Лера, но я вовсе не планировала
Ну хорошо, с киприотами буду спать я. А ты просто отдохнешь на море.
Но я
Кашеварова, ты мне друг или не друг?
Друг, уныло согласилась я.
Ура-а! Я знала, знала, что ты меня поддержишь! ликовала Лера. Значит, так, у нас меньше недели. Не забудь купить крем от загара и новый купальник!
Я не стала с ней спорить. На следующий день мы все равно должны были увидеться на работе. Я вызову Лерку в курилку, расскажу ей о предложении Эдика, и ей придется отказаться от кипрской затеи либо поехать с кем-нибудь еще. Конечно, она обидится, но ненадолго. Моя Леркаона как порох, быстро вспыхивает, но в ту же секунду перегорает и успокаивается.
* * *
Но на следующий день моя точка зрения несколько изменилась.
Это был один из тех неудачных дней, когда с самого утра все идет наперекосяк. Неприятности начались с того, что в моем будильнике села батарейка, и вместо звонкого писка он издал лишь натужный хрипсловно запойный алкоголик, прочищающий горло надрывным кашлем. Я это слышала сквозь сладкий утренний сон. В итоге я открыла глаза в десять утрааккурат в это время я, по идее, должна была появиться на рабочем месте. Я подскочила на кровати как ошпаренная и принялась носиться по квартире, собираясь в ускоренном темпе. Я давно заметилакогда спешишь, все валится из рук. Кофе убежал, порвались колготки, сломался карандашик для бровей. Включила утюг, чтобы погладить любимую сиреневую блузку, но в последний момент заметила оторванную пуговицу. Потом долго не могла вспомнить, куда дела ключи от квартиры. Когда уже подходила к трамвайной остановке, меня вдруг осенилода я же не выключила утюг! Пришлось возвращаться. Трамвай я ждала двадцать пять минут.
В итоге я появилась в офисе с эффектным опозданием в два с половиной часа. Я надеялась прошмыгнуть на рабочее место незамеченной, но не тут-то былопервым, кого я встретила в редакционных коридорах, был мой шеф, главный редактор газеты «Новости Москвы» Максим Леонидович Степашкин.
Наш Степашкинстранный человек. Холостяк, который больше похож не на главного редактора солидного издания, а на провинциального библиотекаря. Он довольно высок, немного сутулится, его волосы всегда растрепаны, словно он только что совершил затяжной парашютный прыжок, он носит немодные очки и полосатые рубашки.
Почему-то Степашкин меня недолюбливает (впрочем, это взаимно). По-моему, он просто придирается. Ну да, я довольно часто опаздываюну и что, я ведь не отвечаю за запуск космических кораблей, моя работа не требует королевской точности. Да, я ленюсь читать все приходящие мне факсы и часто выбрасываю нужные приглашения на показы мод. Подумаешьвообще-то приличные люди приглашают журналистов по телефону. Еще я прогуливаю редакционные собранияно всем ведь известно, что на таких «сходках» всегда говорят об одном и том же.
В остальном же я отличный работник. У меня хороший легкий стиль и меткий юмор, моя рубрика пользуется определенным успехом у постоянных читателей. Во всяком случае, мне приходит очень много писем. Правда, львиная их доля носит негативный характермол, вместо огромной статьи о купальниках лучше бы написали о личной жизни Анжелики Варум. Но подобные послания я быстренько уничтожаю, и главный редактор не может ничего о них знать.
Александра, приветствовал он меня, а на его тонких губах блуждала неприятная змеиная улыбочка.
Здравствуйте, я улыбнулась как можно более искренне. Вот, раннее утро, а я вся в работе. Я брала интервью у Елены Супрун.
Степашкин посмотрел на часы.
Действительно, утро раннее, выражение его лица не предвещало ничего хорошего, всего лишь полдень. Между прочим, десять минут назад вы должны были сдать статью о пижамах.
Статья будет на вашем столе через пятнадцать минут! клятвенно заверила я.
Можете не спешить, Александра. Это уже неактуально. Я снял статью из номера.
Я прикусила губу. Вот черт! Такого со мной давно не случалось. Если твою статью сняли из номераэто позор. Это значит, что твой поступок будет обсуждаться на ближайшей редколлегии. А еще это значит, что премии тебе не видать. А я-то, наивная оптимистка, уже запланировала купить на премиальные новую пудру «Диор».
