Почему он приходит сюда? услышал Туган. Почему он приходит, когда ты уезжаешь на дальнее поле с ночевкой?! Кем он доводится твоей жене? Кто он ей, этот Сосай?! Даже ребенка не стесняются! Загоняют его в холодную комнату Тьфу! плюнула старуха. Лучше не жить, чем терпеть такое в своем доме!..
И Тугану вспомнилось: когда он был совсем еще маленьким, мать часто заставляла его рано ложиться, мальчику не спалось, и он слышал, как она снова растапливала печь, месила тесто, жарила что-то
Тогда он не знал еще, что тот, кто приходит в дом поздно ночью, не всегда бывает гостем. Он думал, что ночью стучатся в дом только путники, бредущие издалека. Так случалось в сказках, которые рассказывала ему Сопо.
Однажды, вернувшись из школы, он сказал:
Я видел в школе человека, про которого Сопо говорила, что он приходит к нам ночью
Не болтай глупости! мать рассердилась, шлепнула сына по губам.
Его зовут Сосай, обиженно всхлипнул Туган.
Из класса в класс он переходил, как из одной комнаты в другую. Его даже в стенной газете изобразили он стоял и в каждой руке держал по пятерке. Это понравилось ему, он возгордился, даже ходить стал степенно и важно. Но радость его омрачалась, когда он видел Сосая. Мальчик сникал сразу, и мир казался ему никчемным, как тарелка с отбитым краем.
И вот настал день, когда о Сосае и матери ему сказали открыто и недвусмысленно. Туган повздорил, подрался с одним из своих одноклассников, и тот выкрикнул в ярости то, о чем давно уже шушукались в селе.
В тот день Туган не вернулся из школы домой. Ушел из села, бродил по берегу Астаудона. Быстро темнело. Мальчик смотрел издали на огни в селе, и они казались ему какими-то блеклыми и безжизненными. Потом огни стали гаснуть один за другим. Ночь была чернее крыльев черного ворона. И Туган, глядя во тьму, вспомнил другую ночь
Увадз уехал в Астрахань. Люди везли туда зерно, а обратно привозили одежду, обувь, ткани, и Туган думал, что Астрахань это такой большой магазин. Отец, конечно же, вернется оттуда с рубашкой для сына, с ботинками и еще много чего привезет. Утром Туган выходил на дорогу и подолгу стоял, ожидая отца, а тот все не приезжал. Видно, эта Астрахань была очень уж далеко.
Однажды к мальчику подошла незнакомая тучная женщина.
Ты сын Увадза? спросила она.
Да
У меня тоже есть сын, сказала она. Он любит конфеты, а ты?
Люблю
Женщина достала из сумки кулек, развернула, протянула мальчику:
Бери. Еще, еще, не стесняйся А Увадз покупает тебе конфеты?
Он привезет много конфет. И рубашку, и ботинки
А вчера его дома не было?
Нет, и вчера не было, и позавчера
Женщина задавала вопрос за вопросом, говорила быстро, все время оглядываясь по сторонам, и все давала и давала ему конфеты.
А тот мужчина, который приходит к вам ночью, не приносит тебе конфет?
К нам ночью никто не приходит.
Ну, тогда я сама принесу тебе. Завтра. Хочешь? А ты мне расскажешь, что принесет мужчина, который приходит ночью.
Я же буду спать. Как я его увижу?
Он много всего приносит. Женщина вздохнула: Значит, они сами все кушают, а тебе не дают И пряники, и апельсины
Туган знал, что такое пряники, но об апельсинах никогда и не слышал. Он разобиделся на мать. Выходит, все это время она его обманывала. Укладывала спать, а сама ела апельсины.
Той ночью Туган долго лежал, притворяясь спящим. Слышал, как мать мыла тарелки, и удивлялся. Обычно после обеда или ужина она собирала грязную посуду в шкаф, и только потом, когда посуды накапливалось много, мыла ее Потом Ниффа погасила лампу, и он чуть было не уснул, но тут мать подошла к нему, постояла, осторожно взяла на руки, толкнула носком дверь в соседнюю комнату и уложила сына в холодную постель. Теперь уже Тугану совсем не хотелось спать. На улице было ненастно, но сквозь шум дождя и ветра он услыхал, как кто-то тихонько постучал в окно теплой комнаты. Скрипнула наружная дверь, зашуршал чей-то мокрый плащ, послышался незнакомый мужской голос, потом голос матери. Мальчик замер. Сейчас будут есть апельсины, подумал он и решил: как только начнут, тут-то я и выйду
Господи, услышал он, до каких же пор я буду все это терпеть? Сколько можно прятаться в темноте?
