Я что говорил тебе? Говорил, без моего разрешения не выходить? Говорил? Я из тебя дурь выбью!
Не надоБодя, умоляю. Не надо. Выкидыш будет!
Это не мое отродье!
И кулак летит мне в лицо.
Тут же резко глаза открыла. Нет. Ему меня не запугать. Я не сдамся. Это мой город. Я здесь живу. И никто меня не прогонит. Я больше не позволю себя запугать. Я не жертва. Я смогла уйти от его подонка брата, смогу и ему противостоять. Для начала в полицию пойду.
Обернулась в поисках трусиков, но он их забрал с собой. Ублюдок. Отдышалась, вытерла слезы. Прихрамывая, пошла к остановке. Всю дорогу ехала, уткнувшись лбом в окно.
Потом по ступенькам поднималась, стараясь улыбаться. Постучала в дверь соседки, а потом схватила дочь в охапку и сильно сжала, сдавила, покрывая поцелуями шкодливую мордашку, волосы, маленькие ручки. Моя малышка, счастье мое.
Мамочка плишла. Мамочкаааа. Мамуля моя.
Взяла ее на руки и выдохнула с облегчением. Все будет хорошо. Он меня не запугает. Буду ездить на трамвае. Пусть это намного дольше, но трамвай останавливается на рынке, а там всегда много людей. И заявление подам. К ректору пойду.
Глава 6
И никто и никто, никогда, никогда,
Не заменит тебя, не подарит тепла.
И никто никогда не заметит, что я
очень сильно люблю, очень сильно тебя.
Сегодня без тебя, неоправданно тяжело,
Это больше чем просто боль, когда кто то другой.
С тобой, но не я.
Это даже больше, чем ревность.
Ведь, если ты не со мной, значит тебе так захотелось.
И не повлиять на тебя, ни понять, ни сдержать.
И как следствиене обнять, у подъезда не ждать.
Но Ты загадочна как море.
Намекала на что то, но я ничего не понял.
И выходит я дурак, потерял, как же так?
Ты и не была моей, но хоть был шанс, а теперь никак.
А кому то повезло, он взял и просто подошел.
А я ведь скромный как назло, может и хорошо.
Но теперь я одинок, и что, что таких полно.
Я хочу лишь одного, ее взгляда и далеко.
Убежать, но все далеко не так как хочется.
Была песня про любовь, а стала про одиночество.
(с) Леницкий. Очень сильно тебя
Сучка! Дрянная, мерзкая сучка!
Дом ее здесь! Нет у нее дома! Был да сплыл. Сама из этого дома сбежала. Подло, ночью с этим уродом!
Трясущимися пальцами сигарету достал, сунул в рот. Руки мокрые, зажигалка не работает. Психанул отшвырнул сигарету, раздавил мощной подошвой кроссовки.
В кармане трусы ее лежат и, кажется, прожигают там дыру. От одной мысли о них яйца в узел скручивает. Думал, прошло это все. Думал, что ненависть давно стерла все эмоции к этой
Но они вернулись с новой силой. Как удар в солнечное сплетение. Да так, чтоб дыхалку свело, и диафрагма от судороги сжалась до боли. Рядом оказался, глаза ее увидел вблизи, и все, и пиз*ец!
Ему снова восемнадцать, и его ведет, как прыщавого девственника.
Безвольный, конченый слабак. Как и тогда Ни хрена не изменилось. Она, сууууука такая, стала еще красивее. То же облако русых волос с нежным запахом ириса, те же прозрачные голубые глаза те же розовые губы без косметики. Собрала волосы в дурацкий узел. Так и тянет содрать и посмотреть, как эти нежные пряди струятся по ее спине как когда то, когда подсматривал за ней. Бессчётное количество раз подсматривал. Фотографировал. Во сне видел.
Бедер ее ладонью коснулся и чуть не кончил. Мощно, быстро, унизительно и жалко. Как тот сраный, тупой подросток, который дрочил на ее фото, дрочил на все, что принадлежало ей. Даже, мать ее, на ее расческу. И ревновал. Бешено, адски, дико ревновал. К каждому столбу. К стульям, к столам, к подушке Но больше всего к Богдану. Любил его, был предан ему и ненавидел за то, что тот трахал эту дрянь. Каждую ночь. А он бился головой о стену с крепко зажмуренными глазами и на всю громкость врубал музыку, или на хер уходил из дома.
***
Ранее
Поможешь принести уголь из подвала? Буду жарить мясо на гриле!
