Моя фамилия Савенков.
А, вот в чем дело. Коллега из областного звонил. Предлагал вызвать милицию.
Вызывайте, я готов.
Проректор оторвался от бумаг, чуть опустив голову, посмотрел на меня поверх очков.
Я вас, кажется, не приглашал? Он не стал ждать моего ответа, потянулся к настольному звонку. Не институт, а сумасшедший дом. С таким же успехом я мог бы сидеть на улице; заходит каждый встречный.
Настойчивый вызов возымел действие, в дверях появилась взволнованная секретарша.
Я вас слушаю, Константин Аверьяныч.
Проректор нахмурился, сделал это скорее для порядка.
Ваша обязанность, Мария Антоновна, не только слушать, но и смотреть. Как этот человек оказался здесь?
Но, Константин Аверьяныч
Обстоятельства вынуждали, я встал и наклонил голову:
Мария Антоновна здесь ни при чем.
Да-да, засуетилась секретарша, обрадованная моей поддержкой. Товарищ из милиции, я не решилась его задержать.
Проректор не высказал возмущения, он даже не удивился. Сказал устало, словно итожа разговор:
К тому же вы еще и лгун.
Мария Антоновна ужасающе округлила глаза, лицо ее неестественно порозовело, я зажмурился. Меньше всего я ожидал, что буду обруган секретарем проректора.
Как вы могли? сказала Мария Антоновна.
Но тут вмешался проректор, призывно постучал пальцами по столу:
Потом, потом, Мария Антоновна. Ваш гнев справедлив, но, если можно, потом. Идите.
Даже если бы он меня выгнал, не сказав более ни одного слова, я был бы признателен ему.
Дверь закрылась, в голосе его прибавилось мощи:
Ложь во спасение?
Надо было что-то отвечать проректору, объяснять, убеждать.
Действую применительно к обстоятельствам.
В самом деле нахал, а я не поверил.
Мне не до смеха, но я делаю над собой усилие улыбаюсь. У него странная привычка разглаживать бороду изнутри жестом священнослужителя.
Патриарх всея Руси делает тоже так. Лицезрел его преосвященство в Загорске. Хорошо бы сказать об этом проректору. Все-таки нестандартное сходство.
Глупое положение не знаю, как распорядиться собой! Уйти или, наоборот, набраться нахальства, закинуть ногу на ногу и устроиться в этом невероятно современном кресле? Во всяком случае, моя внешность органичнее вписывается в эту обстановку, нежели его. Он угадал мои мысли, бросил очки на стол. Оправа массивная, стук гулкий, так и проскользила по столу, выпучив квадратные окуляры.
Придумали правдоподобную легенду? Напрасно. Мне рассказывать не надо. Я спокоен, вы не мой родственник.
Это была шутка. Мы познакомились в школе верховой езды. Я ничего о ней не знаю, кроме фамилии и имени.
Лицо проректора заострилось, глаза стали определеннее, жестче.
Как долго вы были знакомы? Неделю?
Несколько недель.
Я должен вам верить?
Это слишком категорично. Я хочу, чтобы вы мне верили. Я ищу Аду Петрову. Я знаю наверное, она учится в институте, скорее всего в педагогическом.
Он посмотрел на меня сосредоточенно. Я не выдержал и добавил:
Или иностранных языков. Или в университете.
У него странные глаза. Меняется настроение и тотчас меняется их цвет. Сейчас в глазах больше синевы, чем серости.
Вот список. Пофакультетно.
Рука утверждающе прихлопнула по столу, он засмеялся.
Чему вы смеетесь?
Мой коллега был очень напуган. Вы ему не понравились. Он так и сказал: «Похож на террориста». Ха-ха-ха!
Смех раскатистый, уверенный. Наверняка слышен за дверью и еще дальше. Я передернул плечами. Всегда неприятно, когда поводом к подобному смеху являешься ты. Уже не различаешь, где кончается смех и начинается самодовольство.
Это неправда, говорю я. Коллега тут ни при чем. Вашему смеху иная причина.
Он вытирает слезы, дышит тяжело:
Какая же?
У вас есть дочь. Ее зовут иначе. Пассаж мог быть. Вот вы и веселитесь. Бог миловал.
Он смеялся в прошлом году, целое столетие назад. Припухлость губ, ее как не бывало. Уронил локти на стол, придавил бумаги. Ему так удобнее сидеть. Он ближе к моему лицу, он может меня разглядеть.
Вы умнее, чем кажетесь. Откуда вам известно про моих дочерей?
Я их высчитал. Пятьдесят процентов достоверности. Я высчитал одну дочь. А дочерей оказалось две.
Вы угадали. Дочери доставляют мне много беспокойств. Избежать их хотя бы частично уже радость.
