Максим ФалькВдребезги
Костюмчик сидел на нём, как вторая кожа. Светло-серая кожа с голубоватым отливом, как у макрели, только без полосок и пятнышек. Майкл видел такую ткань в витринах у портных: целые рулоны блестящей тонкой шерсти и гладкого водянистого шёлка, серые, чёрные, лиловые, в полоску и в клетку. Стеллажи были похожи на библиотечные полки, только на корешках не было никаких букв.
Глаза у Костюмчика тоже были рыбьи: выпуклые, прозрачно-голубые. Волосы под цвет рубашкипепельные, коротко стриженые. От холёного гладкого лица за милю несло увлажняющими лосьонами и чуть ли не пудрой.
Здравствуй, Майкл, сказал Костюмчик, отодвигая для себя стул.
Бетонные стены в комнате для свиданий были выкрашены в унылый зелёный цвет. Лампа дневного света под потолком тихо жужжала. Майкл положил руки на стол и сцепил пальцы. Наручники неприятно звякнули друг о друга.
Вы ещё кто? спросил он, глядя исподлобья.
Твой новый адвокат. Меня зовут Норман МакКейн.
Костюмчик смахнул со стула невидимую пыль, прежде чем сесть, положил на стол кожаный портфель. Сложил руки перед собой и подался вперёд, внимательно ощупывая взглядом лицо Майкла. Тот откинулся назад:
Прошлый потерялся, чё ли?
Занялся другим делом, спокойно сказал Костюмчик. Тебе не всё ли равно?
У меня бабла нет на таких, как вы, раздражённо сказал Майкл в лощёное лицо. У адвоката оказалась бесючая манера смотреть в глаза: не мигая, как гадюка.
Не беспокойся о деньгах. Тебе не придётся платить.
Вас прислал Джаймс? с тревогой спросил Майкл.
Нет.
Костюмчик звонко брякнул пряжкой портфеля, залез туда по локоть и извлёк пачку Ротманс в целлофановой обёртке. Поверх положил зажигалку, подвинул к Майклу. Тот проводил его руки взглядом, но к сигаретам не потянулся.
Чё вам нужно?
Меня прислал старший мистер Сазерленд, ответил Костюмчик. Он хочет, чтобы я помог тебе выпутаться.
Майкл молчал, теребил пальцами цепочку наручников. Адвокат помолчал вместе с ним, потом начал снова:
Майкл, если ты не будешь со мной разговаривать, я не смогу тебе помочь.
Чё вы хотите знать? хрипло спросил тот.
Всё.
Майкл непроизвольно усмехнулся:
Так уж прям «всё».
Графические подробности твоей связи с Джеймсом Сазерлендом меня не интересуют, терпеливо сказал адвокат. Спокойный, как мелкий осенний дождь, и такой же нудный. Вытянул руку и посмотрел на часы. Если только они не относятся к делу.
И чё папаша Джаймса вас сюда впряг?
А ты сам не догадываешься?
Майкл пожал плечами. Наручники холодили кожу, тёрлись о запястья, как грубый любовник. Майкл пытался пристроить их, чтобы не мешали, но с непривычки постоянно держал руки на весу, и это раздражало даже сильнее, чем рентгеновский взгляд Костюмчика. Он убрал руки на колени.
Ладно, если ты так хочешь, я сам скажу, Костюмчик кивнул. Первая причина: Джеймс попросил своего отца вступиться за тебя. Но он не занимается уголовными делами, а я занимаюсь.
Так вы на него горбатитесь, значит? спросил Майкл. Уши у него начали краснеть.
Нет. Я его старый друг. Вторая причина: мистер Сазерленд очень дорожит своей репутацией. Если пойдут слухи, что его сын хотя бы косвенно связан с
Джаймс не знал! горячо перебил Майкл, резко подавшись вперёд. Он ваще не при делах, я ему ни слова не говорил!
А ты знал? серьёзно спросил Костюмчик, сдвигая белёсые брови. Подумай как следует, Майкл. Не торопись с ответом. Всё, что ты мне расскажешь, останется между нами. Это я гарантирую. Но если на суде ты заговоришь иначе, я не смогу помочь.
Майкл посмотрел ему в глаза.
Щас похрену, что я отвечу, да? Не дурак, секу тему. Верный расклад только один, как в лотерее по телику.
Я повторюсь. Мне нужна вся правда. Я не прошу тебя врать. Я хочу знать, что случилось, чтобы я мог тебя защитить.
Майкл снова положил руки на стол.
