Давид Маркович бросил огонек в сырую тьму, удивился:
Странно. В первый раз слышу, чтобы кто-нибудь говорил «надоело» таким радостным голоском.
У Сильвии невольно поднялась рука подтянуть шарфик повыше, закутаться... Так-то вотрадость скорее спрячешь от себя, чем от других.
Часы на ратуше двойным ударом пробили половину. Здесь, в центре города, было люднее и светлее. Шумные прохожиесовсем не те, что днем,бродили по двое, по трое, кто-то насвистывал, кто-то громко добивался справедливости у стоянки такси, кто-то напевал, и не то чтобы все были пьяны, но казалось, что все под хмельком... Худощавый, немного узкоплечий, в пальто и шляпе туманного цвета, прошел совсем близко, остановился у книжной витрины за углом. Сердце так и екнуло... Ошибка, ошибка, не он.
Помешаем студентам в карты играть,зевнув, сказала Муся.
Ах, вздор какой!отозвалась Сильвия.Эти обходы просто унизительныидем ночью, стараемся застать врасплох, и не знаю, зачем...
Давида Марковича вдруг взорвало:
Вы не знаете, а я знаю! Иду, потому что жалею этих дураков, которые в карты дуются, беспутничают, водку пьют! Жалею, черт бы их побрал!..
Что вы бранитесь, Белецкий...проговорила Муся.Это еще вопрос, насколько карты вредны. Может, не вреднее, чем шахматы или шашки.
Бросьте вы, Мария Андреевна!
Студент должен быть бесплотным и безгрешным,иронически заметила Сильвия,и в корне отличаться от остального человечества...
А что вы предлагаете, Сильвия Александровна? Спокойно ждать, пока все человечество вместе со студентами станет совершеннее?.. Оставьте, ради бога! Копыта и когти сами собой исчезают очень медленно!..
Вы просто не в духе, Белецкий,перебила Муся,ни у нас, ни у студентов нет копыт и этих всяких... А если и есть, то незначительные рудименты. Студентобыкновенный индивидуум, и незачем так горячиться.
Индивидуум!..фыркнул Давид Маркович.Надо же!..
Муся, помахав на него рукой, мирно продолжала:
Они нормальные. Вы, Давид Маркович, как парторг, конечно, вспыхиваете правильно и в нужном направлении...
Правильно вспыхивающий парторгэто мне нравится, Муся. Сдаюсь.
И посещать их необходимо, чтобы не распускались, а если они пьянствуют, мы напишем в отчете, и деканат примет меры. Да эти и не пьянствуют, мы же к девушкам идем, там грехи девичьинапример, они постирушки делают, чулки сушат в комнате...
Стрип-ниб разучиваюттаким же постным тоном прибавил Белецкий.
Сейчас все узнаем,усмехнувшись, сказала Сильвия.Вон там, посмотрите, два окна светятся в высшей степени подозрительно.
Давид Маркович молча открыл калитку в чугунной ограде, и все взошли на крыльцо общежития.
3
Дверь отворила Фаина и сразу почувствовала себя ответственной за все, что комиссия застала в комнате. Собственно, придраться можно было только к поздним гостям: на кровати Каи, раскинувшись, лежала Вельда Саар, а за столиком возле кровати Лео Тейн играл в шахматы с Каей. Но что же тут плохого? Вельда, хоть и не спеша, спустила ноги на пол и пригладила космы, а шахматы, как-никак, игра, развивающая ум. Ксении Далматовой, к сожалению, не оказалось дома, но почему бы ей не пойти в театр. Зато вот она, Фаина Кострова, допоздна сидит за работой, фольклорные материалы раскиданы по столучего желать больше... Однако чувство неловкости так и витало в комнате номер двадцать третий.
Члены комиссии пытались вести себя добрыми друзьями, зашедшими на огонек. Белецкий поговорил о шахматах, Мария Андреевна о трещине в оконном стекле, а Сильвия Александровна поинтересовалась работой Фаины.
Вы собирали фольклор в Причудье? Давно?
Да,ответила Фаина, следя искоса за Вельдой, как бы та чего не выкинула.
Как называется ваша дипломная?
Я еще не совсем решила, посоветуюсь с руководителем.
Кажется, он уже и приехал...
