Гриша посмотрел на него: Арямов был одет не в мундир, а в короткую тужурку. Бородатый швейцар выглядел куда нарядней.
Однако пора на урок, сказал Арямов. Тебе, Григорий Шумов, в какой класс?
В приготовительный основной, ответил Гриша, с особым удовольствием выговаривая слово «основной». Он и отцу старался втолковать, что основнойзначит главный, а параллельныйэто сортом похуже, так, с боку припеку.
В приготовительный? удивился Арямов. А я думалво второй! Рослый же ты удался! В батюшку?
Ага. В батюшку.
Арямов засмеялся:
Ну, идем, Григорий Шумов!
Они зашагали рядом по уже совсем безлюдному коридору с высокими белыми дверями вдоль всей стены. В дверях вставлены были рамы; нижние стекла в них, как и в наружных окнах, оказались покрытыми мутной краской. Теперь-то Гриша уже догадался: это сделано для того, чтобы ученики не глядели из класса на волю, а учились как следует.
Арямов отворил одну из дверейи тут же раздался дружный, как по команде, деревянный стук: это вскочили с мест ученики, откинув крышки парт.
Арямов в ответ кивнул головой и сказал:
Павел Павлович, я задержал на минутку Шумова Григория. Пожалуйста, не взыскивайте с него за опоздание.
Ученики сели с тем же стуком, слишком, пожалуй, старательным и громким.
Гриша остановился растерянный; единственный знакомый ему здесь человек (как-никак, он успел за это время познакомиться с Арямовым) ушел, и он остался один перед таким многолюдием. Тут, за партами, было мальчишек тридцать, а то и больше И все смотрели на него с веселым злорадством.
Ну?!
Услыхав этот возглас, Гриша повернулся и только теперь заметил у большой черной доски розового курносого человечка с кольцами золотистых волос вокруг гладкой, блестящей, словно полированной лысины. Голубенькие глазки смотрели на Гришу сердито сквозь стекла, неизвестно как державшиеся на крошечном носу.
Ну?! повторил учитель, подождал немножко и, досадливо отмахнувшись от Гриши, кивнул на парту в переднем ряду.
Там было свободное место, и Гриша селрядом с коренастым мальчишкой, который сразу же крепко толкнул его коленом и зашептал:
Ты почему не поклонился? У, будет тебе теперь! Вот посмотришь!
Гриша повернулся и встретился взглядом с зоркими воробьиными глазами. С таким соседом надо быть начеку.
Твоя фамилия Шумов? Ну, значит будут дразнить шумовкой, зашептал сосед, вот увидишь.
Учитель взял со стола туго скатанную в трубку глянцевитую бумагу, развернул ее, повесил на школьную доску, и Гриша увидел богато раскрашенную, покрытую лаком картину. Приклеенная сверху и снизу к двум тоненьким рейкам, она висела ровно, без складок.
И чего только не было на ней нарисовано! В правом ее углу белел домик с черепичной крышей, весь увитый плющом; с высокого порога сходила наземь девушка, держа кувшин на плече, видно задумала идти к реке. Река была тут же, неподалеку; там колыхалась на волнах лодочка под треугольным парусом, а слева возвышалась шоколадного цвета скала; на ней дикая коза пугливо подняла точеную ножку. Краснощекий охотник, с круглой бородой, в зеленых чулках, в шляпе с перышком, шел к скалехотел убить козу: за плечами у него висела двустволка. Крестьяне в коротких штанах возвращались откуда-то с граблями. Видна была гора, там росло что-то ровными грядками, будто прислонили к горе зеленую гребенку-расческу. Голуби летали в розовом небе; вдали темными зубцами подымался хвойный лес
Грише вспомнился знакомый бор, могучие, звонкие под ветром сосны, сыпучий песок глухого оврага, сизый большой круг от догоревшего костра и висящая в классе картина с таким редким обилием старательно нарисованных вещей расплылась перед его глазами.
А почему ты не пришел на закон божий? жарко зашептал его сосед. У, будет тебе!
Разве первым уроком был закон? ожил Гриша, еще не веря своему счастью: отец толковал, что староверам на этот урок ходить не нужно.
Ну, а как же! Ох, поп и сердитый: нос крючком, борода торчком.
Я старовер, мне православный закон не надобен.
Сосед даже навалился плечом на Гришу и раскрыл рот от непритворной зависти:
Не надо ходить на уроки попа?
