Траск внимательно изучал резко очерченные красные горные пики за окном и удивлялся, почему его больше не манит прохладный Сиэтл с его свежей зеленью, почему он больше не ощущает его своим домом.
Я еще не закончил свой отпуск, сказал он.
Ты можешь его завершить на одном из наших курортов на Гавайях.
Мне нравится здесь. Произнеся эти слова, Траск понял, что это правда. Несмотря на все, что приключилось в последнее время, ему действительно в Авалоне нравилось.
Я отчетливо помню твои слова, что Авалон в штате Аризонаочень странный городишко, напомнил ему Натан.
Да, но, оказывается, эта странность имеет свое очарование.
В том числе и все эти свихнувшиеся на парапсихологии?
Я к ним привык.
Но ведь там нет воды. Ни озер, ни наших заливов Пьюджент-Саунд и Эллиот.
Траск вспомнил пещеру Апексы.
Вода здесь есть. Только в других формах. Ничего нет соблазнительнее
Ладно, а как насчет паршивого кофе?
Над этой проблемой я работаю.
Несколько секунд Натан молчал.
Как ты себя чувствуешь?
Нормально, ответил Траск.
Ты действительно убедился, что в случае с папой нет никакого криминала? Ведь все эти годы ты не сомневался, что он был убит
Но теперь у меня есть факты.
Натан опять помолчал.
Я хочу спросить тебя об этой женщине, Алексе. Так, кажется, ее зовут?
Да, сказал Траск. Ее зовут так.
Натан помолчал еще немного.
Ты с ней спишь? наконец спросил он неестественно безразличным тоном. Траск не ответил.
Так, значит, ты с ней спишь, сказал Натан. Траск молчал.
Ну что ж, это, наверное, хорошо. Натан произносил слова очень осторожно. Может быть, эта связь именно то, что тебе сейчас нужно. Может быть, она подействует исцеляюще.
Я не нуждаюсь ни в каком исцелении.
Мне кажется, ты стал таким ранимым, мягко проговорил Натан.
Траск чуть не швырнул телефон с балкона.
Ранимым? Откуда ты взял это слово? Во всяком случае, не от меня.
Натан с облегчением улыбнулся:
Это словечко Сары. И еще я хочу тебе напомнить твои собственные слова.
Какие же?
Не надо позволять чувствам, чтобы они правили тобой.
И когда же ты видел, чтобы я позволял им править?
Я просто процитировал мудрость своего уважаемого старшего брата.
Ну пока. Большой привет Саре. Траск неспешно нажал кнопку разъединения.
Затем через некоторое время вышел на балкон, сел в кресло и стал задумчиво созерцать живописные окрестности.
Сейчас он вовсе не возражал, чтобы им правили чувства.
В четыре тридцать Алекса продала последнюю горгулью в коробке, обворожительно-уродливое маленькое существо с остроконечными ушами и высунутым языком, и прошла в кладовую за новой коробкой. По какой-то странной причине сегодня эти маленькие монстры продавались, как горячие пирожки.
Она выбрала коробку с небольшими горгульями, размером примерно с мужской кулак, принесла и поставила на прилавок.
Раскладывая маленьких уродцев, она все время удивлялась, какие они тяжелые.
Монстры.
Поставив горгулью на прилавок, она медленно прошла в загроможденную коробками заднюю комнату. Остановилась и внимательно посмотрела на коробки с горгульями, сложенные у дальней стены.
Алекса вдруг вспомнила слова Джоанны. А что, если сквозь бред она пыталась ее о чем-то предупредить? О чем-то таком, что связано с монстрами, которых Алекса продает в своем магазине?
Невозможно? Смешно? А может быть, все-таки тут что-то есть?
Конечно, это было полное сумасшествие, но Алекса ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось убедиться, что странные слова Джоанны не имели ничего общего с этими маленькими «монстрами»в коробках.
Она протиснулась через ряд крылатых львов, готических драконов и древнеегипетских масок туда, где у стены громоздились коробки с горгульями.
Взяла ближайшую коробку и разорвала скрепляющую ленту. Заглянула внутрь. Из своих гнезд на нее весело смотрели обычные маленькие горгульи.
Она открыла другую коробку. То же самое. Третью. И отсюда они тоже улыбались ей своими похотливыми улыбками.
В торговом зале магазина что-то громко скрипнуло. Алекса почему-то так испугалась, что чуть не уронила коробку.
Я сейчас выйду! громко крикнула она.
