Марика вышла из ванной в футболке на голое тело, с мокрыми зачесанными назад волосами и умытым лицом. Она напоминала обиженную девочку, потому что смотрела в пол и только что явно плакала.
Садись, предложил Кирилл. Я чай приготовил.
Она вскинула глаза, оглядела стол и молча кивнула.
Я быстро! сказал Кирилл и скрылся в ванной.
Марика подошла к окну и выглянула на улицу. Снег продолжал идти, и она, не отрываясь, следила за медленным кружением пушистых хлопьев. Подсвеченные тусклым сиянием фонарей, они выглядели золотисто-розоватыми и испещряли черноту ночи хаотичными беспрерывными движениями. Марика завороженно смотрела на снежинки. Слезы вновь потекли по ее щекам. Кирилл подошел и обнял ее сзади, положив подбородок ей на плечо.
Почему все так? прошептала она и всхлипнула. Что мы им сделали?
Ты привыкла, что в нашем городе нас не трогают, ответил Кирилл, обнимая ее за талию. Но ведь ты на сайтах читала, как на самом деле относятся к эмо. Ты же мне сама ссылку как-то кидала по аське на сайт, где тусуются антиэмо.
Но почему?! упрямо спросила Марика и повернулась к нему. Что мы плохого кому сделали?
Мне кажется, на Западе все по-другому, сказал он и убрал с ее лба упавшую влажную прядь. А у нас всегда так! Пока ты не стала эмо, в нашем городе тоже при каждом удобном случае нас били. Ты просто не знаешь, не видела. Да и что вы видите за своими ублёвскими стенами? Живете там как у Христа за пазухой, как любит говорить моя мать.
Но почему? вновь спросила она. Мне нравится так одеваться, носить такую прическу, так красить глаза, слушать такую музыку. Кому от этого плохо?
Не знаю, пожал плечами Кирилл и уселся за стол.
Он налил чай себе и ей. Марика села и сделала глоток. Потом положила сахар, и начала медленно помешивать чай.
Думаю, что из-за позеров, после паузы сказал он. Они решили, что это самое модное течение, надели наши шмотки, стали так же красить паза и рыдать на всех углах. Они все утрировали. А ведь эмоэто то, что внутри, а не черно-розовая одежда. Я-то это чувствую по себе. Могу носить что-нибудь совершенно не в стиле, налысо постричься, но в душе будет все то же самое. Понимаешь?
Люблю тебя, тихо произнесла Марика.
Ты меня не видела полтора года назад, усмехнулся Кирилл. Я как раз увлекся этой культурой решил, что могу открыто самовыражаться, ни на кого не обращая внимания. Я прямо в классе устраивал истерики, честно! Химичка как-то пару мне влепила, так я упал на пол возле доски, орал, катался, визжал, в общем, дал себе волю. И даже кайф получал от этого. Конечно, остальные ребята нас невзлюбили. Мы же вели себя как идиоты. Да и сейчас многие меры не знают.
Но ты тихо сказала Марика и улыбнулась ему.
Да, изменился, кивнул Кирилл. И все из-за тебя. Учусь сдержанности, хочу быть мужчиной и выглядеть достойно рядом с такой девушкой, как ты. Но эмоции переполняют по-прежнему, на разрыв мозга!
Люблю тебя, тихо повторила Марика и после паузы прошептала:Но вот
И она замолчала, опустив взгляд в чашку с чаем.
Что? настороженно спросил Кирилл.
Много читала, да и от наших ребят слышала, что суициднеобходимая часть культуры, сказала она и подняла на него глаза.
Кирилл побледнел, понимая, куда она клонит, и даже машинально прикрыл пальцами почти зажившую царапину на запястье.
Это стереотип, после паузы ответил он. Как и то, что все мы би, что нюхаем, ширяемся и пьем.
Но начала она.
В этот момент раздался приглушенный звонок мобильного.
Твой, заметила Марика. Кто бы это мог быть так поздно?
Понятия не имею, ответил Кирилл и вышел в коридор.