Учитель в это время говорил что-то, орудуя длинной палкой-указкой, тыкал ею в зеленую гребенку на горе. Вдруг он, такой спокойный с виду, заорал неистово:
Будете вы слушать или нет, несносные мальчишки?!
Гришин сосед проворно вскочил, сзади зашипели: «Встань, встань!»и Гриша тоже поднялся.
Учитель, увидев это, сейчас же успокоился и опять стал показывать на гору. Там, оказывается, рос виноград; это только издали он походил на зеленую расческу.
Но Гриша уже не мог толком слушать Завезли его в город, кинули одного. Не надо ему ни ясных пуговиц, ни этого училища, где на него кричат и толкают коленками
Если б он знал в ту минуту, что его еще ждет впереди!
2
После урока, на второй перемене, Никаноркинтак звали Гришиного соседазакричал на весь класс:
Братцы, слыхали: это Гришка Шумов, столбовер!
Еще не разобрав, в чем дело, кругом с улюлюканьем запрыгали-заскакали мальчишкииные были по плечо Грише, такая мелкота, завизжали радостно:
Столбовер! Столбовер!
Сзади Гришу больно щелкнули по затылку.
Постойте, раздался чей-то голос, покажем его сначала доктору Мейеру!
К Мейеру! К Мейеру, к доктору!
Гришу крепко схватили за руки и повели. Он не противился: может, это школьная игра, еще неизвестная ему?
По уже знакомому длинному коридору его привели к раскрытой двери, над которой висела дощечка с черной надписью:
1-й параллельный класс
В первом параллельном классе сидел на задней парте рослый мальчуган с широким лицом, сплошь забрызганным золотистыми веснушками, и лениво жевал бублик.
Гришу подвели к нему. Никаноркин, кланяясь в пояс, сказал:
Мы привели к вам больного, доктор Мейер.
«Доктор Мейер» встал, сунул недоеденный бублик в парту, вытер ладонью рот и спросил сипло:
На что жалуетесь?
Ни на что не жалуюсь, ответил Гриша.
Отпирается! пискнули рядом.
«Доктор Мейер» неожиданно ловким и быстрым движением сгреб Гришу за шею обеими руками, согнул его книзу и дал кулаком по спине.
Удар был силен! Гриша почувствовал, как внутри у него все загудело, отдаваясь звоном в ушах. Он с трудом разогнулся, будто сквозь туман увидел веселые лица и, слепой от ярости, растолкав всех, сжав кулаки, пошел на «доктора Мейера».
Тот, не двигаясь, ждал с радостным удивлением.
Гриша толкнул его изо всех сил, доктор споткнулся об острый угол парты, упал; он, правда, сразу же вскочил, но Гриша Шумов, не помня себя, снова кинулся на него, повалил на пол и схватил за горло. Кругом раздались боевые клики и свист. И вдруг все сразу смолкло. Наступила такая странная тишина, что Гриша опомнился, поднял голову.
Позади стоял красавец начальник и глядел на него не мигая.
Гриша вскочил.
Фамилия? мелодичным голосом проговорил начальник. Кто родители?
Гриша Шумов молчал, весь красный, уши у него горели.
Извинись, извинись! зашептали рядом. Скажи, что больше не будешь
Но Гриша продолжал молчать.
Ты что же, глух? слегка повысив голос, спросил начальник.
Он, видно, недавно из деревни старовер, вполголоса отозвался Никаноркин.
Из деревни? будто удивляясь чему-то, поднял брови начальник и, бережно сняв двумя пальцами пушинку с рукава своего мундира, проговорил:
Отец кто, крестьянин? Что ж ты, голубчик, молчишь! Отецмужик? Это слово тебе понятней? Мужик оно и видно. Прямо разбой какой-то: за горло людей хватать! Как зовут, спрашиваю!
Шумов Григорий, упавшим голосом ответил Гриша.
Это тебе даром не пройдет, голубчик, я доложу инспектору. Останешься после занятий, слышишь?
Красавец не спеша ушел, щегольски подрагивая на ходу туго обтянутыми синим сукном полными ляжками.
Ученики молчали, окружив Гришу.
Он спросил шепотом:
Кто это?
Надзиратель, ответил Никаноркин. Виктор Аполлонович. Не бойся. Эко делону, оставят без обеда
Он принялся заботливо счищать своим рукавом пыль с Гришиной куртки, а остальные мальчишкисреди них был и «доктор Мейер»стояли тут же и смотрели добрыми глазами, будто прощались с Гришей навеки.