Мы ватники и бандиты, мы все сидевшие, и все необразованные, ничего у нас нет, и театры у нас плохие, как сто раз слышанное повторяет Захарченко, не без удовольствия управляя машиной, ему очевидным образом куда больше по душе быть водителем, чем пассажиром. Смотри: если из человека в глазах другого человека сделать неуча, ниже его по классу и статусу, то, к примеру, крестьянин из Полтавской области будет сидеть в дерьме, но думать, что он сидит на золоте. Захарченко круто поворачивает и продолжает:
Они я не знаю, кого конкретно называет Захарченко «они», но не думаю, что это нужно уточнять, политически подняли самооценку тех территорий, которые разделяли их взгляды. Затем они сказали: мы образованные, мы хотим в Европу, а эти неучи хотят быть ближе к России Понимаешь, их гастарбайтеров в Европе держат за третий сортза счёт нас они пытаются компенсировать своё ущемлённое самолюбие и гордость.
А донецкий характер? Есть такая штука? Что в этом характере главное?
Самопожертвование. На знамени организации, которую я создавал«Оплот Донбасса», написано: «Нет уз святее товарищества». Другза друга, благодаря этому и держались.
Отношение к своему народу за полтора года изменилось?
Гордостьона всю жизнь была за Донецк. Я могу проехать по любой улице и сказать, где какой дом когда строился, кто его строил. Почти все памятникия знаю архитекторов. Я тебе расскажу, какие цветы здесь посажены, какое количество роз у нас Какие бои шли в 41-м году, какие в 42-м, какие в 43-м. На Украине только два города таких. Львовяне гордятся своим Львовом, дончане гордятся Донецком. Запад и Восток. Всёбольше на Украине таких городов нет.
А самоопределениемы донецкие или мы русские, как с ним было у вас?
Мы всегда воспринимали себя русскими. Всю жизнь.
Спросил у Захарченко, а как он реагировал, когда всё это только-только началось: осень 2013-го, Майдан, студенты, желающие в Европу Равнодушно пожав плечами, ответил, что никак. Занимался своими делами.
Они тогда хотели с женой завести ребёнка, забеременетьи не получалось. Только этим и были озабочены. А Майдан бес бы с ним. Сколько раз уже подобное происходило к тому моменту.
Я, впрочем, знаю, кто видел начало Майдана своими глазами и очень близко. Один из замов Захарченко.
Заметил одну вещь: если на Донбассе какого-то человека, знакомясь, видишь сразу в форметебе кажется: твой новый знакомый родился таким, иным он и не может бытьтолько военным.
Но если в первый раз увидишь человека в «гражданке», да ещё в чиновничьем кабинете, сложно переключиться и представить его в «комке», с оружием.
Дмитрия Трапезникова, первого зама руководителя администрации главы ДНР, я увидел таким: в разноцветном, серый с белым, свитере, под свитером рубашка; чуть полноватый, невысокий, с залысинами; по типу: глава какого-нибудь технического отдела.
Для сравнения: когда видишь Захарченкоминуту думаешь, что перед тобой офицер спецподразделения, другуючто шахтёр, третьючто бандит, а в четвёртую все варианты смешиваются, и вообще не знаешь, что думать.
Для Трапезникова всё это нехарактерно.
Онидеальный чиновник, в лучшем смысле этого слова. Полный порядок в голове, полный порядок на столе, весь отлаженный и аккуратный, как таблица умножения.
Мы с ним несколько раз решали вопросы по доставке гуманитарки; так однажды и разговорились.
Выяснилось, что Майдан Трапезников встретил в качестве гендиректора торгового дома с длинным названием: что-то там «внешторг Украина». Торговый дом располагался в Киеве.
Это здание Укркооперации Украины402 рынка на территории Украины, 20000 магазинов, множество заводов и фабрик входило в ту структуру, где я работал. Я занимался государственными рынками и магазинами, говорит Трапезников. Окно моего офиса выходило прямо на Майдан. И все события проходили прямо под моим окном.
