И может быть, из-за той же бесшабашности и уверенности в себе, в своей неотразимости, в темном переходе обнял девушку за талию, развернул ее и поцеловал в губы.
В первый день не целуются, испуганно произнесла она чьи-то чужие слова, и Камил почувствовал ее растерянность.
Так сегодня же второй день, ответил он, не раздумывая.
Камил чувствовал, что все идет как надо!
Когда вошли в комнату общежития, где жила Гульбика, свет был выключен. Первое, что бросилось в глаза Камилу и осталось в памяти неподвижный силуэт пожилой женщины на фоне высвеченного уличными фонарями окна.
О чем думала тогда мать Гульбики? Может, у нее просто ныло сердце от городского шума и суеты, как у всякого деревенского жителя, может, гадала, как в чужом городе сложится судьба дочери
Он подумал об этом сейчас, вспоминая. А тогда и в голову не пришло.
Он сразу громко и весело обратился к ней:
Здравствуйте! С праздником. Меня зовут Камил, протянул руку.
А мама у тебя и вправду молодая и красивая, сказал он Гульбике, как бы продолжая разговор.
Спасибо, сынок, спасибо, улыбнулась она и оглядела его с ног до головы.
Мы пришли за вами. Хорошая компания. Попоем, потанцуем, повеселимся.
Да куда мне, засмеялась она. Вы уж без меня повеселитесь
А как же ты одна тут будешь? растерянно спросила Гульбика, переводя взгляд с матери на Камила.
Почему одна? Здесь людей много, и телевизор, и концерт хороший, успокоила ее мать и снова взглянула на Камила с тревогой и беспокойством.
И он, перехватив ее взгляд, в ответ широко и благодарно улыбнулся.
Зачем он так настойчиво упрашивал тогда эту женщину, угощающую всех сегодня ужином? Ведь впопыхах даже рассмотреть не успел Гульбику, ни о какой любви и речи быть не могло. Зачем-то уговорил мать отпустить ее на вечеринку, зачем-то легко прошел все ступени сближения, зачем-то женился
Еще в тот праздничный вечер, сидя рядом с Гульбикой в двухкомнатной квартире у одного из однокашников, Камил испытывал странное ощущение пустоты. Гульбика не отрывала от него глаз, а ему стало тускло все и неинтересно.
За столом напротив сидела тогда, он вдруг вспомнил, красивая светловолосая девушка, улыбалась, встречаясь с ним взглядом. Почему не она, а Гульбика стала твоей женой?
Потом в темной комнате в общежитии они были одни, и он остался.
Она не отвечала на ласки, только тихо, едва слышно говорила:
Камил, Камил
Потом все было знакомства, приятное внимание со стороны знакомых и родственников, покупки в магазинах и счастье близости с Гульбикой. Через некоторое время они поехали в Белые Вечера, где жили родители невесты.
В деревне тоже был сплошной праздник, знакомство с родственниками
Единственное, что огорчало Камила в то время навязчивые разговоры Ягафара-агая о будущем, о работе. Камил еще не решил, что делать, кем стать. В школе и потом в армии мечтал о музыкальном училище, пел на всех вечерах и в солдатской самодеятельности, но подступиться к этой мысли тогда еще боялся.
А тут одна тема:
Кеяу, где жить собираетесь? Может, к нам, сюда, переедете? Дом вам поставим новый. За рекой у нас покосы. А картошку знаешь какую выращиваем? А мы вам корову отдадим, овец штук пять, заживем, как одна семья, и Гульбике здесь работа найдется, и тебе
Камилу, мечтавшему о том, чтобы выйти к людям и спеть им обо всем, что звенело в душе, перспектива копать картошку казалась кощунственной, и он с трудом сдерживался, чтобы не прервать размечтавшегося тестя.
Гульбика как будто заново родилась повсюду был слышен ее смех, она вставала раньше матери и все делала по дому, к пробуждению Камила уже была одета во все лучшее Даже полукружья под глазами делали ее еще красивее.
Они вернулись в город и прожили около месяца. Камил целыми днями лежал в комнате, которую выделили в общежитии фабрики, где работала Гульбика, изредка выходил на улицу подышать свежим воздухом, и взгляд его все больше тускнел.
«Что же дальше-то будет?» спрашивал он себя и чувствовал, что все, к чему он стремился в жизни, невозможно из-за этой женитьбы: какие там училища, какая музыка и главное, Гульбика перестала быть ему необходимой. А может быть, никогда необходимой и не была.
