Что приуныла? спросил ее Зарицкий. Не надо так.
Оставь меня в покое.
Он горделиво повернулся, зашагал к корчме, около которой собирались офицеры в ожидании команды Некипелова.
ГЛАВА 6
Едва пехота выйдет на оперативный простор, как ей приходится уступать дорогу танкам.
Конечно, Строев знал, что где-то там, позади, крупными перекатами двигаются к передовой ударные силы фронта, но даже и он не думал, что встреча с ними произойдет именно сегодня. На марше он получил от офицера связи набросанную на листке из полевой книжки торопливую записку генерала Шкодуновича: сделать остановку в Брестовачка Баня. То был горный санаторий, уютно расположенный в долинке. Строев остановил колонну и разрешил всем, кто пожелает, купаться в ваннах. А если кому не хватит места в зале, то кругом бьют из-под камней горячие ключи. Какое редкое блаженство для пехоты!
Это надолго? поинтересовалась Чеканова.
Пока не пропустим ждановский мехкорпус, сказал Строев.
Но где же он?
Да его пока не видно и не слышно.
Тогда, право, можно и побарахтаться в ванне.
Идите, идите, Панна Михайловна, он даже чуточку подтолкнул ее (а то еще откажется от такого удовольствия!). Кабинки для женщин, купайтесь, сколько угодно.
Он стоял на придорожном камне, до блеска отполированном дождями и ветрами, и с улыбкой наблюдал веселую возню солдат, которые в одних трусах намыливали друг другу спины. Узкая долина, похожая больше на распадок, до краев наполнилась громким смехом, разнобойным говором, мелодиями новых солдатских песен, иные из шоферов все-таки предпочитали курортным благам лишний урок игры на захваченных у немцев аккордеонах «Хорх». Усталости как не бывало. Ну кто сейчас думает о том, что завтра или послезавтра снова в бой. Тем и хороши такие райские привалы в междубурье, что они заслоняют на часок-другой все пройденное и пережитое, а о том, что будет, что ждет тебя на новом участке фронта, обычно думается на марше, тем паче, если низко пролетают встречь косяки порожних «ИЛов».
Головные танки показались только к вечеру, когда пехота и накупалась вдоволь и снова пообедала, на этот раз за «собственный счет», у кого что было про запас в вещевом мешке.
Панна вернулась после купания очень посвежевшей, румяной, будто из русской бани. Строев обратил внимание, как сильно выгорели за лето и стали рыжими кончики ее темных прямых волос, всегда аккуратно зачесанных под офицерскую пилотку или под берет. На лице ни одной морщинки, даже в уголках продолговатых глаз.
С легким паром! сказал он, открыто любуясь Панной.
Кажется, не купалась так с тех пор, как началась война. Жаль, право, что вы-то не воспользовались случаем. Может быть, успеете еще?
Нет, поздно. Вон они, идут.
Панна оглянулась: в распадок, один за другим, спускались головные танки мехкорпуса генерала Жданова.
У меня, Панна Михайловна, впереди еще Велика Морава. Немцы могут искупать в Мораве досыта, если мы не форсируем ее с ходу.
Полно, это же не Днепр.
Оптимистка вы!
Танки, спустившись с кручи, прибавляли скорость, и узкая, тесная долина отвечала им дробным эхом. Солдаты стояли длинными шпалерами вдоль каменистой, в извивах, горной глухой дороги, встречая тех, кому повезло, кто шел на северо-запад, прямо к столице Югославии.
Бесконечная вереница машин растянулась по дну ущелья: новые темно-зеленые танки, еще ни разу не побывавшие в деле, и старые, опаленные пушечным огнем, с меченой осколками лобовой броней, с длинными рядками красных звездочек на башнях этим счастливым боевым счетом экипажей. За танками шли бронетранспортеры, самоходки, зенитки, маленькие броневички, разномастные автомобили вперемежку с мотоциклами, которые звонко постреливали в колонне, не страшась быть раздавленными. И опять танки, танки, бронетранспортеры, самоходки всевозможных марок, систем, калибров. Да, конечно, больше всего тут было отечественных машин, но сверх табеля немало прихвачено и немецких, точное число которых вряд ли кто знал из генералов (разве плохо иметь в «резерве» лишний танк на полном ходу!).