Ты можешь что-то знать, продолжал Костюмчик, если тебе это сказали. Или показали. Если ты слышал обрывок разговора, видел сообщение, пусть даже случайно. Меня сейчас не интересуют твои догадки. Так что подумай как следует и скажиты знал?
Нет, ответил Майкл, опуская голову. Я не знал, что там кокаин.
01
Майкл глотнул воды из бутылки, запив сухой сэндвич, и поднёс бинокль к глазам. С расстояния в полмили группа людей казалась бестолковой, как человечки из набора Лего. Из-за мотоциклетных шлемов головы у них были такие же несуразные.
Хорош трепаться, недовольно пробормотал Майкл, будто они могли его услышать.
С пригорка, где он сидел, отлично просматривалась площадка студии Уорнер Бразерс. Мотоциклисты стояли кучкой, что-то обсуждали и явно не собирались расходиться. По ходу их тренировка на сегодня была закончена.
Майкл встал на ноги, отряхнул крошки с коленей. Чёрная кожа экипировочных штанов прогрелась так, что ужалила ладонь. Он убрал в багажник мотоцикла полупустую бутылку воды, пинком откинул стояночный тормоз и сел за руль.
Когда тебе двадцать лет и у тебя есть мечта, жизнь расстилается перед тобой, как хорошая трасса. Дни сливаются в белую полосу разметки, ветер шумит в ушах, послушный мотор ревёт, унося тебя к горизонту. Позади остаются дорожные указатели: вот ты родился, вот ты пошёл в школу, первая драка, первый мопед, первый секс. Будущее прозрачно, а горизонт далёк. Иногда над твоей головой собираются тучи, гладкий асфальт под колесами сменяется трясучей гравийной дорогой, но если смотреть вперёд и цепко держаться за руль, чувствуя коленями дрожь горячего железа, ты обязательно вырулишь.
Майкл не верил ни в судьбу, ни в бога, ни в чёрта. Он верил в себя.
До столкновения с судьбой оставалось двадцать миль и пятьдесят шесть минут ровной дороги.
Судьбу звали Сара, ей было двадцать два, и она была в чертовски поганом настроении.
Ты такой старомодный, Джеймс, это просто смешно!
Она кинула кредитку в сумочку и прижала телефон плечом к уху. Обе руки были заняты шуршащими бумажными пакетами.
Теперь я старомодный! воскликнул Джеймс в трубке, и она поморщилась. Когда Сазерленд злился, голос у него, обычно довольно тихий, поднимался на полтона выше и здорово прибавлял в громкости.
Хватит жить в Средних веках, Джеймс, мир давно изменился!
Сара вышла на улицу. После прохладного магазинного воздуха августовская жара была приятной. Сара поудобнее перехватила пакеты и зашагала по Бонд-стрит. С витрин на неё зазывно глазели манекены, предлагая перехватить для успокоения нервов рубашечку или маечку, ещё одну юбку, ещё одно коктейльное платье. Сара ныряла в стеклянные двери: затенённые кондиционированные магазины утешали её пиликаньем кассовых аппаратов.
Как ты могла подумать, что я соглашусь! кипятился Джеймс.
Как я могла подумать, что ты струсишь! отвечала она, цокая каблуками по разгорячённым плиткам.
Это вульгарно!
Ты даже не пробовал!
Я не хочу пробовать! Я даже думать об этом не хочу! Сначала ты ещё кого-то притащишь к нам в постель, а дальше что? Должны же быть какие-то рамки!
Джеймс, Господи, ты бубнишь, как моя тётя Агата. Тебе точно восемнадцать, а не восемьдесят? Если тебе так противно, я найду кого-нибудь без комплексов.
Голос в трубке замолчал, потом Джеймс звонко спросил:
Вот так, значит?
Да, вот так, резко ответила Сара. Я устала с тобой ругаться.
Прекрасно! А я устал от твоей распущенности.
Давай, пай-мальчик, назови меня шлюхой, она нырнула в просвет между припаркованными машинами, чтобы перебежать дорогу.
Что-то красно-чёрное пронеслось у неё перед самым носом, ударило в плечо и отбросило назад к тротуару. Шпилька попала в решётку водостока, Сара взмахнула руками и рухнула спиной назад. Металл проскрежетал по асфальту, кто-то вскрикнул, прохожие отшатнулись от дороги. Сара, моргая, ошеломлённо смотрела, как у неё перед глазами крутится задранное вверх заднее колесо. Она пошевелила лодыжкой, высвобождая каблукногу до колена прошила острая боль.
Из-под упавшего мотоцикла выбрался молодой человек, стащил с головы шлем.
Эй, леди! Ты в порядке?