Мысли плывут медленной томной волной, не затрагивая никак сознание. В котором только воспоминания о грубых больших пальцах в своих трусах, о жесткости тела, о темном взгляде в чилауте
Ничего себе, меня вштырило Надо срочно домой Социология Полька
Дальше куда?
Удиви меня.
Это я, что ли, ляпнула? Молодец. Просто молодец, блин!
Он поворачивает голову, смотрит какое-то время в глаза, а потом опять усмехается. И меня ведет от этой его усмешки. Так ведет, как вообще никогда до этого. Жестоко. Так, что хочется руку в трусики засунуть и потрогать себя. У него на глазах
Нихера, я развратная!!! Вот это да!!! Домой! ДОМОЙ, БЛИН! СРОЧНО!!!
Он отворачивается от меня, потом резко ведет руль, и я опять залипаю на его руках. И уже даже не скрываю этого. Плевать. Вот реально, плевать.
У всех уже в моем возрасте по пять-шесть парней в активе.
А я, бляха муха, как девственница живу. В кои-то веки мужика захотела Ну и похер, что в отцы мне годится! Если нравится, почему я должна это скрывать?
Он едет к обводной. Не в город меня везет.
А куда? Куда? Чееерт
Напросилась, Ленка, молодец Сейчас тебя вывезут в лесополосу, трахнут в особо извращенной форме и выкинут на обочину Овца ты, Ленка
Но почему-то страха нет. Совершенно.
А возбуждениеесть.
Мимо нас пролетают путевые столбики, и, кроме них, ничего не указывает на маршрут. Я не понимаю, куда мы едем, не понимаю, насколько далеко мы отъехали от города, и плевать. Реально, плевать.
Когда-то давно Полька мне умудрилась подсунуть книжку про Мастера и Маргариту. И там навсегда запомнилась глава, где Маргарита летела на метле за городом, облитая лунным светом. Я тогда это ощущение словно сама испытала. Даже снилось мне что-то такое. И вот теперь я ловлю ту же самую эмоцию. Ночь, луна, дорожные столбики. И я лечу прочь из города. И впереди неизвестность и свобода.
Очень клевое ощущение. И страха нет.
Почему я уверена, что дядя Миша не причинит мне вреда?
Не знаю. Вот не знаю.
Рука ныряет в сумочку, проверяя, на месте ли баллончик.
В замкнутом пространстве ничего брызгать нельзя, оказывается, Миша смотрит на меня насмешливо уже какое-то время, ты в курсе? Тебе больше прилетит. А если человек привычный к перцовке, то его не проймет особо.
Почему не проймет? Это черемуха ментовская.
Ну, бл*, напугала, искренне хохочет он, знаешь, как на зоне черемухой травят? И ничего, нормально У нас было один раз, что и дрались под черемухой. Слезами, соплями заливались, а руки-то работали Так что не трогай свою вонючку. Не поможет.
Ага Ладно
Я чего-то даже не нахожусь, что ответить на такое откровение. Значит, мои подозрения верны. И татухи егоне татухи вовсе, а партаки. И опыт у него за плечами зоновский. И вопрос теперь: куда ты, Ленка вперлась опять, и как выбираться будешь?
Что характерно, это признание нисколько не снимает проблему напряга внизу живота. Вообще. И руки его, не с татухами, а с партаками, не выглядят менее залипательно. Просто градус безумия добавляется, градус остроты. И меня еще сильнее ведет.
А потом он внезапно сворачивает куда-то в кустыя даже испугаться не успеваюи выруливает на берег озера.
Пошли, кивает мне и выходит из машины.
Я какое-то время оторопело смотрю через лобовое на огромную луну, что висит над озером, и потом тоже выхожу из машины.
И прямо сразу, в ту же секунду с ног сшибает запах черемухи и сирени. Невозможно острый, сладкий, такой, что голова кружится, как ненормальная, а легкие расширяются, стараясь прокачать как можно больше этого одуряющего кислорода, насыщенного сиреневым ароматом. И это настолько потрясающе, что я не могу ничего сказать. Мысли и слова вышибает напрочь из головы.
Миша стоит у кромки воды, курит и щурится на луну.
А я не могу шаг сделать, так и цепляюсь за открытую дверцу машины, яростно вдыхая воздух и пьянея похлеще, чем от текилы.
Ну что тут скажешь, он реально меня удивил.
Здесь невозможная тишина, заполненная только соловьиным щебетом, мягким плеском волн и шумом ветра. И запахом черемухи и сирени. И вряд ли есть на свете место более волшебное, чем это.
