Телефонный звонок раздался, когда Антон строил баррикаду у входной двери на случай бандитского натиска сообщников молодой матери.
Да? ответил он, запыхавшись.
Антошкин, привет! Витек Федоров. Чего дышишь как паровоз? Я грин скрибач с припеком нарушил? Прости!
«Грин скрибач с припеком» этого выражения Антон не слышал лет двадцать. Пацанами они почему-то так называли половой актвожделенный и недоступный.
У моих был? продолжал голос. Как они? Расскажи.
Послушай ты, козел! Антон от ярости кипел. Розыгрыш мимо кассы! Усек? Еще раз сюда позвонишь, я тебя из-под земли достану, на куски порежу и снова закопаю!
Да, из-под земли, эхом откликнулся голос. Значит, ты ничего не понял?
Отлично понял! ревел Антон. Ваши уловки для придурков! Котлеты, девушки, борщи и младенцыв гробу! В гробу я их видел!
Не все, задумчиво протянули на том конце, не все, что ты видел в гробу, надо воспринимать доверчиво! и положили трубку.
Какая наглость! Антон задохнулся от возмущения и несколько секунд тупо слушал равнодушные гудки «занято».
Надо выпить! Водки нет, а также вина, коньяка и даже пива. Минутку! Есть медицинский спирт. Полгода назад он валялся с бронхитом, Танька приезжала, ставила компрессы. Остатки спирта в кладовке рядом с окаменевшими емкостями с олифой и краскамипечальными свидетелями нахлынувшего и быстро улетучившегося порыва сделать ремонт в квартире.
Прежде чем выпить разбавленного спирта (без закуски! Сами жрите свои котлеты!), Антон проверил надежность баррикады и шпингалеты на окнах.
Пусть попробуют влезть! Вставить ему в задницу паяльник и отобрать единственную недвижимостьквартиру.
Выкусите! показывал Антон кукиш кухонному шкафчику. Не на того напали! Я буду сопро-жаться!
Он хотел одновременно произнести «сопротивляться» и «сражаться». Получилось ловко! И дальше говорил сам с собой, сокращая предложения до нескольких многозначных слогов. Как добрался до постели, не помнил.
Родители
В качестве дезинфицирующего средства спиртполезная вещь, в виде напиткапорядочная дрянь. Всю ночь Антону снились несчастные, обездоленные и брошенные им девушки с выводками детей. Точнее, девушка и ребенок были одни и те же, но вариаций, в которых они страдали и рыдали горькими слезами, в изобилии.
Медицинский спирт обладал единственным положительным качествомотсутствием после него похмелья.
Утром Антон разобрал баррикаду, стараясь не думать о том, что столько мебели наворотить в прихожей мог только патологический трус. В газете нашел объявление фирмы, устанавливающей железные двери. Замерщики приехали быстро, Антон выбрал самые дорогие и прочные замки. Слесари сказали, что его дверь стандартная, на складе заготовки имеются, и если Антон доплатит за скорость, то ее через час привезут, а через три установят. Он согласился. Пока рабочие ездили за дверью, он получил в автомастерской свою «ауди» после ремонта, снял в банке деньги, купил продукты. В отделе спиртных напитков замешкалсякаждый день поддавать не годится. А галлюцинации на него напускать и воровок подсовывать годится? Купил литровую бутылку водки.
После установки двери и отъезда монтажников подмел за ними мусор. Середина дня, ничего толком не делал, а чувствует разбитость. Из-за ночных кошмаров, наверное. Позвонил на работусегодня меня не будети завалился на диван в одежде подремать. Погружаясь в сон, думал о том, рискнут ли прохиндеи на вторую попытку. Смогут ли проникнуть через стальную дверь, и на какие новые уловки отважится симпатичная молодая мать. Почему-то хотелось снова ее увидеть и даже взяться за ее воспитаниеувести с преступной дорожки на тропу чистой совести.
Дурные сны Антона не терзали, а радовали счастливые. Ему снились прочно забытые шорохи детства. Бывало, по утрам они проникают в твое сознание, еще одурманенное сном, и ты уже чувствуешь гармонию мира, знаешьтебя любят, оберегают, жизнь интересна и прекрасна.