Это сказала Ниффа.
Опять начала!
Это сказал мужчина.
Будь проклят тот день, когда я увидела тебя!
А на что, интересно, ты надеялась?
С таким сердцем, как у тебя
Я никому и ничем не обязан.
Обманула та толстая женщина Тугана: не ели они апельсины, только разговаривали. И мальчик так и не встал с постели. Слушал, слушал да и уснул.
Проснулся он в той постели, в которую лег с вечера. Вспомнил про ночного гостя, соскочил с кровати в одних трусиках и начал шарить в шкафу. В это время со двора в дом вошла мать.
Что ты там забыл? буркнула она.
А куда делись апельсины, которые мужчина ночью принес?
Какой мужчина? О чем ты, радость моя?
Ты же с ним разговаривала!
Господи, не заболел ли ты?
Я сам слышал вы разговаривали!
Ниффа всплеснула руками, засмеялась, обняла сына, прижала к себе.
А я-то испугалась, смеясь, сказала она. Это ты во сне с кем-то разговаривал. Даже разбудил меня. Звал кого-то, а кого, я так и не поняла
Туган, обидевшись, чуть не заплакал.
Ничего я во сне не говорил, твердил он. Ты меня отнесла в холодную комнату, а потом пришел он!
Не злись, не злись, радость моя, гладила его по голове Ниффа. Набегался, наверное, днем, вот тебе и померещилось Иди одевайся. Поедем в город. Хочешь?..
Они поехали, и мать сводила его в кино, прокатила на трамвае, купила конфет и ботинки купила в универмаге. И, когда он померил их, ему захотелось, чтобы скорее пришла зима. Он пройдется по белому снегу в черных ботинках, и все будут завидовать ему
Об этой дождливой ночи он вспомнил теперь, когда его опозорили при всех, и он стоял на берегу Астаудона и знал, что никогда больше не вернется домой, и ему хотелось умереть, но река спокойно бежала в своем русле, и голодных волков поблизости не было.
Потом откуда-то издалека, из тьмы послышался слабый голос:
Туга-а-ан
Мальчик мог не прятаться. В такой темноте его и с двух шагов никто бы не заметил.
Слышался цокот копыт. Всадник, приближаясь, хрипло кричал в ночь:
Туга-а-ан!..
Это был Увадз. И столько тревоги и отчаяния было в его голосе, что Тугану стало не по себе. Отец будет искать его, знал мальчик, пока конь, обезножев, не свалится, будет звать, уже сам не слыша себя.
Туган постоял еще, колеблясь, потом двинулся навстречу всаднику, кашлянул раз, другой: мол, вот я.
Сынок?! обрадовался отец.
Он сошел с коня, помолчал, пожал плечами, улыбнулся:
Ну, что же это ты?..
Вот тебе и все его упреки, вся ругань. Но Туган понимал: то, что отец не высказывает вслух, остается гореть в его груди жестоким, испепеляющим огнем.
Идем домой, сказал отец. Садись на коня.
Туган отказался. Ему хотелось, чтобы ночь эта никогда не кончилась и никогда не кончился путь до села. И он мог бы рассказать отцу о своей беде, но не смел, потому что никого на этом свете не любил больше отца и еще потому, что боялся, как бы отец, забывшись, не взял опять на руки мать и не стал носить ее, как ребенка.
Азрым вертелся, не замечая того, что происходит на экране, не находя места своим тяжелым, мощным рукам, что-то ворчал про себя, чертыхался. Наконец, не выдержав, он потянулся к Тугану и прошептал:
Слышишь, как грызет?
А Сосай похрустывал себе леденцами, причмокивая языком.
Кто это чавкает?! страшным голосом вопросил Азрым. Я спрашиваю, кто чавкает?!
Сосай повернулся чуть, глянул на него через плечо:
Не мешай смотреть, паренек!
Ах, это вы, учитель?! Простите А я решил, что сюда забралась чья-то свинья.
У Азрыма были свои счеты с Сосаем
Когда в детстве Азрым пускался наперегонки со своими сверстниками, те каждый раз опережали его, и каждый раз он удивлялся: как же так? Даже босиком по колючей стерне они бегают быстрее, чем он в ботинках. Азрым садился на землю, разувался, но, исколов в кровь ноги, все равно прибегал последним. Он никогда не выигрывал забегов, зато частенько терял ботинки и возвращался домой босиком. Кому-то, может быть, и влетело бы за это от родителей, но Азрыму все сходило с рук.