Я закрываю дверь мягким щелчком, обхожу лексус и, цепляясь за морду и подтягиваясь на руках, залезаю спереди на капот. Мне немного холодно, но ночи в мае удивительно теплые, поэтому особого дискомфорта нет. Да и волосы закрывают голые плечи, как мантия, согревая. Я смотрю на озеро, на отражение лунных бликов на воде, дышу лесом, напоенным запахами сирени и черемухи.
Миша докуривает, разворачивается ко мне и какое-то время просто смотрит, и в глазах его отражается луна. Словно в озере.
А потом подходит. Близко.
Кладет свои тяжелые большие ладони на мои голые коленки, поглаживает мягко и легко.
Я смотрю на то, как он это делает, на крупные татуированные пальцы, темно смотрящиеся на голой светлой коже, и хочу большего. Очень хочу. Но никаких шагов навстречу. Ничего.
Просто смотрю.
Просто дышу.
И еле сдерживаюсь, чтоб не застонать.
Выдавая себя.
Миша поднимает на меня взгляд. И в нем нет луны.
Только ночь, только чернота.
Старый я для тебя, малая, невесело усмехается. Тебе бы с мальчиками гулять
Я сама решу, с кем мне гулять, огрызаюсь я, и, не в силах больше терпеть, сама наклоняюсь и целую его. И руками обхватываю, чтоб не отстранился.
Потому что, судя по первой реакции, хочет.
Хочет отстраниться, увести все в шутку, в стеб.
А я не даю. Нет уж. Не сегодня.
Сильнее прижимаюсь, сползая по капоту вниз, так, чтоб попасть в его руки, чтоб обхватил, обнял, и настойчивей тянусь к губам. Пробую их на вкус, неожиданно мягкие и нежные.
Миша не отвечает.
Держит, да. Крепко, сжимает непроизвольно так, что синяки на бедрах останутся, но не дает мне полностью сползти с капота, притормаживает. Тогда я просто пользуюсь длиной своих ног. Обхватываю и скрещиваю за его спиной, рывком дергая к себе. И усиливая напор губ.
Ну же, ты что, каменный что ли?
Миша реально как каменный, жесткий и недвижимый. Отодвигает мое лицо, смотрит серьезно и напряженно.
Малех, пожалеешь ведь
Это тоже мне решать, грублю я и вцепляюсь ногтями в крепкую шею.
А в следующее мгновение меня буквально сносит ураганом.
Потому что у Миши, похоже, срывает тормоза. И меня дергают резко и жестоко, припечатывают к паху, давая понять, что никто со мной больше шутить не будет и предупреждали же.
А мне пофиг!
Мне настолько все по кайфу, что плевать на его сорванные тормоза. Потому что ониничто по сравнению с моими, давно уже слетевшими!
Я с утроенной яростью отвечаю на бешеные поцелуи, подставляю шею под укусы, шиплю от боли и удовольствия и выгибаюсь послушно в потерявших осторожность и ставших ужасно требовательными и настойчивыми руках. Мне хочется больше его тела, ужасно хочется укусить за крепкое плечо, втянуть кожу так, чтоб след остался надолго, прямо животное какое-то, дикое удовольствие, и я пытаюсь сдернуть темную рубашку с плеч, тут же подаваясь, чтоб Миша расстегнул и содрал с меня шортики и поднял наверх топ. Он жестко укладывает меня на капот, и я взвизгиваю от холода металла. И в то же мгновение, под затейливый мат, меня подхватывают и переносят к заднему сиденью машины. И да, там тепло, мягко и полно места. Правда, его все равно не хватает, потому что Миша занимает все пространство, нависнув надо мной, и неожиданно опять притормаживает, серьезно разглядывая мое возбужденное лицо:
Малая, точно хочешь?
Да, бл****! Меня выводит из себя это неожиданное рыцарство, ты еще поклонись три раза с подскоком!
Три раза? он неожиданно кладет пальцы мне на горло, чуть сжимает, три раза я тебе обещаю, малех. Для начала.
Я сглатываю, понимая, что он ощущает это пальцами, и медленно облизываю губы. Хватит джентльменствовать.
Миша, не отводя от меня глаз и все так же держа за горло, дергает ремень на джинсах, высвобождая член, задирает мою ногу себе на плечо и резко входит, просто отодвинув нитку стрингов в сторону.
И я вскрикиваю и выгибаюсь, закатывая глаза от резкого ощущения его в себе. Грубого. Глубокого. Жесткого. Цепляюсь за крепкое запястье, опять сглатывая. Миша хрипит, и глаза его в этот момент страшные, обволакивающие: