А на лошадях ты никогда не работал?
Когда отбирают моих волов, каждый раз обещают скоро дадим тебе лошадей Лошадь умна, слово понимает
И девушек на лошади умыкают! улыбнулся Хаджисмел.
И алам на лошади проносят
Возница оживился, в голосе его впервые прозвучали радостные нотки, и Хаджисмелу захотелось рассказать случаи какой-нибудь, историю о лошади, и он вспомнил все, что слышал или читал. Поговорили о скачках, о джигитовке, и, когда возница поправлял шляпу, Хаджисмел увидел его сияющие глаза.
В это время их догнала быстрая четырехколесная бричка. Лошади с коротко остриженными гривами бежали, горделиво изгибая длинные шеи, высоко держа головы. Бричка, обогнав арбу, промчалась было мимо, но тут же остановилась.
Хаджисмел! крикнул возчик.
Батрадз! отозвался Хаджисмел.
Они спрыгнули на землю, обнялись, закружились на радостях. Батрадз, остыв немного, бросился к арбе и схватил чемодан.
Оставь, запротестовал Хаджисмел. Он кивнул на возницу в войлочной шляпе: Полпути мы проехали вместе, вместе доедем и до конца.
О чем ты говоришь?! Садись скорее и помчимся в село!
Поезжай сам и скажи моим пусть накрывают столы!
Батрадз покачал головой:
Ты что, побратался с ним?
Нет, но доедем мы вместе, ответил Хаджисмел и двинулся к арбе.
Не знаю, что и сказать, Батрадз сел в телегу и взмахнул кнутом. Не нравится мне это
Лошади рванули с места, и волы сами тронулись следом за бричкой.
Садись, позвал Хаджисмел своего возницу.
Тот даже головы не поднял, шагал и шагал следом за арбой. Хаджисмел вдруг вспомнил, что Батрадз никакого внимания не обратил на возницу, не поздоровался с ним и, более того, говорил о нем так, будто тот не стоял здесь же рядом.
Кукурузное поле кончилось, дорога вышла на луга, на пастбище, вильнула в сторону и устремилась к высокому кургану. Волы остановились, хотя никто их не останавливал. Возница грузно взошел на вершину кургана, повернулся лицом в ту сторону, откуда они приехали, и долго смотрел куда-то вдаль. Потом поправил на голове войлочную шляпу, подтянул штаны и стал спускаться с кургана. Как только он достиг дороги, волы, так же, без понукания, тронулись с места.
И снова вильнула дорога, повернув на этот раз к сельскому кладбищу.
Кладбище Покрытые дерном низкие могилы. Резные каменные памятники Волы опять сами остановились. Парень протянул в кузов руку, достал откуда-то из-под мешков горсть красных слив, положил в карман и пошел между могилами в самый конец кладбища. Остановился возле одного из памятников и застыл. Долго стоял, потом нагнулся. Может, сливы положил на могилу?..
Когда он возвратился, Хаджисмел сошел с арбы и, опустив голову, произнес:
Светлая память покойному Прости, я ничего не знал о твоем горе
Они молча шли по обе стороны арбы. Печаль возницы передалась и Хаджисмелу, и от той радости, с которой он проснулся утром, ничего уже не осталось.
Когда же случилось это несчастье? спросил Хаджисмел, глянув на своего спутника через арбу.
Все расскажут тебе, ответил тот. Даже спрашивать не придется
Кого не надо будет спрашивать?
Тех, кто увидит нас вместе
Въехали в село. Перед самыми рогами волов завертелись, шаля, босоногие мальчишки. Хаджисмелу казалась, что запрыгнут сейчас они в кузов и растащат все, что найдут в нем. А мальчишки сбегались, разбегались, возбужденно шушукались о чем-то, и Хаджисмел слышал свое имя.
На втором перекрестке он взял чемодан и, поблагодарив возницу, свернул за угол. Арба же продолжила свой путь и скрылась. Прошагав немного, Хаджисмел услышал мальчишечьи крики, потом тоненький ясный голос:
Дзыбын обормот,
Толстобрюхий бегемот!
Дзыбын дьявол, домовой,
У Дзыбына глаз дурной!
Сглазил он свою арбу
Тащит сено на горбу!