Вот верный способ поднять настроение у пехоты взять да и пропустить мимо нее такую массу танков. Строев видел, с каким жаром в глазах смотрели его бойцы на весь этот марш гвардейского мехкорпуса. Танкисты из открытых люков оглядывали солдатские шпалеры устало, молча, без своих обычных шуток: «Пехота, не пыли!» А пошутить было над чем. Рядом с дорогой стояло несколько верблюдов, запряженных в брички. Они пришагали на Балканы с самого Кавказа, и солдаты берегли их, уцелевших каким-то чудом. На одной из бричек был красный автомобильный сигнал с т о п. Строев сам впервые увидел его и рассмеялся. Панна не поняла, в чем дело. Он показал ей на сигнал. Тогда верблюжий с т о п заметили и танкисты. Они флажками замахали друг другу, обращая внимание на это диво времен Кавказской обороны, и громко стали приглашать сообразительного ездового в свой мехкорпус. Тот отмалчивался, весело глядя на молодых парней в кожаных тужурках.
Наконец» прошли последние «Т-34». Строев взглянул на часы, дал команду:
По машинам!
Трехосный штабной автобус горьковского завода, старенький, видавший виды, и за это прозванный А н т и л о п о й г н у, двинулся первым. За ним стала вытягиваться пестрая, смешанная колонна.
Когда стемнело, поднялись на главный перевал. У подножия его, судя по карте, и находилось местечко Жагубица, от которого расходятся дороги на Белград и Крагуевац.
Здесь подождем, сверни в сторону, сказал Строев водителю.
После очень трудного подъема на Злато-Планинский хребет, где слева бездна, а справа высь утесов, где машины еле в п и с ы в а л и с ь в жуткие кривые, тут, на перевале, было просторно и свежо. Белый, реденький туман, пронизанный желтыми лучами фар, медленно стекал вслед за танками. Их светящийся пунктир круто падал вниз, то и дело цепляясь за утесы, и, достигнув дна, косо перечеркивал его и терялся где-то в распадках нового хребта, может быть, последнего на пути к Белграду.
Панна долго смотрела на гигантскую цепь огней, переброшенную с перевала на перевал. Огни расплывались в тумане, но туман не мог осилить их даже там, внизу, куда стремились все его притоки с окрестных гор. Кое-где взмывали к ночному небу сигнальные ракеты, хотя и без ракет дорога на Белград была щедро обозначена огнями на Балканах.
Строев курил сигарету за сигаретой, ожидая, когда подтянутся все машины. Он никого не замечал вокруг себя, и Панна не мешала ему своими наивными вопросами. Наконец он бросил окурок наземь, живо повернулся к водителю.
Замерз? А ну, Митя, заводи, поедем.
Чего здесь заводить, товарищ подполковник? Забрались на этакую верхотуру! Нам теперь мотор не нужен, только бы тормоза не подвели.
Верно, высоковато. Повторяются суворовские времена.
Генералиссимусу Суворову было куда легче, товарищ подполковник, ему не приходилось мучиться с автобусами.
Верно, Митя, верно! А потому давай вперед на нашем «козелке», следом пойдет А н т и л о п а.
У нее тормоза надежные, товарищ подполковник, не беспокойтесь.
Но Строев частенько оглядывался назад, на старый штабной автобус, который с трудом входил в повороты и затем бесшумно катил вниз с выключенным мотором.
Дмитрий обливался потом от напряжения, не смея ни на миг оторвать глаз от головокружительной дороги. Панна, то и дело встречаясь взглядом с настороженным до предела Строевым, всячески старалась сохранять спокойствие.
Вы же говорили, что боитесь высоты, не удержался он, чтобы не напомнить.
Женщины ко всему привыкают быстро, Иван Григорьевич.
Панна думала сейчас о том, что вот сегодня они опять расстанутся, он, конечно, уйдет на передовую, она в свой медсанбат, и неизвестно, когда увидятся. А она в самом деле привыкла, привязалась к нему за последние недели, и ей начинает не хватать его, если служба разделяет их надолго. (Хорошо Вере Ивиной: Зарицкий всегда вместе с пей.) Панна еще не решалась определить свое отношение к Строеву одним точным словом, но, странно, это было не простое желание поговорить с интересным собеседником. И отдавая себе отчет в этом, она пугалась чувств, за которые сама поругивала некоторых девчонок, в первую очередь ту же Ивину.