Это же просто кошмар! Это вопиющее безобразие, возмущенно завопила училка, случайно застав Любу со спущенными штанами в мальчуковой комнате общежития, Я вашим матерям все расскажу! Ремня бы вам всыпать! А ты, Люба, как же ты можешь?!
Мы не виноваты, равнодушно изрек самый старший из пацанов, Василий. Вы, Инна Петровна, у нее спрашивайте.
Вася, как же так? У тебя же сестренка младшая есть! Что же вы творите?!
Инна Петровна, на что там смотреть? Это даже неинтересно. Мы же не педофилы.
Вася! Что за слова?
А то, что никто Любку не раздевал и не собирался. Мишаня пошутил, что некрасивых даже в проститутки не берут. Не прав, видать, самая дорога тебе туда, Люба!
Вася, что ты несешь? Инна Петровна схватила оцепеневшую от неожиданного поворота событий Любку за руку и волоком потащила на улицу.
Люба, как тебе в голову пришла такая пакость? Скажи мне, кто тебя заставил? Скажи, не бойся!
Никто, я сама, сдавленным шепотом зашептала пристыженная девочка, тщетно пытаясь освободиться из цепких лап учительницы.
Скажи мне!
Я сама, повторила Любка еще тише и захныкала.
Да как такое в голову может прийти?! Как девочка сама может такое вытворить?! Они тебе денег дали? Люба, скажи мне!
Нет-нет-нет!!! Люба с силой рванула из рук Инны Петровны свою до спазмов занывшую кисть, а, почувствовав долгожданную свободу, со злости, смачно плюнула в педагогиню жвачкой и дала деру.
В общем, из сельской школы Любку турнули.
Вынужденная принять свою старшую дочь в семью, Татьяна впервые за всю короткую Любкину жизнь поговорила с той по душам. Она долго и эмоционально рассуждала о том, почему девочка не должна вести себя, как мальчик, чем отличается пол привилегированный от пола угнетаемого и почему нужно культивировать в себе коварство и предприимчивость, раз уж не случилось родиться мужиком. В конце концов, мама Таня запуталась и отправила Любаньку спать.
Единственное, что вынесла из увещеваний мамы Люба, это то, что штаны нужно было стащить с обманщика Мишки, а не с себя. Это было бы круче.
Впрочем, правила городской суеты немного отличались от деревенской вседозволенности, более жесткий контроль со стороны наставников не позволял увлекаться вольностями, поэтому шанс поквитаться с мужским полом за свое оскверненное тело долго Любане не представлялся. Но однажды, когда Любе исполнилось одиннадцать, шестилетняя Надежда привела в квартиру маленького Виталика.
Тощенький и хиленький Виталик стеснительно покосился на смущавшую его девочку с вовсю заметными вторичными половыми признаками и потупился.
Как тебя зовут? строго спросила Люба пацана тоном прожженной и всезнающей тетки. Тот испуганно икнул.
Виталик его зовут, помогла своему дворовому дружку Надька, Воды хочет попить.
Воды попить? голос старшей сестры приобрел металлические нотки, Бесплатно? Э, брат, нет! Деньги есть? Покажи карманы! Покажи, Любка сурово нависла над несчастным пацаненком и демонстративно надула давно потерявшей вкус жвачкой пузырь, который с резким щелчком лопнул, Виталик вздрогнул и попятился назад, к входной двери.
Нет у меня ничего! воинственно нахохлился он, уже сто раз пожалев, что поперся в эту злополучную квартиру с красивой и не вызывавшей подозрений Надькой, и уже намереваясь, в крайнем случае, громко расплакаться.
Да и ладно, заявила Любовь миролюбиво и оскалилась, явно задумывая что-то более забавное. Не сводя с растерянного пацана нахальных глаз, она вытянула изо рта жвачку грязными руками и снова равнодушно ее зажевала, Писюлек нам с Надькой покажешь, дам тебе воды.
Надежда возбужденно захихикала, увлеченная запретной идеей, а Виталик, обрадованный тем, что никто не отберет из его кармана вкусную жевательную конфету, заметно расслабился и даже решился предъявить собственные требования.
Хорошо, покажу, только пусть потом Надька свою покажет, заявил он решительно, смутно опасаясь получить по шее.
Не буду я, стала, было, возражать возмущенная наглостью Виталика Надька, но незаметно подмигнувшая ей сестра остановила ее на полуслове.