Вбежала к нему в комнату, а он в одних джинсах стоит перед зеркалом, с футболкой в руках и прикидываетпойти на их сраный пикник или нет. Резко к ней обернулся, увидел, как она на последнюю татуху его смотрит. Огромный череп волка на груди с розой в оскаленных зубах. Выпуклые кости на скулах как раз там, где его пресс, а пасть, со стекающей слюной, опускается чуть ниже пупка.
На ней короткое легкое светлое платье, похожее на футболку, голые ноги слегка загорели и манят взгляд. Длинные светлые волосы в косу заплела, а челка постоянно падает ей на глаза.
Поможешь? Бодя еще не вернулся, а я хочу к его приезду все успеть.
Да. Идем.
Отшвырнул футболку в сторону, а она губу закусила и замерла, когда он оттеснил ее к косяку двери и протиснулся рядом. ПахнУло чертовым запахом ириса. Она что купается в нем?
Может, наденешь что то? Там не так уж и жарко.
Посмотрела на его грудь и тут же взгляд отвела.
Я тебя смущаю? Голых мужских торсов не видела никогда? Бодя тебя в одежде
Все! оборвала, махнула руками. Не помогай! Сама достану!
Развернулась и быстро сбежала по лестнице. Он за ней. Бл* какого хера рот на замке не держится. Так и хочется гадость сказать. Унизить, обидеть. Сам не знал почему. Точнее, знал. Потому что с ее появлением он начал считать себя мразью. Потому что трахнуть невесту брата хотел. И не просто трахнуть а быть с ней вместо него.
Светлое платье мелькнуло за дверью чулана, пошел следом, спустился по лестнице и остановился, во рту мгновенно пересохло, когда увидел, как она наклонилась за мешком с углем. Платье поползло вверх и обнажило ноги до трусиков. Скромные, белые без узоров. Обтянули обе ягодицы, и из под резинок видны налитые полушария и прикрытая трикотажем промежность. У него встал. Мгновенно. Дыбом. Так, что в паху прострелило. Обернулась с мешком в руках. Нахмурилась. Быстро одернула платье.
Сказала же, не надо!
Сюда давай!
Выхватил у нее пакет и заодно ширинку прикрыл. Понес наверх. Бросил рядом с мангалом и быстрым шагом в дом, в туалет. Лбом к стене прислонился, член из штанов достал и, закусив губу, прокручивая перед глазами ее попку и длинные ноги, быстро дергал рукой, пока не излился в унитаз. Иначе не смог бы выйти. После взгляда на нее у него не падал. Стоял намертво. Только единственный выходпередернуть, как малолетка, и немного успокоиться.
Потом огонь разжигал, пока она мясо нарезала. Бегает в этом платье своем проклятом, ноги мелькают, то к груди прилипнет, обрисует лифчик, то ветер челку швыряет ей в лицо. Она пальцы облизывает, а Демон то на нее смотрит, то угли вертит, и ему кажется, что он сам на этих углях поджаривается.
Подбежала, улыбается. Что то в тарелке притащила. А ему хочется, чтоб не подходила. Никогда. Даже на метр.
Хочешь попробовать? Я сама баклажаны в духовке запекала. Кусооочек.
У нее была удивительная способность забывать все плохое. Как будто грязь отталкивается от ее кожи, волос, от ее розовых губ и исчезает. Не пристает к ней. Сколько бы мерзости ей не наговорил, все оставалось только с ним, а ее не касалось.
У меня руки грязные. буркнул в ответ и потыкал железной палкой в очаг.
Открой рот.
Бл******дь! Его током прошибает от ее слов. От каждого долбаного слова.
Нууу. Вкусно. Попробуй! Скажиааааа. Давай. Да. Вот так.
Послушно открыл, и она ему на язык положила кусочек баклажана своим пальчиком. Своим маленьким белым пальчиком с остреньким ноготком. Гребаные баклажаны. Он их с детства ненавидел. Запах не переносил. Но стоял и жевал, как идиот. И с ее рук съел бы всю миску. Или сколько она их там напарила.
Вкусно? и в глаза заглядывает. Скажи, ведь вкусно?
Съедобно!
Нравится?
Нравится.
Да, она ему нравится. Зверски нравится, до дрожи во всем теле, до боли в груди, до едких ожогов в животе. И ему хочется за это выдрать себе глаза, отрезать пальцы. Пальцы, которыми хотел бы тронуть хотя бы ее волосы. Вот эту пушистую прядь у виска. Убрать за ухо. Он так и сделал. Убрал.
А потом руку на очаг положил и обжег ладонь.