Шарканье домашних тапочек по коридору, негромкое хлопанье дверей, звяканье посуды на кухне, приглушенный рокот радиоприемника, мурлыкающие отголоски беседы родных
Антон сел на диване, улыбнулся. Славный сон! Наверное, в жизни каждого человека были такие звуки, ведь у всех было детство. И звуки эти невоспроизводимы, как неповторимо детство.
Он сладко потянулся, хрустнули позвонки, встал на ноги. Что за чертовщина? Он проснулся, а милые звуки никуда не пропали, уже не такие они милые В квартире кто-то есть!
Антон оглянулся по сторонам, подыскивая орудие для рукопашного боя. Тихо отодвинул ящик в серванте, вытащил нож. Столовый мельхиоровый, из парадного набора приборов, доставаемых по праздникам. Оружие, конечно, пустяковое, но за неимением другого Во вторую руку взял вилку и на цыпочках двинул в сторону кухни.
Он застыл в проеме. Что там застыл! Прирос! Не к полу, а к земле! От мгновенно отяжелевших ног побежали корни, пронзая этажи и перекрытия, вонзились в почву и помчались далее, к ядру Земли. И Антон превратился в деревоне в нарядное лиственное, а в корявый ствол с пеньками обрубленных веток, как изуродованные ясени. Дерево имело сердце и глаза. То и другое рвалось наружу: сердце выпрыгивало от щемящей тоски и любви, глаза выкатывались от ужаса.
Родители! Мама и папав натуральную величину и как бы совершенно живые! Отец сидит на угловом диванчике, читает газету, курит трубку. Мама, в кухонном переднике, стоит у плиты и что-то перемешивает в кастрюле.
Антон не знал, сколько времени он простоял в жутком оцепенении. Наверное, минуту. Но если бы ему сказали, что на сто лет впал в кошмарный летаргический сон, поверил.
Его заметила мама. Повернулась к нему.
Проснулся? Кушать хочешь? кивнула на столовые приборы в его руках. Хорошо, продукты купил. А то я уже не знала, из чего готовить.
По горизонтали. Житель европейской страны, хранившей нейтралитет во Второй мировой войне. Четыре буквы. Отец разгадывал кроссворд в газете.
Швед, выдавил Антон.
Ш-в-е-д, проговорил отец по буквам и заполнил карандашом квадратики. Правильно.
Швед Антона спас. Если бы у него автоматически не включился нужный участок в мозгу, то голову определенно замкнуло, и она перегорела бы полностью и бесповоротно. Теперь же стал потихоньку оживать. Деревянные ноги подогнулись в коленях, Антон упал на стул. Мама подсела к отцу, смотрела на сына со щемящей жалостью. Такое выражение лица было у нее, когда водила в детстве к зубному врачу. «Надо потерпеть, хотела бы, но не могу взять на себя твою боль и страх. Надо потерпеть». Отец продолжил изображать сцену «все как бы обычно, я вот тут кроссвордом балуюсь».
Один из крупнейших японских островов. Четыре буквы, последняя «ю». Ну? вопросительно посмотрел он на сына поверх очков. Кюсю! стал вписывать.
У тебя трубка погасла, пробормотал Антон. Это вы? Откуда?
Да ее что кури, что просто во рту держи! Отец явно уходил от ответа, и мама (или кто они?) тоже. Принялась незлобиво бранить отца:
Только продукты переводишь. Вот позавчера спиртное пил Антоша, это он твою водку ополовинил. Зачем, спрашивается, если вкуса не чувствуешь?
Привычката же натура.
Откуда вы? перебил Антон. Отвечайте немедленно, или я сойду с ума!
Известно откуда. Мама развела руками. Сам понимаешь.
Нет! крикнул Антон и почувствовал легкое дуновение уверенности от своего зычного голоса. Я ничего не понимаю! Мои родители умерли! У-мер-ли! раздельно повторил он. Печь крематорияэто не холодильник криогенный для миллиардеров. Пепел! Пепел моих родителей покоится на Хованском кладбище. Западное Хованское, седьмой ряд третьей линии, зачем-то уточнил он.
А помнишь прекрасную легенду, как нашли могилу шотландского воина? спросил отец. На ней было написано: «Не стой над моею могилой в слезах. Меня здесь нет, и я не прах!»
Кто вы? простонал Антон, едва не плача.
Сыночек! На мамином лице, точно в зеркале, отражались его эмоции. Это мы, твои родители. Разве не узнаешь?
Водки! изрек отец. Света, налей ему водки!