Я каждый день приезжал на работу, въезд был со стороны Грушевского, получается, ещё и по дороге изо дня в день я наблюдал развитие этой истории. Когда первый БТР сожглия сам видел это. Все баталии и драки происходили на моих глазах. Вот даже фотографии вам сейчас покажу. У меня всё сохранилось Он достаёт телефон и листает фотоархив: сначала много детских фотографийвидимо, дети Трапезникова; наконец, появляется Майданвсем знакомые опалённые, растерзанные виды. В начале студентов туда привели целой командой, чуть ли не под палкаминадо!..
А потом появились особого вида люди: видимо, какие-то силовики. Следом, судя по всему, инструктора. Они стали готовить молодёжьсейчас покажу, фотографии есть, каждое утро у них тренировки были: отрабатывали противостояние «стенка на стенку». Все строятся, потом разделяются на две части. Одни ложатся на землю, руки за голову. Другая толпа бежит на них. Первые должны успеть подняться и отбежать от толпы, чтобы их не затоптали. Появились у них деревянные щиты. Мы тогда ещё не поняли, что это. Фанера в руках, и они тренируютсябросают что-то друг в друга. Потом уже, конечно, поняли: когда началось с «беркутами» столкновение, и они «коктейли Молотова» бросали.
Как делали «коктейли Молотова», мы тоже видели. Снег же тогда был, сугробы всюду. Им привозили канистры, они разливали топливо, засовывали тряпку, всё паковали пробочками, и прятали бутылки в сугробы. То есть готовили батарею, чтобы потом сражаться.
Есть такой депутат Верховной рады по фамилии Гриценко. Он тоже приезжал, инструкции раздавал, что и как.
Было ясно, что идёт определённая политическая игра. Когда «беркута» в наступление пошли, зачистку делать, они дошли от Майдана аж до поворота в сторону Верховной рады и кабмина. Но потом их обратно отжали до площади. Я однажды спустился вниз и «беркутов» спросил: почему вы их полностью не раздавите? Они говорят: не дают, отзывают назад. Так бы мы, сказали «беркута», разогнали весь Майдан. Видимо, Янукович боялся чего-то более страшного
Всех приходящих на Майдан кормили. С первого дня стояла огромная сцена. Ежедневно всё начиналось с того, что в девять утра там включали гимн Евромайданаесть такой гимн, слышали? я отрицательно кручу головой: Бог миловал. Священники там были постоянно
Я вспоминаю, как мы встречались с журналистом журнала «Русский репортёр» замечательной и бесстрашной Мариной Ахмедовой, и она рассказывала мне про своего знакомого врача «Скорой помощи», который по работе постоянно приезжал на Майданвызовы шли один за другим, изо дня в день.
Врач уверял, да и не он один, что основной контингент Майданазападная Украина, а онигреко-католики, и называл одну цифру, мне запомнившуюся: двадцать пять священников греко-католической церкви ежедневно дежурили там; это уже серьёзно.
Православные священники, стоит уточнить, на Майдане не дежурили; по крайней мере, пока никто об этом ничего не рассказывал.
Политики, само собою, появлялись, продолжает Трапезников. Развлекательные коллективы пели и танцевали. Но, в принципе, какой-то огромной массы людей, приходящих послушать, не было. Была, назову так, искусственная масса.
Собравшиеся там делились на сотни. Имелись свои медпункты. Были места, где в казанках готовили еду. Причём раздавали еду всем без разборав сотне ты, или просто гулял неподалёку. Любой желающий мог подходить, и тамколбаса, бутерброды, каша, супы, целый день. Представь себе масштабы финансирования.
Что меня ещё удивило: Софийская площадь наверхуи там гаишники могли бы перекрыть подъезд, и всё: никто бы туда не попал. Но вместо этого постоянно заезжали микроавтобусы, вот такие вот, Трапезников показывает мне фотографию, каждый микроавтобус был резиной забит, покрышками. И разгружались. Если б проезд перекрылинечего было бы жечь, нечего было бы есть: жизнеобеспечение Майдана прекратилось бы, и он потерял бы свою силу. Но этого не происходило.
И что они делали. Как только начинается наступление «Беркута», они в пять-шесть рядов укладывают покрышки, разливают в них горючую жидкость, поджигаюти вот уже стоит стена дыма. Видимость никакая, иначинают камни, «коктейли Молотова» лететь в «Беркут». Один из дней, помню, был очень страшный. У нас в здании первый этаж стеклянный был, и нам говорят: ожидается эвакуация, они будут заходить в здание, всё ломать.