Ладно, покажет, приняла решение за мелкую Люба, вероломно ухмыляясь. Надежде не оставалось ничего, кроме, как махнуть вьющимися по плечам волосами в знак своего королевского согласия.
Виталик обреченно и задумчиво вздохнул и медленно стащил с себя штанишки вместе с трусами, стыдливо отвернувшись от любопытно шарящих по его тщедушному телу девичьих глаз.
Любаня, так мучительно долго желавшая снять с какого-нибудь мальчика трусы, увиденным была откровенно разочарована. Бледная, с мраморным оттенком, кожа на животе, неуклюже обтягивающая выпирающие по бокам подвздошные кости, лишь подчеркивала уродство мальчишеских гениталий. Больше всего отвращения у девочки вызвала перекошенная на один бок мошонка, свисающая некрасивой кожной складкой, а маленький писюн-червячок выглядел настолько смешно и жалко, напоминая фалангу человеческого пальца, по ошибке выросшую между ног, что хотелось зажмурить глаза.
Все, одевайся! приказала мальчишке Люба жестко, борясь с неожиданно подступившим приступом тошноты, Налью тебе воды.
А Надька?! А Надька?! заклянчил юный, обманутый коварными девочками, стриптизер, глотая предательски подступившие сопли обиды.
Обойдешься, зашипела Любаня сердито.
Я я все маме расскажу! Люба молча развернулась, неторопливо прошла на кухню, всем своим видом выказывая безразличие, налила в стакан холодной воды прямо из-под крана, разрываясь между отвращением и жалостью к мальчишке с его некрасивыми яичками.
На! важно протянула Виталику стакан она.
Да пошли вы! Обе! взвизгнул униженный пацан, стремительно кинулся к входной двери и отчаянно вцепился в ручку, Откройте! Откройте! Откройте! срывающимся голосом запричитал он и разрыдался.
Только попробуй рассказать. Слышишь, ты? Тебе все равно не поверят! Понял? пригрозила Любка, бесцеремонно отодвигая дрожащего в истерике Виталика рукой за шкирку и отпирая дверной замок, Иди отсюда, бессовестный!
Не, ну, ты видела? задумчиво обратилась старшая сестра к скромно притихшей младшей, Как же с таким жить?
Ага, откликнулась обескураженная Надька, не совсем понимая, к чему клонит Любаня.
Как с таким ходить? Как бегать? Мешается же Фу, Люба скривила губы в гримасе отвращения, А если штанами прижмет? Они у них, говорят, еще и болезненные если зажать.
А, угу, Надежда равнодушно пожала плечами.
Не, ну как жить? еще долго не могла успокоиться пытливая Любовь и весь вечер ходила задумчивая, пугая родителей своим отрешенным видом.
После того, как отец попал по пьянке в ДТП, лишился машины и здоровья, Любина мама и вовсе слетела с катушек. Редкие вечера не орали они с отцом на кухне, швыряясь друг в друга тарелками, чашками и кастрюлями, выясняя отношения.
Я решила поступать, значит поступлю! закричала Татьяна, решившая, что ей позарез нужно выучиться на юриста, Надоело прозябать в безденежье! Кто нас будет кормить? Ты что ли?
Кому ты нужна, корова старая? отозвался пьяным голосом отец, Какой из тебя адвокат? Смешно! Ха-ха!
Мне всего-то тридцать четыре! Я молодая женщина! предсказуемо обиделась мама, пытаясь не расплакаться.
Я и говорю: старуха!
Да пошел ты!
Сама дура, денег не дам, отрезал грубиян и показал Татьяне кукиш. С чувством собственного достоинства он накинул затертую замшевую куртку на плечи и равнодушно ушел во двор к друзьям, резаться в козла.
В тот вечер мама рыдала особенно громко, разрывая отзывчивое Любкино сердце на части.
Даже бадик забыл, травмированный! Поскакал, как конь Молодой. Поняла ты? обратилась Татьяна к старшей дочери, испуганно выглядывающей из-за угла, и с чувством швырнула кухонное полотенце, которым утиралась, в корзину с грязным бельем, А я старая
Мама с новой силой громко и надсадно разревелась, задыхаясь в беспомощной злости.
Не могу больше! Не хочу больше! Котлеты, да стирка, да плита эта засранная! Ничего в жизни не вижу! Ни-че-го!!!
Люба, будучи девочкой деликатной, поспешила ретироваться.