Простите меня, почти прошептала я, больше такого не повторится.
Сомневаюсь, процедил Степашкин. Кстати, только что звонили от Елены Супрун. Так что никакого интервью у вас еще не было.
Я готова была провалиться сквозь землювернее, сквозь старенький паркетный пол.
Вот что я вам скажу, продолжил психическую атаку мой начальник, думаю, что я совершил большую ошибку, когда предложил вам должность редактора. Может быть, вам надоело у нас работать?
Нет! воскликнула я. Просто просто
Просто что? с наигранным дружелюбием поинтересовался он.
Я не знала, что ответить.
Ладно, идите в свой кабинет, наконец разрешил Степашкин, и подумайте, Александра, стоит ли игра свеч. Может быть, вам поискать работу в ежемесячном издании? С еженедельным ритмом вы явно не справляетесь.
Запершись в собственном кабинете (с тех пор как я стала редактором, мне выделили отдельную комнату, правда, совсем крошечную, в ней едва умещается письменный стол), я дала волю слезам.
Я редко плачу, но тут вот не выдержала, сорвалась.
Я беззвучно рыдала, уронив лицо на клавиатуру.
Я чувствовала себя несправедливо обиженной. Каждый из нас время от времени опаздывает на работу, так почему же все шишки достаются исключительно мне?! Ненавижу Степашкина. По-моему, он просто изощренный садист.
Мои мрачные размышления прервал телефонный звонок. Первым позывом было снять трубку и гаркнуть: «Да пошли вы все к такой-то матери!» Но, сделав над собой усилие, я ограничилась нейтральным: «Алло».
Привет, это я.
Голос принадлежал Эдуарду. Час от часу не легче.
Приве-е-ет! с преувеличенным энтузиазмом воскликнула я. Как твоя командировка?
Я в Москве, ответил он.
Но разве ты не должен был
Я тебя обманул, перебил он. Пойми, Шурка, я был расстроен и озадачен. Ты так странно отреагировала на мое предложение.
Прости меня, я
Я все понимаю. Это было неожиданно.
Да Но ты же сам сказал, что я могу подумать. Я тебя люблю, но
Но что? вздохнув, спросил Эдик.
Горячие слезы катились по моим щекам.
Несколько минут назад я обозвала садистом Степашкина, а теперь получается, что я и сама не лучше.
Дело не в тебе И не в наших отношениях, я собралась с духом, но для меня это так необычно Мне никто никогда не предлагал выйти замуж. Мне нужно время. Эдичка, милый, это не отказ. Честное слово.
Да? И сколько же времени тебе нужно? Шур, если честно, я тебя не понимаю. Стараюсь понять, но не понимаю.
Совсем немного времени Хотя бы неделю, хорошо?
А что изменится за неделю? Эй, ты там плачешь, что ли?
Плачу, но не из-за тебя, призналась я, на работе довели.
Бедная ты моя. Хочешь, заеду за тобой, пообедаем вместе?
Не могу, я только что пришла А что касается времени Я хочу все спокойно обдумать, чтобы быть уверенной на все сто процентов Я хочу точно знать, что не совершаю ошибку.
Ну хорошо, его голос звучал немного растерянно. Это было невыносимо. Значит, через неделю мы встретимся и поговорим?
Решение пришло в мою голову неожиданно.
Знаешь что, я в ближайший четверг на неделю уеду из Москвы.
Куда? опешил он.
По делам, туманно объяснила я. Мне не хотелось рассказывать ему о Кипре, потом мы встретимся и обо всем поговорим. Ладно?
А что, я разве могу отказаться? хмыкнул он. Хорошо, значит, через четверг.
Да Ты точно не обиделся?
Гуляй уж, Шурик, усмехнулся измученный мною мужчина, а я Я буду тебя ждать.
Странно, но после разговора с Эдиком мне стало гораздо легче. Во всяком случае, теперь я точно знала, что мне делать. Сначала я по внутреннему телефону позвонила Степашкину и ошарашила его известием о том, что ухожу в отпуск. Он презрительно хмыкнул, но отказать мне не посмел. Еще бы он мне отказаля не уезжала из Москвы уже два года! А потом потом я позвонила Лерке.
Ну что, едем? весело спросила она. Я уже купила тур. Лимассол, отель «Времена года», пять звезд, у самого моря.