Можете не торопиться, дорогая.
Алекса оторопела.
Этот мягкий вкрадчивый голос, как у доброй бабушки, был слишком хорошо знаком. Она поставила тяжелую коробку с горгульями и очень медленно прошла в торговый зал. У прилавка стояла миниатюрная седая дама с искрящимися голубыми глазами.
Вот это да! Алекса остановилась. Вот уж не думала, что вы так скоро объявитесь.
Какое счастье видеть вас снова, дорогая! Гарриет Макклелланд светилась радостью. Как дела?
Мак, и вы еще спрашиваете, как у меня дела?
Глава 34
Траск, я решил, что нам нужно поговорить. Уэбстер устало потер переносицу. Как говорится, обменяться мнениями. Прошлой ночью вы, рискуя жизнью, спасли Редстоуна и, я думаю, имеете право узнать, что мои бухгалтеры обнаружили в его бумагах.
Траск налил своему неожиданно появившемуся гостю чашку кофе. Уэбстер был в своем фирменном черном одеянии. Бирюзово-серебряные украшения поблескивали так же, как и всегда. Но углы рта были сейчас очерчены резче, и глаза не сияли обычной проницательной благожелательностью. Было очевидно, что в последние сутки он почти не спал.
Признаюсь, это меня действительно интересует. Траск протянул Уэбстеру кофе. Но прежде всегокак себя чувствует Джоанна?
Почти все время спит. Мы еще ни разу не разговаривали. Врачи утверждают, что, кроме транквилизаторов, она проглотила еще и какой-то галлюциноген.
Наркотик, который дал ей Люттон?
Да. Но общее состояние ее организма, слава Богу, достаточно удовлетворительное. Уэбстер сжал кулаки. Когда я думаю об этом негодяе Люттоне и о том, что он пытался с ней сделать
Вы собирались рассказать о Редстоуне, напомнил Траск.
Уэбстер тяжело выдохнул.
В госпитале сказали, что он выкарабкается. Этот хитрый сукин сын ограбил наш фонд на солидную сумму. Белл сделал глоток из чашки и поморщился. Траск не понял: из-за вкуса кофе или от воспоминаний о Фостере Редстоуне.
Люттон считал себя ангелом-хранителем «Института», сказал Траск. Но «мне удалось выяснить, что до приезда в Авалон его опыт в бизнесе ограничивался торговлей наркотиками. А здесь он содержал небольшое кафе. У, вас есть какие-нибудь соображения, каким образом ему удалось вывести на чистую воду такого опытного мошенника, как Редстоун?
Уэбстер пожал плечами.
Полагаю, наверняка мы это никогда теперь не узнаем. Могу сказать только, что он добровольно вызывался работать в» Институте «. Причем без всякой оплаты. Некоторое время работал даже в офисе фонда.
И возможно, случайно наткнулся там на какие-то подозрительные данные?
Уэбстер кивнул.
Это единственное объяснение. Дело в том, что Редстоуну не нужно было особенно скрывать свои ухищрения. Ведь он распоряжался всеми финансами» Института «.
Все равно остаются вопросы. А как же бухгалтерия и прочие специалисты по финансам, которые работают в вашем» Институте «? Почему никто из них ничего не заметил, а какой-то бывший торговец наркотиками смог во всем разобраться?
Уэбстер удивленно посмотрел на Траска:
Вы хотите сказать, что здесь что-то не так?
Да, именно это я и хочу сказать.
Уэбстер помрачнел еще больше:
Струд прочитал мне записку, оставленную Люттоном. Там сказано, что, устранив Гатри, Редстоуна и Джоанну, он считает свою миссию законченной.
Но он ее плохо выполнил. Джоанна жива, и у него не могло быть никакой уверенности, что мертв Редстоун. Единственный, кого он убил до конца, это Гатри. Так зачем же ему кончать жизнь самоубийством?
Кто знает? Уэбстер напряг челюсть. Он сумасшедший. А сумасшедшие совершают безумные поступки. Может быть, он убил себя от отчаяния, что наделал так много ошибок.
Траск подошел к балкону и встал рядом с Уэбстером.
Все равно торчат еще несколько ниток, которые хочется потянуть за конец.
Например?
Например, Лиз Гатри. До сих пор не известно, где она и что с ней.
Уэбстер кивнул:
Да. Меня тоже это беспокоит. Струд по-прежнему считает, что она уехала из города по делам. К тому же в записке Люттон ее не упоминает.