А как зовут ваших дочерей?
Молодой человек, вы злоупотребляете моим терпением. Список у вас в руках. Желаю удачи.
Я топчусь на месте. Моя нерешительность раздражает его.
Что еще?
У вас есть личные дела. Я бы мог посмотреть фотографии, это сократит
Он не ответил, поднялся из-за стола. У меня хороший рост, но он выше на полголовы.
Сколько вам лет?
Тридцать два.
О, значит, вы уже получили паспорт. И я вправе рассчитывать на разумность.
Откуда-то взялся коробок спичек Он ловко прошил его спичкой (получился волчок). Крутнул.
Нет, личных дел я вам не покажу. Сами посудите такое благородное начало. Утрачен покой. Вы должны найти ее. Дни, недели, месяцы вас ничто не остановит. И вдруг такая проза: опознание по фотографиям. Согласиться с вами значит обидеть вас, принизить ваше чувство. Петровых семнадцать. Петровых А. всего шесть. Если справедливо утверждение: «Любовь требует жертв», то ваша жертва не так уж велика.
Я уже в дверях, машинально разворачиваю список, складываю его.
Досадно, бормочу я.
Лицо проректора недвижимо, взгляд минует меня, упирается в квадратную дверь.
Досадно, повторяю я. Придумал роскошную легенду. Выслушай вы ее, и степень вашего сочувствия ко мне могла бы утроиться. Может быть, рассказать? Это займет немного времени.
Он не ответил. Поворот головы был красноречивее ответа:
Ваш талант сочинителя я оценю когда-нибудь в следующий раз.
«Следующего раза может не быть, подумал я. Неприятно чувствовать себя побежденным».
Проректор опускает голову, возвращается в мыслях назад, к тому моменту, когда распрощался со мной. Чем объяснить мое нежелание уйти? А может быть, я уже уходил и вернулся?
Вы?!
Нет. Я уже там. Мотаюсь по этажам, путешествую из корпуса в корпус. Скажите, по крайней мере, ваша дочь есть в этом списке?
От любви до ненависти один шаг не искушайте судьбу, молодой человек. Прощайте.
ГЛАВА IV
Орфеюшка, спишь? Ну спи, спи, дорогой Ты спи, а я буду рассказывать. Так на чем мы остановились? Ах да Что есть происходящее? Ответ: происходящее есть любовь.
Я ее нашел. Зачлись мои мытарства. Отныне все педагогические институты города Москвы я знаю наизусть. Весна, брат, зябко, а ты как заведенный вышагиваешь перед общежитием, меряешь лестничные марши, врезаешься в разноликую студенческую толпу и смотришь, смотришь, смотришь. Рябит в глазах от бесконечного мелькания лиц, одежды, сны стали лоскутными. Раньше хоть сон отдушина, покой, теперь и этого нет.
Сначала я считал свои неудачи, затем мне это наскучило, я машинально вычеркивал из списка очередную Петрову и устремлялся дальше.
За все время я ни разу не задал себе вопроса: «Велик ли смысл в моем поиске?»
Я, молодой человек, которому за тридцать, не сумевший по сию пору обзавестись семьей, попавший в разумении своих друзей в категорию мужчин, уже подпорченных холостяцким существованием, уже зараженных цинизмом, любящих говорить о своих любовных похождениях не потому, что они подтверждение их мужественности (полноте, мальчишеству пора перегореть), а есть предъявление собственного алиби: дескать, искал и не чужд, однако не везет, холостякую по сей день.
Ни разу не сказал себе: «Ищу миф, живу под созвездием «Мне казалось». Привык к коридорной толчее. Всякий раз будто в новый город вхожу, и факультетные доски у входа как названия улиц: Историческая, Географическая, Филологическая. Моя затея уже не казалась мне романтической. Я еще раз вернулся на Бронную улицу и пошел в ЖЭК. Записи в домовых книгах оказались старыми, нового адреса Петрова К. А. не значилось, мало о чем говорило и место работы, было оно двадцатилетней давности: Министерство внешней торговли СССР. Я сел на лестничные ступени, бесцельность месячного поиска, унижение и ерничество все припомнилось разом. Я искал бесплодно. Итак, мне предстояло вернуться домой, бестревожно дожить этот день и пробудиться утром с ощущением новой назначенной для себя судьбы. Возможно, так бы все и случилось, но я проспал. До начала работы оставались считанные минуты, я схватил такси и поехал не привычным путем, а мимо одного из институтов, где, памятно, блуждал бесцельно. Я хорошо помню миг моего прозрения. Я попросил остановить машину, взлетел на третий этаж и завороженно застыл перед кабинетом проректора: «Петров К. А.».