Только сейчас, за рулем переваливающейся на арыках машины, Хурам нашел время для размышлений.
Хорошо, что там в это время оказался Шукалов, не отводя глаз от бегущей навстречу дороги, кинул он Арефьеву, сидевшему рядом с ним.
Да, видно, он сразу организовал все, что мог, ответил Арефьев.
Дело не только в этом. В таких случаях обстановку стараются использовать всякие реакционные элементы
Ну, там, к счастью, как раз нет байства. Ты сам мне всегда твердил.
Баев нет, а халифа́ и всякая шушера есть. Вот этот, что записку привез, сидел у меня, ныл: «аллах, аллах», за грехи, мол, аллах покарал. Он-то, конечно, просто ошалел с горя, но кое-кто такие настроения может использовать. Тут для религиозной агитации готовая почва Да, не забудь еще: как раз перед самым Первым мая. Только они собирались праздновать
А ты думаешь, Шукалов это учтет?
Не знаю Парень-то он серьезный сказал Хурам, переводя запрыгавшую по щебню машину на вторую скорость. Вот мерзость дорога!
Проехав щебень и снова газуя, Хурам как бы между прочим спросил Арефьева:
А ты не знаешь, почему Баймутдинов отказался поехать с нами?
Может, обиделся, решив, что ему места в машине нет?
Неправда Я ему предложил в первую очередь. Верно, Винников? обернулся от руля Хурам. Ты сел после того, как Баймутдинов отказался ехать?
Винников, сидевший сзади между врачом и санитаром, отозвался:
А черт его знает Не больно я с ним разговаривал Цацкаться еще с ним!..
Ну, его дело! промолвил Хурам и замолчал.
При въезде в кишлак Оббиор, раскинувшийся у поворота в боковую долину, за которой начинался подъем к Хунуку, машину остановила группа дехкан. Они сообщили, что их народ давно ушел на помощь хунукцам, что все восемьдесят имеющихся в кишлаке ишаков вместе с погонщиками ждут груза с машин и что дальше дорога завалена и размыта и надо пересаживаться на лошадей.
Сразу за кишлаком Оббиор боковая долина оказалась как бы разрезанной по длине глубоким и очень широким рвом, по краям которого тянулись два коричневых глинистых вала, усыпанных остробокими, разнокалиберными камнями.
Смотрите, куда докатился! заметил Хурам, придержав коня и указывая камчою на ров.
Рафик Хурам! откликнулся один из дехкан, присоединившихся в Оббиоре. Он дальше, ох-хо, вниз, до самой большой реки, дошел. У нас тоже тревога была. Мы думали, наши поля заденет, спасибо ему, стороной пошел. Наши старики весь день молились вчера
Ну, а ты сам, нахмурился Хурам, как думаешь? От молитв, что ли, он пошел в сторону?
А, рафик Хурам, обиженно возразил дехканин. Зачем от молитв? Так говорю, для смеха говорю старики Куда наклон есть, туда и пошел.
Ну, то-то А что еще старики говорили?
Говорили: не нашей веры Хунук, все исмаилия там, не тому пророку молятся, Мухаммада не признают, за то аллах им в наказание это сделал.
Вот дурни!.. Слышишь, Арефьев, что он говорит?
Да уж слышу, отозвался рысящий сзади Арефьев. Верно ты мне говорил. Придется тебе поработать
Открывшуюся за скалистыми воротами хунукскую долину трудно было узнать. Все ее пространство, прежде ровное и спокойное, превратилось в развороченную, как огромная рана, бугристую и каменистую котловину, вдоль и поперек исполосованную извилистыми длинными рытвинами, на дне которых поблескивала успокоенная вода. Скалистые ворота сыграли роль гигантской плотины, сдержавшей силь в хунукской долине, принявшей на себя всю его силу. Только часть его они пропустили между своими узкими стенами, отдав ему русло той маленькой горной реки, которая вверху протекала мимо Хунука, а внизу, за кишлаком Оббиор, впадала в многоводную Румдару.
Сразу за воротами тропа, проглоченная подмытыми осыпями, исчезла. Всадникам пришлось спешиться и вести лошадей в поводу, выискивая путь между беспорядочно нагроможденными камнями. Уже отсюда, издали, видно было, как пострадал Хунук: исчезли привычные купы садов, полуразрушенные дома оголились, и только по бортам корытообразной долины сохранились зеленые полоски растительности и обрезанные по низу клочки тщательно разделанных посевов.
Путники молча приближались к Хунуку, подавленные неприютным зрелищем совершившейся катастрофы. Перед самым кишлаком они увидели дехкан, в одиночку и мелкими группами ковыряющихся в развороченной почве. Трудно было догадаться, что именно они делают, но оббиорцы сказали Хураму, что это хунукцы собирают на дрова обломки деревьев и бревен, торчащие из засыхающей глины.
Здорово им досталось! в задумчивости произнес Арефьев.
Да, уж лучше не надо! с горечью усмехнулся Хурам. Смотри, они заметили нас.