Что-то еще кричали мальчишки, но слов их уже нельзя было разобрать
Три дня длилось застолье, звучали тосты, горел, не угасая, жаркий огонь в печи Дети тянулись к Хаджисмелу, лезли к нему на колени, надевали на себя его фуражку, трогали петлицы Старшие чествовали Хаджисмела, как героя, потому что он участвовал в боях у озера Хасан и на Халхин-Голе и отличился там
Три дня длилось застолье, а на четвертый, когда все стихло, к Хаджисмелу пришли его ровесники, друзья, и среди них Батрадз Мать снова накрыла стол, и закипело веселье, и словам приветствия не было концами наконец, когда все утомились и успокоились немного, Хаджисмел сказал, обращаясь к Батрадзу:
Мне кажется, что Дзыбын на тебя обиделся.
Ты это на лбу его прочитал?
Да, он не слишком словоохотлив
О чем же вы все-таки говорили?
Да так, ни о чем Он показался мне каким-то странным
Ты здесь не живешь и ничего не знаешь. Поговори с односельчанами, они тебе кое-что расскажут Я раньше смеялся над их разговорами, но однажды и сам столкнулся с этим Дзыбыном Обогрел его теплом своего сердца, поделился с ним пищей, и вот сели мы в арбу и поехали в лес. Там, на поляне, я накосил сена. И нужно было отвезти его домой Дзыбын подавал, я складывал, и вскоре тронулись мы в обратный путь. Вдруг сено осело, повалилось на землю. А дорога-то была ровная, как вот этот стол!.. Стали мы опять грузить сено Дзыбын подает, а я складываю. Я от злости чуть не лопаюсь, а он даже глазом не моргнул. Поехали наконец Забегал я вокруг арбы, то там поддерживаю сено вилами, то здесь. Одну лощину одолели ничего, реку переехали благополучно, но как только колеса покатились по ровной дороге и я отвлекся немного, чтобы пот вытереть, сено опять оказалось на земле!.. Но и на этом не кончились мои муки едва мы въехали в село, как выскочили спицы левого колеса. А с левой стороны шел Дзыбын
А ты когда-нибудь до этого складывал сено? спросил Хаджисмел.
Сколько сена я заскирдовал ты и во сне не видывал! обиделся Батрадз. Как-то с Дзабо они поехали в лес за хворостом, продолжил он. Дзабо всю жизнь проработал лесорубом, и никогда ничего с ним не случалось А в тот день отсек себе топором пальцы правой ноги.
У Дзыбына глаз дурной? вспомнив ребячью дразнилку, улыбнулся Хаджисмел. Сглазил он свою арбу, тащит сено на горбу?..
Ты не смейся! горячился Батрадз. В глазах его яд! В словах отрава!.. Как-то раз зимой его послали с отарой в Кизляр. Чабаны в отчаяние пришли, увидев его, но председатель стоял на своем
Ну и что? спросил Хаджисмел.
Суягные овцы повыкидывали, не доносив
От кого ты это слышал?
Знаю, ты не веришь мне Но можно ведь и других спросить. Каждый тебе скажет
К любому и каждому Хаджисмел не стал обращаться и пошел к бригадиру
Тот одной рукой ухватил руку Хаджисмела, а другой держал повод своего коня. Конь покусывал удила, будто пробуя на зуб их прочность, бригадир радовался встрече с гостем, а Хаджисмел не сводил глаз с коня. Дзыбын мечтал о таких вот лошадях
Пока не справим твою свадьбу, не отпустим тебя, говорил бригадир.
Свадьба тоже дело, отвечал Хаджисмел, но вот запрячь бы пару таких лошадок в бричку и промчаться во весь дух по селу!
Пожалуйста, катайся на здоровье
Нашлись бы у тебя сейчас свободные лошади?
Почему «нашлись бы»? Есть они у нас!
Вот и отдай их Дзыбыну!
Бригадир оторопел.
Сделай это, прошу тебя
Кто он тебе, этот Дзыбын? пробормотал бригадир: Родственник, что ли?..
Когда они в тот день сидели рядом на доске, перекинутой поперек кузова, Хаджисмел подумал: «Интересно, поглядывает ли он на кого-нибудь из девушек? Он ведь, наверное, не женат».
Я кое-что знаю о нем, сказал Хаджисмел. Задумал он жениться, а девушка говорит ему: «Сватов ты сможешь прислать только в тот день, когда прокатишься по нашей улице на бричке, запряженной лошадьми»
Девушка из нашего селения? спросил, удивившись, бригадир.
Когда Дзыбын пошлет тебя сватом, тогда и узнаешь
О девушке я ничего не слышал, но то, что Дзыбын мечтает о лошадях, мне известно Только молва о нем дурная идет В народе, знаешь, как говорят? Если люди в один голос утверждают, что ты слеп на правый глаз, зажмурь его и не открывай больше