Белецкий кашлянул не совсем естественно, и Фаина оглянулась на него. Ну что? Похлопывает шляпой по колену и будто бы смотрит на шахматную доску, над которой будто бы задумался Лео... Вот тоскавсе неестественно! И Сильвия Александровна, хотя и очень мила сейчас, даже нежна, но в фольклоре-то, в причудском, она все равно не смыслит ни синь-пороха, и напрасно она заглядывает в эту тетрадь со сказками...
Разговор кое-как плелся дальше без срывов, пока Мария Андреевна не спросила вдруг начальственно, в котором часу здесь ложатся спать. При этом вопросе Лео Тейн с кривой усмешкой опрокинул несколько фигур, а Кая нахмурилась.
Не всегда в одно время,ответила Фаина.
Вельда Саар, покачивая ногой, сказала:
А можно спросить, зачем в общежития ходят комиссии?
Давид Маркович внимательно посмотрел на неесперва на ее свежее дерзкое лицо, потом на ногу в чулке без туфли.
Познакомиться ближе со студентами, с их бытом,проговорил он.
Но что можно увидеть за полчаса?Вельда томно потянулась.Трещину в окне? А студенты на вид все одинаковы, за полчаса вы даже не отличите филолога от математика.
А между ними большая разница?
Огромная! Филологам надо было бы уже закрывать свою лавочку, если бы не математики.
Гм... А вы на математическом?
Второй курс, мои подшефные,не очень радостно сказала Сильвия Александровна.
Вельда рассмеялась:
Да, мы с Лео математики, но охотно общаемся с филологами. Лео учит играть в шахматы вот эту девушку, а я за него болею... Но разве это имеет значение для комиссии? И разве можно сразу постигнуть сущность того, что здесь происходит?
Фаина попробовала мигнуть Вельденельзя же так держать себя, но та только опять засмеялась.
Мы живем неплохо,вежливо сказала Кая (невежливо толкнув локтем Вельду).Только внизу два крана не действуют, по утрам большая очередь, а в коридоре печка дымит, и тогда у нас тоже дым. И... и у нас в двери замок испорчен.
Мария Андреевна деловито раскрыла блокнот:
Я запишу.
Записывали уже, два раза уже записывали...
О дверном замке просто следует заявить коменданту.
Мы говорили, он не реагирует.
Почему же?
На это, к огорчению Фаины, ответил Лео Тейн:
Он недавно женился на блондинкевероятно, потому.
В его замечание было вложено столько тихого нахальства, что даже Вельде стало чуточку неловко. Кая опять быстро заговорила на какую-то немудреную тему, пригодную для беседы с комиссией, Фаина ее поддержала, и визит на том закончился.
Едва лишь преподаватели скрылись за дверью, Вельда снова разлеглась на кровати и заиграла на губах марш.
Это я их выжила!
Ну и глупо! Зачем показывать себя невежами!сказала Кая.Видела, какое лицо было у Реканди?
Ах, она еще больше губы поджимает, когда на урок приходит. Да еще она теперь у нас шеф! Как будто математиков не хватило. Пускай бы шефствовала на своем факультете!..
Она же у вас преподает,сказала Кая.
Так ведь не математику, а русский язык!
Надоедная тетка...буркнул Тейн.
Кая возразила, ставя на место опрокинутые фигуры:
По-моему, она симпатичная... А если люди пришли в дом, можно с ними и поговорить.
Я и поговорила! Без меня была бы одна тоска: в коридоре дымит, на кухне сквозит...
Кая, двинув белую пешку, проговорила вполголоса:
Пожалуйста, перестань ворочать мои подушки.
Ах, ах, прошу прощенья! Вот твои благородные подушки, я ухожу! Пойдем, Лео!
Хочу доиграть партию,сказал Тейн, помедлив.
Неужели? Ну, еще раз прошу прощенья!И Вельда, надутая, схватила пальто и убежала.
Кая беспокойно посмотрела на дверь, словно собираясь побежать вслед, но каблучки Вельды постукивали уже далеко, в конце коридора.
Так у тебя тура полетит...сказал Тейн.
Стало тихо. Фаина поморщилась, косясь на острый профиль снова замершего над доской Тейнадо каких же пор он собирается просидеть?и взяла свернутые в трубку листы с последними записями, сделанными нынче летом.