Он достал телефон из кармана куртки и увидел, что это звонит его одноклассник Костя.
Да, ответил он.
Не спишь? не здороваясь, быстро заговорил Костя. Ты куда пропал? Тут у нас такое! Батя твой сказал, что ты в Москву смылся на каникулы.
Да, к брату поехал, ответил Кирилл, начиная волноваться.
Ира-то наша руки на себя наложила, сбивчиво продолжил Костя. Похороны завтра. Наши все в шоке. Странно, что тебе родители не сообщили. Так тебя на похоронах не будет?
Ужасно! Это все ужасно! после паузы тихо сказал Кирилл.
Да, ужасно! А все ваше эмо, сухо сказал Костя. Тебе тут наши ребята звонили несколько раз, да ты не берешь. Решили, что не слышишь, по Москве бегаешь.
Да, ответил он. Не слышу.
Не расстраивайся так, участливо проговорил Костя. Знаю, что вы с Ирой еще в один детсад ходили, но сейчас уж ничего не поделаешь. Не знаю, что еще сказать, после длительной паузы заметил он.
Мне страшно, прошептал Кирилл.
Блин, Кирюх! громко и зло заговорил Костя. Кончайте вы с эмо! Ни к чему хорошему это не приводит! Три месяца назад в школе, которая за ТЭЦ, девочка тоже вены себе перерезала. И насмерть! Ей вообще 13 было. Мне один друган из той школы говорил, у него отец в милиции. Неужели про нее не слышал? Она ведь тоже была из вашей тусовки э-э-эмо! протянул он с явной издевкой.
Не слышал, сказал Кирилл.
Ну ты что? удивился тот. Она еще какую-то странную записку оставила, что типа идет к свету, который здесь называется тьма. Причем слово «тьма» написала на английском«дарк».
Кирилл вздрогнул, его сердце заколотилось.
Не хочу больше говорить об этом, сказал он.
Ну, прости, друг, прости, тут же опомнился Костя. Понимаю, как тебе тяжело. Значит, завтра тебя не будет? Похороны в пять вечера.
У нас билеты только через четыре дня. Если поменять, тихо сказал он. Но не получится. Даже если мы попадем на поезд, который уходит в восемь утра, то в городе мы будем лишь в семь вечера.
Да, не получается, заметил Костя. Mы? А ты это с кем? Неужели со своей ублёвочкой? И как ее предки отпустили? Ну ты даешь, Кирюх! Сила!
Да, я с Марикой, ответил он и вдруг неожиданно для себя расплакался.
Ладно, старичок, не расстраивайся ты так! испуганно сказал Костя. Приедешь когда приедешь. Ну что теперь поделать? А ребятам я все объясню. Давай, пока!
И он положил трубку. Кирилл вытер глаза, но слезы все текли. Он в душе презирал себя за слабость, за то, что убежал от того ужаса, который охватил его тогда во дворе при виде Дарка.
Что случилось? раздался испуганный голос.
Кирилл поднял голову и увидел, что Марика стоит, сжав руки и прислонившись к косяку двери. Ее лицо было бледным. Кирилл скользнул взглядом по ее светло-розовой футболке со смешным рисунком двух обнимающихся зайчиков на груди, по голым стройным и длинным ногам, по маленьким ступням, переминающимся на паркете, и бросился к ней, упав на колени, обхватив ее и прижавшись лицом к животу. Его начали сотрясать рыдания. Марика окончательно испугалась, гладила его по волосам, плечам, целовала в макушку и без конца повторяла:
Все будет хорошо, все будет хорошо.
Они уснули только под утро. Кирилл несколько часов рассказывал про Ирочку, про их отношения. Оказалось, что она была давно влюблена в него, писала записки с признаниями, даже завела «зин», и на его страницах откровенно рассказывала о своих чувствах. Но Кирилл относился к ней только как к подруге и не мог ответить взаимностью. И сейчас обвинял себя в том, что был невнимателен к ее чувству. Все в их тусовке знали, что у них с Марикой «лавстори». Их везде видели только вместе, их лица говорили сами за себя. Ирочка даже пыталась как-то объясниться с ним, считая, что Марика хоть и классная девчонка, но совершенно ему не подходит, что ее родители пока смотрят на их дружбу сквозь пальцы, но перспектив у них нет никаких. Но Кирилл не принимал ее слова всерьез, а только отшучивался.
