на несколько жизней, но Лаки ни о чем не жалела. Напротив, она была только рада тому, что трудности и опасности укрепили ее связь с отцом, и теперь разрушить ее было не под силу никому.
Лаки очень хорошо помнила, как в девятнадцать лет упрашивала отца позволить ей возглавить семейный бизнес, но Джино долго не соглашался.
Девочки должны выходить замуж и рожать детей, говорил он ей.
Только не я, отвечала ему Лаки упрямо. Ведь я не просто девчонка, яСантанджело, а это кое-что значит. Я могу сделать все, что угодно.
И она действительно могла. Когда Лаки показала отцу, на что она в действительности способна, он не только уступил, но и признал в ней делового партнера, который не уступает ему ни в уме, ни в решительности, ни в деловой хватке.
Открыв сейф, Лаки достала оттуда золотые сережки с бриллиантами, которые Ленни подарил ей на сорокалетие. На руку она надела широкий браслет с бриллиантами и изумрудамиподарок отцаи, бросив взгляд на часы, коротко вздохнула. Времени было двадцать минут шестого, а она была уже полностью готова.
Внизу Бобби, одетый в смокинг, стоял в картинной позе возле камина, красуясь перед братом и сестрой.
Почему нам тоже нельзя поехать? спросила Мария, завидев спускающуюся по лестнице Лаки.
Потому что это не детский утренник, ответила Лаки, любуясь дочерью. В пушистой байковой пижамке с портретом пса Снупи на кармане Мария выглядела очаровательно. Сегодняшний прием только для взрослых, к тому же мама идет не столько развлекаться, сколько работать. Я должна сказать речь
И все будут тебя слушать?! ахнула Мария.
А ты как думала, маленькая? Конечно, будут.
Если этот пли плием только для взрослых, почему Бобби идет? спросил маленький Джино.
Потому что он выше, чем все мы, вместе взятые, нашлась Лаки. Это был хороший ответ, к тому же она была недалека от истины: если бы Лаки посадила Марию к себе на плечи, то глаза девочки пришлись бы как раз вровень с глазами ее старшего сына. Лимузин приехал? спросила она у Бобби.
Только что.
Тогда идем, сказала Лаки, целуя Марию и Джино-младшего.
Послушай, дорогая, я никак не могу найти свой галстук! пожаловался Стивен в телефонную трубку, неловко прижимая ее к уху плечом.
Обе руки он чуть не по локоть запустил в верхний ящик комода, но галстука не было и здесь.
Ты соображаешь, что ты делаешь, Стив? спросила Мэри Лу, с трудом сдерживая смех. По-моему, только ты способен позвонить жене на съемочную площадку! Между прочим, ты запорол Ленни почти готовый дубль!
Она говорила по своему сотовому телефону, старательно отворачиваясь от своего партнера-актера, который никак не мог поверить, что Мэри Лу не отключила свой аппарат на время съемок сцены.
Извини, родная, сказал Стив, но это срочно. Лаки вот-вот будет здесь.
Твой галстук на вешалке за ширмойтам, куда я повесила его сегодня утром. Я тебе раз пять сказала, где он.
Ах да, верно. Конечно! воскликнул Стивен, вспоминая. Ну точно, вон он висит.
Ты когда-нибудь доведешь меня до сумасшествия, Стив, сказала Мэри Лу, притворяясь сердитой.
Серьезно?
Она негромко хихикнула.
Совершенно серьезно, Стив.
О'кей, крошкасказал он низким, бесконечно сексуальным голосом. Сегодня вечером. Жди. Я приеду и попробую довести тебя до полного сумасшествия.
О-о-о, Стив!..
Теперь уже оба они захихикали, как настоящие сумасшедшие, защищенные от вежливого недоумения посторонних сознанием того, что даже теперь они все еще без ума друг от друга и что с каждым новым проведенным в браке годом их сексуальные отношения становятся все лучше.
Мэри Лу! крикнул ей Ленни Голден. Мы все хотели бы закончить фильм в этом году.
В этом, а не в будущем. Или у тебя другие планы?
Извини, Ленни, виновато откликнулась актриса. Пока, любимый, добавила она в трубку. Увидимся вечером. Я должна сказать тебе что-то совершенно особенное.
Что? спросил Стив, от души надеясь, что она не подписала новый контракт на съемку, не посоветовавшись с ним. Стив рассчитывал, что после съемок у Ленни Голдена они с женой устроят себе роскошные каникулы где-нибудь на Гавайях.