Сначала Гульбика, конечно, от счастья ничего не замечала, и эта ее ослепленность больше всего мучила и раздражала Камила. Но потом и она стала обращать внимание на его тусклый взгляд и однажды приподнялась на локте, обиженно спросила: «То ли ты меня разлюбил?»
Он лежал неподвижно рядом и смотрел в белевший потолок.
Я сам себя не пойму. Как на сцене играю роль, а зачем? Нельзя же всю жизнь играть Может, мы совершили ошибку. Ты красивая девушка и могла бы встретить не такого, как я
Тогда почти всю ночь монотонно тикали часы. На дворе бушевал декабрьский буран. Ветер бил по стеклу, затянутому инеем. За окном под нудную, беспрерывную мелодию ветра качался фонарь, и в такт этому покачиванию скользила по стенам тень от перекрестья оконных рам. Они лежали рядом неподвижно и молча.
Спустя несколько дней Гульбика взяла расчет и уехала домой, в деревню. Только и осталась от нее записка на столе
Гости уже улеглись спать в большом, просторном доме, а Камил сидел на крыльце и курил. Он не мог заснуть. Вскоре вышел Ягафар-агай.
Покурим вместе? то ли спросил, то ли сообщил гостю.
Можно, ответил Камил, подвигаясь на ступеньке.
Он знал, что может сказать этот старый человек. Только в этот вечер ему показалось странным, что все годы почти не вспоминал об этой истории и не знал ничего о судьбе Гульбики
Деревня утонула в ночи. Только качался одинокий фонарь напротив. Внизу, в стороне, шуршала на камнях река. И воздух был свеж и пахуч.
Хорошо дышится здесь у вас, сказал Камил.
А-а, равнодушно протянул Ягафар-агай, который, конечно, и не замечал, какой тут воздух, и спросил: Черненькая глазастая жена, что ли?
Нет еще
А-а, опять протянул Ягафар-агай. А Гульбика тоже замуж вышла, вскоре после того Он помолчал. Хороший парень был, в школе за ней ухаживал. Но, видно, счастье как отвернется от бабы, так и тросом его не затащишь Пьет сильно. Да я не жалуюсь тебе и не осуждаю. Насильно мил не будешь.
И у нас в наше время не все ладно получалось. Хозяйство, дети не до любви бывало. А жили. Как пара быков в одной телеге разойдутся, телега встанет. В нынешние времена по-другому, конечно. И молодежь другая. Что говорить. Сбегутся разбегутся, а все любовь называется. А может, и любовь кто знает Я ведь так говорю, не в осуждение. Человек ты теперь известный. Артист! Жаль, конечно, что все так получилось Гульбика наша тоже неплохой была
Камил сидел молча и смотрел в темноту.
Хорошо, что к нам приехали, а то по радио твою фамилию услышали. С матерью все спорили: ты не ты Хорошо поешь, душа радуется. И людям хорошо. Вот так посмотришь и не знаешь, что лучше. Тут бы остался, детьми, хозяйством оброс, может, и не пел бы. Кто тут судья А Гульбику все же жалко дочь ведь. Не повезло ей. И с тобой, и с этим. И вообще. Ладно, иди отдыхай.
Камил хотел что-нибудь сказать в ответ, но слова подбирались все случайные, ненужные, глупые. Да и что он мог сказать старику
Он долго лежал, уткнувшись лицом в подушку, пахнувшую незнакомым, чужим запахом. И как-то незаметно провалился в тяжелый, беспокойный сон.
Утром его разбудили звонкие, радостные звуки проснувшейся деревни. Звякали ведра, чирикали воробьи. Он вышел на крыльцо, зажмурился от яркого солнца. По улице, бренча колокольчиками, медленно шествовали коровы. Пастух покрикивал на них и постреливал кнутом.
Густой синий дым тянулся над крышами в сторону реки.
Мать Гульбики неподалеку чистила песком кастрюлю.
Доброе утро, поприветствовал ее Камил.
Что так рано встал? спросила она.
Выспался, сказал он, хотя в висках ломило. Где Ягафар-агай?
Как где? На работу уже ушел давно.
Жаль, сказал он искренне, потому что хотелось еще о чем-то поговорить, как будто вчера не все было сказано.
Он пошел к реке и долго бродил по холодному песку, потом подошел к старой иве, накренившейся к воде. Длинный, толстый ствол далеко выступал от берега. Сколько поколений деревенских ребят прыгали отсюда в реку