Хунукцы действительно заметили их, но вместо того чтоб, как обычно, пойти навстречу приезжим, поворачивали к ним спины и начинали еще усердней работать.
Что это они отворачиваются? недовольно заметил Арефьев. Демонстрация?
Не демонстрация, а настроение у них очень плохое, сообразил Хурам. Стыдно им говорить с нами об их несчастье.
Что ж они, чудаки, виноваты, что ли?
А вот, посмотри сам. И, сложив ладони рупором, Хурам во весь голос прокричал: О-о-эй, рафико-о-он
Дехкане словно не слышали. Хурам повторил крик. Двое ближайших, бросив работу, с видимой неохотой приблизились к Хураму. Оборванные и грязные, они подошли с опущенными лицами, не глядя ни на кого. Хурам серьезно на них посмотрел.
Здравствуйте, товарищи!
Оба сурово ответили на приветствие и поочередно пожали протянутую руку.
Что это вы, словно замечать нас не хотите? А?
Оба недоуменно взглянули на него, и первый, сутулый, широкоглазый, ответил:
Зачем так говоришь, рафик Хурам?.. В нехорошее время приехал.
Потому и приехал, что нехорошее время. Пойдемте-ка со мною в кишлак. Много погибших у вас?
Иор-Мастон утонул, Бобо-Калона камнем пришибло, еще Али-Худо тоже камнем, начал по пальцам угрюмо перечислять дехканин. Еще три женщины: Баханиссо и Ханум, дом обвалился, выбежать не успели, Сафид-Богор упала под воду, еще старуха одна, мать Иор-Мастона, еще шесть человек детей
Все насмерть?
Вот, кончилась их жизнь Еще много есть, больные сейчас.
Сильно больные?
Усто-Раим нога сломана, Абдулло-Шо тоже нога, Шо-Назри грудь придавило Ой, много больных, рафик Хурам. Такая беда на нас, прокаженных Такой страх на нас
Да-а Тебя, друг, как зовут?
Меня? Нигмат. Его, дехканин указал пальцем на своего спутника, Бахтиор помолчал и добавил: Что будем делать теперь, рафик Хурам? Как жить нам теперь? Помирать надо.
Ну, это, брат, ты оставь! Помирать еще через много лет будем. А что делать сейчас мы поговорим. Пойди-ка созови всех в кишлак, скажи Хурам приехал, зовет на собрание. Скажи помощь идет, восемь автомобилей рис, муку, одежду, все вам везем.
Нигмат опустил голову, повернулся и вместе с Бахтиором двинулся в сторону.
Ты что? спросил озадаченный Хурам.
Нигмат остановился и, усмехнувшись с горечью, скороговоркой:
Мука хорошо, спасибо. Рис, одежда тоже хорошо, спасибо. Восемь автомобилей очень хорошо, тоже спасибо Твой автомобиль нам поля не привезет? Дома не привезет? Радость не привезет? Новую весну тоже не привезет? Ай, иай, рафик Хурам, что может сделать автомобиль, у нас сердце стало пустым, червяк съел орешек Спасибо, рафик Хурам, ты хороший человек, а наше горе как лед на горах большое Пойду всем скажу, ты приехал. Пусть идут на собрание.
И, не ожидая возражений Хурама, оба хунукца поспешно отошли от приезжих.
Пробираясь между камнями, Хурам до самого кишлака молчал.
В разоренном кишлаке работа, однако, кипела: мужчины и женщины лепили из глины стены домов, подпирали палками наклоненные дувалы, замазывали дыры, закладывали хворостом углы обваленных крыш, выламывали кетменями глину, наплывшую внутрь жилищ. Из пролома в дувале вышел без пиджака, в измазанной глиной рубахе Шукалов. Хурам протянул ему руку.
Ты, что ли, их заставил работать или сами они?
Шукалов стер рукавом грязь с сосредоточенного лица и положил руку на луку седла:
Понимаешь Вчера никто ничего не хотел делать. Как овцы по кишлаку бегали Сначала спасали все, а когда мертвых нашли, все дрожат, женщины волосы рвут, плач, вой, я и то растерялся. Говорю: надо сейчас же хоронить, они не хотят, паника, понимаешь? И верно, страшновато тут было. Вот тебя не было, и ты б испугался. Я вижу надо, чтоб люди прежде всего организовались, и сначала все равно для какого дела, только бы наладить порядок. Агитирую, чтоб весь кишлак собрался хоронить мертвых. Сначала не слушали, потом я всех активистов комсомола разослал собирать людей. Спасибо комсомольцам, поняли они, в чем задача Уже темно было, мы факелы сделали и носилки для похорон Ну, все-таки вышло, собрались все, вон там на горе похоронили. Когда хоронили, я сказал народу, что горю поможет только работа, что дружно работать надо, что ты завтра приедешь и помощь придет. После вернулись в кишлак, где тут спать, всю ночь так никто и не спал, я всех распределил на бригады, каждой дал свое дело Вот хорошо, доктор приехал, здравствуйте, товарищ доктор! Мы всех раненых в одном доме собрали, вроде больницы устроили, вон тот дом, пойдемте сразу туда.