Марика слушала внимательно, не перебивая. Впервые Кирилл был так откровенен. Но ее мучила мысль, почему и он приблизительно в то же самое время попытался перерезать себе вены. Кирилл про это странное совпадение не говорил ничего. К тому же она помнила и о некоем графе Дарке, который нагнал на него такой ужас своим появлением тогда во дворе. Марика вдруг подумала, что, возможно, именно из-за его появления Кирилл так стремительно уехал в Москву. Когда он выговорился, проплакался и постепенно успокоился, они легли в кровать, прижавшись друг к другу.
Послушай, мягко проговорила Марика и обняла его, что это за мужик тогда проходил по твоему двору? Помнишь, такой высокий, весь в черном и одет, как гот? Ты еще тогда сильно разволновался, что-то начал бормотать об Ирочке, о себе.
Марика замолчала, решив не упоминать о его попытке самоубийства. Кирилл и так был расстроен. При ее словах он вздрогнул и отодвинулся от нее.
Ты еще назвал его граф Дарк, все-таки продолжила Марика, хотя видела, что он сжался и закрыл глаза.
Не знаю, о чем ты, ответил Кирилл после длительной паузы. Давай спать.
И он отвернулся от нее. Марика не стала настаивать, понимая, что сейчас он ей ничего не скажет. Она обняла его сзади, прижалась щекой к спине и закрыла глаза.
Проснулись около полудня. Марика встала, отдернула тяжелые коричневые портьеры, и спальню залило солнце.
О! восхищенно воскликнула она и подпрыгнула. Снова ясный день! Долой плохую погоду!
Настроение у нее было отличное. Все их разговоры ночью показались ненужными. Они любили друг друга, в этом она была уверена и подумала, что только это имеет значение.
А мне нравится, когда идет снег, пробормотал Кирилл и закрыл лицо одеялом.
Но Марика стянула его и закричала:
Хватит спать! Хочу гулять!
Кирилл, видя, что она в отличном настроении, заулыбался. На душе у него стало значительно легче.
Они умылись, позавтракали, потом Марика уединилась в гостиной, чтобы позвонить родителям. А Кирилл решил поговорить с Глебом. Он набрал его номер.
Занят? сразу спросил он, когда Глеб ответил.
Могу говорить, сказал тот и встревоженно поинтересовался:Случилось что-нибудь?
Нет, улыбнулся Кирилл. Мы только проснулись.
Вот она сладкая каникулярная жизнь! вздохнул Глеб. А я уже несколько метров проводки проложил да дрелью от души поработал. И чем вы сегодня намерены заняться, дети мои?
Да я тоже звоню, чтобы узнать, какие у тебя планы, ответил Кирилл.
Знаешь, братик, сегодня не получится строить какие-либо планы, со вздохом проговорил Глеб. У нас тут аврал полный, боюсь, до ночи работать придется. Так что вы уж сами себя развлекайте. О'кей? Думаю, с такой девочкой скучно тебе не будет? засмеялся он.
Прекрати! строго сказал Кирилл. Кстати начал он и замолчал.
Ну, давай, спрашивай! подстегнул его Глеб. Чего мнешься, как красная девица? Что еще?
Да хочу понять, с чего это ты вдруг поселил нас в такую роскошную квартиру? после паузы поинтересовался он. Думаю, для тебя это было не так уж просто, как ты пытался нам доказать. А, братец?
Глеб весело рассмеялся. Потом все-таки ответил:
Шаришь, Кирюх! Но и ты пойми мой расчет. Ты ведь не с какой-нибудь нашей заводской шалавой пожаловал, а с самой дочкой мэра, одной из самых известных ублёвочек города. Что ж я вас, в трущобу поселю? Ты же понимаешь, что если у вас в дальнейшем все сладится, то ты будешь как сыр в масле. Уж ее предки не оставят зятя в бедности. Понимаю я твой расчет!
