Была середина лета, я сидела на широком подоконнике и читала. Подняла глаза и увидела, что в дверях стоит Вилен. Я вскочила и ухватилась руками за раму открытого окна, закричав:
Не подходи, спрыгну!
Вилен не стал подходить. Вместо этого он вдруг рухнул на колени и пополз ко мне, протягивая руки:
Катя, Катенька, прости меня, жить без тебя не могу, люблю тебя, Катенька, прости
Я окаменела. Никак такого не ожидала. Он дополз до окная смотрела на него сверху и видела слезы в глазах. В голове у меня что-то противно звенело, я вся дрожала. Сделала шаг назад, но Вилен успел подхватить менястащил с подоконника и уложил на пол. И все повторилось. И снова я не сопротивлялась. Мне казалось, это не со мной происходит. Не может быть, чтобы со мной. Я словно перестала существовать, растворилась в небытии, в тоскливом оцепенении обреченности. Вилен долго не отпускал меня, целовал, бормотал что-то о любви
Когда пришла бабушка, я сидела на диване в полной прострации. Посмотрела на нее рассеянным взором и сказала:
Вернулся Вилен.
Бабушка ахнула, вгляделась в меня, схватила за плечи, встряхнула:
Катя, он что? Снова?
Я бессильно пожала плечами. Она села рядом и закрыла лицо руками. Не знаю, сколько мы так просидели. Кто-то кашлянул в дверяхэто снова был Вилен. Бабушка встала и выпрямилась, надменно подняв голову. Я невольно улыбнулась: бабушка сразу превратилась в серовский портрет Ермоловой, на которую вообще-то была сильно похожа, а сейчас еще и одета во все черное. Репродукция, вырезанная из журнала «Огонек», висела у нас на стене.
Тетя Аня, начал Вилен, но бабушка его прервала:
Для тебяАнна Иннокентьевна.
Анна Инно Иннокентьевна, я хочу жениться на вашей внучке.
Жениться?! Да она девочка! Школьница!
Когда школу окончит.
Как ты мог, Вилен? Как ты мог так с нами поступить? Ты забыл, как мы тебя жалели, как утешали, когда отец ремнем в кровь избивал? Прятали тебя С уроками помогали Я думала, ты другой, а ты ничем не лучше отца!
Бабушка не выдержала и заплакала.
Я виноват, виноват! закричал Вилен. Но я люблю Катю!
Да что ты знаешь о любви, усталым голосом произнесла бабушка и опустилась на диван. Катя, подай мне капли.
Я принесла бабушкино лекарство, она выпила. Вилен так и стоял столбом посреди комнаты, беспомощно на нас глядя. Я не понимала, как он мог раньше казаться мне красивым и добрымвспомнив сцену на полу, я вздрогнула. В этот раз было еще больнее, чем в первый, потому что он озаботился презервативом, но это я после поняла. Я посмотрела Вилену в глазаего аж пошатнуло от моей ненавистии сказала:
Я. Никогда. Не выйду. За тебя. Замуж.
И что же мне делать?
Понятия не имею.
Вилен ушел. Через некоторое время заглянул Пава:
Анна Иннокентьевна, позвольте вас на пару слов.
Бабушка ушла. Вернулась она мрачнее тучи и белая как бумага. Накапала себе еще капель и сказала мне сдавленным голосом:
Пойди, деточка, поговори с Павлом Мартыновичем.
Зачем?
Пожалуйста.
Я пошла. Пава оглядел меня внимательно и покачал головой:
И что он в тебе нашел? Чем зацепила? Черная, как галка. Ни тебе сисек, ни задницы, тьфу! Какая из тебя жена?
Я не выйду замуж за вашего сына.
А куда ты денешься? Выйдешь как миленькая.
Я пойду в комсомольскую организацию и расскажу, что ваш сын со мной сделал.
Ишь ты, смелая! Да кто тебе поверит? Позору не оберешься, и все. Не хочешь замуж? Значит, так будешь с ним жить, без замужа. И никто тебя не защитит, потому что бабка вслед за родителями твоими отправится, поняла? Поняла, спрашиваю?
