Вспомнив сейчас, каких усилий ей стоило выплатить кредит, взятый под поручительство Пэт, Джуди отрицательно покачала головой и сказала:
Нет, Том, я не могу принять ваше предложение. У меня просто нет капитала.
Послушайте, Джуди, если вы согласитесь, я мог бы сам вам одолжить.
Почему я должна вкладывать столько же, сколько вы, если у меня уже есть клиентура, а у вас ничего нет? Твердый взгляд пронзительно-голубых глаз уставился на Тома. Почему бы вам не заручиться просто моим сотрудничеством, ну, скажем, за двадцать тысяч долларов?
Вы, конечно, шутите. Он откинулся на спинку стула. Джуди едва удержалась, чтобы не ответить ему «да».
Они торговались на протяжении всего обеда и в конце концов, когда добрались до десерта, сошлись на том, что Том купит ее добрую волю и сотрудничество за семь тысяч долларов и, кроме того, вложит еще четыре тысячи в освоение нового направления работы.
Но мы не можем дальше работать только под вашим именем, сказал Том.
Что вы предлагаете?
Давайте назовем нашу фирму «Местная американская творческая инициатива»?
Как-то немножко тяжеловесно
Если воспользоваться сокращением нет.
«ЛЭЙС». А что, хорошо!
Не успели они еще закончить формирование общенациональной сети представительств, как «ЛЭЙС» начала уже приносить прибыль. «Не понимаю почему?!» удивилась как-то Джуди, когда они вместе с Томом сидели вечером в конторе и проверяли отчетность за предыдущий месяц. Джуди только что вернулась из тринадцатинедельной поездки по стране, во время которой она окончательно определилась, с какими местными рекламными фирмами и агентствами они будут сотрудничать, и договорилась с ними об условиях совместной работы. Теперь она сидела и в задумчивости покусывала большой палец.
Ничего не понимаю. Клиентура у меня та же самая, что и была. Наши текущие расходы увеличились. И вдруг прибыль. Откуда?
От логики. И от двенадцати лет, которые я провел в кинобизнесе и которые сделали меня хищником, зевнул Том. Уже почти десять. Давай заканчивать и по домам.
Надеюсь, ты свои юношеские сбережения вложил в «Белл», сказала Джуди, беря с самого верха кучи бумаг счет за телефонные переговоры и разглядывая его на вытянутой руке. Вот это было бы действительно логично.
Том снова зевнул.
Никто ничего не делает по законам логики, особенно женщина. Логика для нее это просто способ задним числом рационализировать свои слова и поступки.
А мужчина?
Мужчина тоже поступает не по логике. Он иррационален, им управляет страх.
Поэтому мы и добиваемся успеха? Потому что ты терроризируешь и запугиваешь других?
Потому что я готов быть безжалостным, безусловно. Если люди не видят или не чувствуют в тебе такой готовности, они этим пользуются. Ты им такое позволяла, а я не позволяю. В этом вся разница.
Финансовые дела у тебя получаются здорово.
Том требовал, чтобы все счета выставлялись заранее и оплачивались в течение тридцати дней. Пока контракт не был подписан и деньги не переведены на их счет, они не начинали работу, не делали ни одного телефонного звонка. И они не работали ни минуты после того, как истекал срок действия контракта.
Том отвечал за все финансовые операции, за функционирование их штаб-квартиры; на нем была также работа с их постоянной клиентурой. Джуди занималась поисками заказов, самыми крупными разовыми клиентами, а также следила за деятельностью их представителей на местах и отношениями с местными рекламными агентствами. На ней была и вся творческая сторона дела, планирование кампаний, работа с авторами и художниками то, что ей больше всего нравилось. Когда планирование рекламной кампании завершалось и начиналась уже конкретная организационная и творческая работа, Джуди направляла ориентировочный план в их представительства, которые предпринимали все необходимое на местном уровне. На этой стадии приходилось делать массу телефонных звонков: турне по двадцати пяти городам, например, требовало на этапе его подготовки и в процессе самой поездки не менее шестисот междугородных телефонных разговоров. Клиенту же достаточно было позвонить один-единственный раз в фирму «ЛЭЙС».
