А как я хочу быть?Ещё вчера я, кажется, знал это.Или думал, что знаю. Или это одно и то же.И всё безнадёжно.Можно бороться, но только за своё, можно противостоять внешней агрессии или самому стать агрессором, если знаешь, где чужое, а где твоё. Но вот злобно залаяли псы, завыли серены, и ты один посреди снежного поля, и слепящий свет прожекторов направлен на тебя, и ты жмуришься, прикрываясь рукой, а к тебе уже спешат люди в защитной форме, и ты не видишь их лиц.Если бы я умер, это могли бы быть ангелы.Это враги.Можно знать больше, чем знают другие - значит ли это быть на запретной территории? Тем, кто не думает, проще.И наверное, легче.И среди них есть хорошие люди и плохие. Или вовсе нет плохих и хороших людей, а есть просто люди - глупые и умные, здоровые и больные, русские и не русские, такие, как я, и те, кто ненавидят Россию, те, кто понимают, что мы должны быть на Балканах, и те, кто думают, что России нужна Балтика и пресмыкаются перед немцами. Или ненавидят немцев.Ненавидят всех.Презирают.Или изнемогают от всемирной любви и неутолённых желаний.Не все доросли до истории других народов. Да и так ли важна история?И есть ли запретная любовь?Пусть даже это не любовь...Он рассуждает вслух, а я, механически кивая и говоря "да", всё чаще поглядываю на часы и в окно, безуспешно пытаясь связать одно с другим...
- Эй,- сказал он.-Ты слышишь меня?- Да.- И что?- Ничего.- Ты спишь, что ли?- Нет. Если только ты мне не снишься.- По-моему, ты уже выпадаешь.- Я зачем-то пришёл сюда.- Ты пришёл сам или за компанию?- О чём ты говорил только что?- Если хочешь покурить, то есть у меня косяк. Можем на двоих, если хочешь.- Нет.- Почему?- сказал он.- Слишком просто?Я встал с табуретки и направился к выходу.- Подожди,- сказал он, но я не обернулся.Я дошёл до двери комнаты, где была Надя и, не останавливаясь, прошёл мимо.Оделся и, повозившись минуту с замком, вышел на лестничную площадку. У лифта я долго смотрел на кнопку, прежде чем нажать на её.Потом я нажал на кнопку, спустился на первый этаж и вышел на улицу.
В холодном воздухе не было запахов.Я поднял голову и посмотрел на окна квартиры, из которой ушёл. Я не был уверен, что это именно те окна, но кроме одного окна, другие были тёмными, и я подумал, что это окно кухни.Я уже не помнил, на каком я был этаже.Мне было тоскливо и страшно.В городе, повсюду в своих квартирах, спали люди, по улицам проезжали редкие машины.Вооружённые автоматами милиционеры охраняли порядок и проверяли отметку о прописке в паспортах законопослушных граждан.Мне вовсе не хотелось провести остаток ночи в железной клетке отделения милиции вместе с ночным сбродом и неудачниками с неправильными документами, и поэтому я пошёл напрямик через двор и скоро увяз в снегу и заблудился.Я решил вернуться и пошёл уже в обратном направлении, но потерял и его и, остановившись, заплакал от жалости к себе.Потом успокоился и оглядевшись, начал, кажется, узнавать эти дома.Я решил ходить кругами, увеличивая радиус. По теории, рано или поздно я должен был увидеть перед собой свой дом.
28
Я узнал свой дом.Мой путь закончился.
Я стоял у дверей квартиры, в которой спал человек, который был моим другом, и у которого была жена с красивым именем Женя.Если бы всё это наконец сделалось невыносимым! Может быть, тогда бы всё это наконец кончилось...Возращение не всегда оказывается приятным, как возвращение в своё тело наутро.Я вошёл в квартиру, не зажигая свет, снял пальто и прошёл в комнату.Он спал на моей кровати.Я развернул кресло к окну.Опустился в него.Ночь не кончилась.Ещё и не думало светать. Мне показалось.Часы не лгут.Предстояло ждать, когда начнётся утро, которое, скорее всего, не принесёт ничего хорошего.