Но я не хочу! закричала я. Я терпеть его не могу!
Ничего, стерпитсяслюбится. Окончишь школу, и распишетесь. И не рыпайся никуда! Ты знаешь, где я работаю? Из-под земли достану и в ту же землю зарою.
Я вернулась к себе, и остаток вечера мы с бабушкой молча просидели за столом напротив друг друга. Долго не могли заснуть, вздыхая каждая на своем диванчике. Потом я услышала, что бабушка плачет, и легла к ней под бочок.
Прости меня, деточка, прости! Не уберегла я тебя! Надо было нам в эвакуацию ехать да там и остаться
Бабушка, не надо! Может, Вилен меня разлюбит и раздумает жениться
Но мои наивные надежды рухнули буквально через неделю. Вечером Вилен подкараулил меня и схватил за руку, увлекая в свою комнату:
Иди сюда.
Пусти, закричу!
Кричи, никто не придет. Только доведешь бабку до нового приступа, и все. Пойдем по-хорошему. У меня и резинки есть, чтоб без последствий. Подготовился. Ну, давай! Теперь-то ты чего ломаешься?
Я не хочу! Мне больно!
А я осторожненько.
Ты сказалпосле школы!
Поженимся, да. Я ж слово дал. А сейчас чего зря время терять?
Так оно и продолжалось все эти два года. Бог мой, как мне было стыдно! Каждый день, каждый час! В школе я старалась никому не смотреть в лицо: вдруг они по моим глазам поймут, какая я? Увидят все, что Вилен делал со мной ночью Я начала думать, что и правда испорченная, раз со мной такое произошло. Наверно, сама виновата: улыбалась Вилену, смеялась его шуткам, смотрела восторженными глазами
Потом мы поженились. Не знаю, как Кратовы это устроилимне было всего шестнадцать. Жизнь моя кончилась. Моя собственная, отдельная, самостоятельная жизнь. Учиться они не позволили. Пава пристроил меня на Лубянкусекретаршей к небольшому начальнику. Сидела на телефоне, перебирала бумажки, научилась печатать и стенографировать. Вилен работал там же, но в другом отделе, поэтому на работу и с работы я ездила с ним. Под конвоем, как горестно я думала. Единственной моей радостью и утешением была бабушка.
Надо отдать ему должное, Вилен меня действительно любил. Но я от его любви задыхалась: это была липкая, обволакивающая страсть, патологическая зависимость, превращавшая меня в его обожаемую игрушку, драгоценную вещь, наркотик. Он по-своему берег меня, старался защищать от свекрови, которая никак не могла пережить, что ее сын женился на порченой девкене важно, что он сам ее и «испортил».
Так прошло четыре года, и Кратовы стали поговаривать о ребенке, но забеременеть у меня не получалось, хотя вроде бы по женской части все было в порядке. Я подозревала, что дело в Вилене, но эти свои мысли не озвучивала. Я и сама не знала, хочу ли ребенка. Наверно, хотела. Но не от Кратовых. Мне казалось, мое тело отвергает кратовское семя, не дает ему прижиться. Может, так оно и было, кто знает.
Здоровье бабушки стремительно ухудшалось, и когда я задумывалась, что ожидает меня после ее смерти, то впадала в панику: я же буду в полной власти Кратовых и совсем пропаду! Бежать бессмысленно: паспорт мой у Вилена в сейфе, денег никаких. Найдут в два счета, и станет только хуже. И я решила, что уйду вслед за бабушкой. К тому времени я уже знала, что родителей моих нет в живых: их расстреляли в 1937 году, хотя нам был объявлен приговордесять лет без права переписки. Донес на них Кратов-старший, он и рассказал бабушке о расстреле, когда разговаривал с ней, уговаривая отдать меня Вилену. Рассказал и пригрозил, что она пойдет следом за дочерью и зятем. Все это только усугубило мое намерение.
Примечания
1
Стихотворение А. К. Толстого.
2
Анатолий Тимофеевич Фоменкосоветский и российский математик, автор «Новой хронологии», которую специалисты причисляют к псевдонауке.
3
Стихотворение Ганны Шевченко, 2015.