Ты с ума сошел! возмутился Кирилл. Какой расчет?! Ни о чем таком я и не думал!
А надо думать! назидательно проговорил тот. Скоро твои школьные игры закончатся, в том числе и в это твое эмо, и наступит взрослая суровая жизнь.
При чем тут эмо? Это вовсе не игра! обиделся Кирилл. Это моя суть!
Ага, как же! засмеялся Глеб. Хочешь скажу тебе всю правду об этой вашей субкультуре? Да и не только об этой!
Не надо! тут же возразил Кирилл. Надоело слушать, что все мы плаксы-неудачники и конченые позеры! Вот!
Да не в этом дело! четко произнес Глеб. Эмоэто, прежде всего попытка убежать от своего страха перед взрослой жизнью, остаться как можно дольше детьми, спрятаться за этой маской от взрослых проблем, которые неизбежны, ведь мы все полюбому растем. Так что ваше это эмо, прежде всего, возникло от страха. Как, впрочем, и готы, после паузы добавил он.
Готы? усмехнулся Кирилл. А они от чего прячутся за своими готическими масками, если следовать твоей доморощенной логике? Они чего боятся?
Смерти! уверенно ответил Глеб. Всей их субкультурой движет только однодетский страх перед смертью. Да иду я! крикнул он. Ладно, Кирюх, меня зовут. Мне сейчас не до философских споров. Вы там отдыхайте, наслаждайтесь полной свободой, а на меня сегодня не рассчитывайте. Дай бог, эту кухню к полуночи закончим! И то неуверен.
А может, мне стоило помочь? предложил Кирилл.
Чего?! расхохотался Глеб. Да тебя еще учить всему нужно! Думаешь, ремонт квартир такое простое занятие? Да иду я! вновь крикнул он. Давай, пока! Марике приветик! Завтра созвонимся!
И он положил трубку. Но телефон тут же зазвонил вновь. Это была Настя.
Хэлло, дарлинги! сказала она. Чего делаем? А твой братан прикольный чел! Мне понравился! Я ему недавно звонила. Но он сегодня сильно занят, рабочий класс! затараторила она. А мы тут тусить собираемся. Хотите с нами?
Не знаю, растерянно ответил Кирилл. А где?
У парня одного из наших, сообщила она. Квартира свободна, предки в Таиланд вчера свалили на пару недель. Давай дрес пиши! А чего вы вчера так рано свалили? Классно было! Мы до трех ночи тусили! Ну чего, пишешь?
Кирилл достал из сумки блокнот и ручку и записал адрес, но точно ничего не обещал.
Короче, подваливайте с Марикой через пару часов. Все как раз соберутся.
А купить что-нибудь нужно? поинтересовался он. Ну там торт или сок.
Настя замолчала, потом громко расхохоталась.
Вот она, провинция! заметила она, когда успокоилась. Еще остались хорошие манеры. Да не нужно ничего!
Она положила трубку. Кирилл бросил телефон в сумку и лег на спину. Ехать ему никуда не хотелось. Он подумал, что было бы хорошо провести сегодня весь день в квартире, устроить что-нибудь типа романтического ужина. После нервной вчерашней ночи хотелось покоя, уюта, нежности. К тому же он никогда раньше не жил в таких условиях. В отличие от Марики, которая постоянно ездила куда-нибудь с родителями и при этом жила в лучших гостиницах, и пансионатах, он в каникулы бывал только в деревне у бабушки и пару раз съездил к Глебу. Но жил всегда у него в маленькой съемной комнате. Кирилл машинально погладил шелковое бежевое белье с тигриными узорами, на котором лежал, посмотрел на деревянное полированное изголовье кровати, выточенное в виде силуэта пантеры, перевел взгляд на огромное зеркало на стене, рама которого была обита леопардовой шкурой.