Идея свести все хлопоты клиента к этому единственному звонку была до смешного проста. Именно поэтому она срабатывала великолепно.
37
Кейт по-прежнему продолжала имитировать оргазм. Не всегда: она могла очень легко испытать его, если достаточно долго находилась сверху и постепенно нащупывала необходимое для этого положение. Но так получалось не всякий раз; и если, в случае неудачи, Кейт не могла потом заснуть, она удирала в ванную и быстро добивалась удовлетворения.
Но после того, как они с Тоби прожили вместе шесть лет, началось нечто ужасное, и это ужасное продолжалось достаточно долго.
Как-то душной августовской ночью Кейт лежала в постели и читала газету, где описывались подробности грустной, обставленной в скверном вкусе смерти Мэрилин Монро.
Она была такой обаятельной и смешной, милый. Две крупные слезинки скатились у Кейт по ресницам и приковали к себе внимание Тоби.
И красивой тоже Какие у тебя длинные ресницы, Кейт.
Да, Тоби, но бесцветные. Если бы я их не красила, ты бы их и не разглядел.
А мои ресницы станут длиннее, если я начну их красить?
Наверное Дорогой, здесь пишут, что ноги у бедняжки Мэрилин были грязные, а педикюр на ногтях обломан. Как грустно!
Тоби скрылся в ванной и появился оттуда спустя минут десять. Кейт мельком взглянула на него, а затем в ужасе чуть не подскочила на кровати: «Тоби!» Все лицо Тоби было грубо размалевано косметикой, как у престарелой, изрядно потасканной, но все еще молодящейся вдовы.
Господи, смой это все, Тоби! воскликнула Кейт.
Но Тоби как-то странно улыбнулся, пристально посмотрел на нее и ответил высоким, ломким, необычным голосом, немного напомнившим ей голос матери Пэйган: «Нет, я хочу любить тебя так».
Чем они и занялись.
На следующий день Кейт не напоминала ему о случившемся. Но вечером Тоби, выпив слишком много бренди под французский пирог со шпинатом, саркастически заявил: «Мне кажется, шпинатный пирог, дорогая, не твой конек» и направился наверх.
Когда Кейт, с непонятным страхом в душе, пришла укладываться спать, она обнаружила Тоби, лежащего, уставясь в потолок, прямо на полосатом бирюзовом покрывале кровати. Все лицо его опять было покрыто косметикой, а одет он был в ее тонкую кружевную ночную рубашку.
Ну хватит, Тоби, сказала Кейт. Довольно. Иди умойся и, пожалуйста, больше этого не делай.
Но Тоби уселся на постели, надул губы и сказал тоном капризной девочки:
А почему это тебе можно, а Тоби нельзя? Тоби тоже хочет быть красивым. Он притянул ее к себе, уложил рядом и забормотал: Тоби нравится быть красивым, Тоби нравится так одеваться. Но ты должна мне обещать, что это секрет, который останется только между нами, подружками. Очень важный секрет. Обещаешь?
На этот раз много времени Тоби не понадобилось, вся любовь заняла у него не больше десяти минут. Но Кейт понадобились целые сутки, чтобы прийти после этого в себя.
Потом все повторилось еще раз, и Кейт снова трясло целые сутки. И с тех пор каждый вечер, когда пора было ложиться в постель, Тоби обязательно «прихорашивался», как он это называл.
Через две недели Кейт от недостатка сна и беспокойства была уже вся взвинченная и бледная как смерть, Тоби же буквально расцвел. Еще через неделю он притащил купленное у Хэрродса черное свободное женское платье сорок восьмого размера, расшитое сверху донизу лебедями, и в тон ему ночную рубашку с глубоким вырезом.
Сказал продавщице, что покупаю это мамочке, заявил он, расправляя рубашку на своих тощих бедрах.
Это было в среду; а в пятницу он облачился в купленные на Шефтсбери-авеню сетчатые чулки на черных подвязках и отделанный оборками большой черный лифчик. Вечером в субботу на нем был уже красный атласный корсет с осиной талией, а на ногах убийственные розовые туфли без задника на высоких каблуках. «У Хэрродса не оказалось туфель моего размера, поэтому пришлось купить вот такие, без задника, но они все равно мне малы», объяснил он.