Мы дошли до кабинета Виталия Станиславовича, он открыл дверь, пропустил меня вперед и зашел следом. Мой лечащий врач сел за стол, открыл ежедневник, потер ладони, сказал: «Ладушки» и начал задавать стандартные вопросы:
Хронические заболевания?
Нет.
Гепатит? СПИД? Инфекционные заболевания?
Нет, нет, нет.
Операции?
Нет.
Больничные листы за последние полгода?
Да, три раза.
Как долго? Какие периоды?
По неделе, ноябрь, декабрь, январь.
Виталий Станиславович оторвал взгляд от блокнота и посмотрел на меня.
Чем болели?
ОРВИ.
ОРВИ учащаются, когда организм находится на пределе. Так он дает себе возможность отдохнуть и наполниться энергией.
И мы снова затронули тему напряженной работы с клиентами. Страх проявить свои искренние эмоции и уйти с этой работы, послав всех к черту, в один день. Развод, женатый любовник и новый выбор своего пути в 30 лет. Точнее, кризис старого пути. Я поняла, что как жила раньше, теперь жить совсем не хочется, а понимания «как хочется жить дальше» пока нет.
Виталий Станиславович посмотрел на меня и сказал:
Виктория, давайте на чистоту: мы не решим здесь ваши проблемы с работой. Потому что в стране кризис. Мы не решим здесь проблему вашей личной жизни, но вам, слава Богу, не семьдесят лет, поэтому мы понимаем, что у вас все впереди! в этот момент он выразительно на меня посмотрел и продолжил:
И будет обязательно. Что касается вашего внутреннего состояния, то здесь мы помочь сможем. Вы выспитесь, уйдет хроническая усталость, приведете мысли в порядок, начнете улыбаться и увидите жизнь в другом свете. А еще, в более ярком и интересном ракурсе.
Он взглянул на меня и продолжил:
Будем наблюдать динамику вашего самочувствия. Многие спрашивают меня, смогу ли я их вылечить за неделю
Я его перебила:
Я никуда не тороплюсь
Виталий Станиславович улыбнулся:
Ну, вот и правильно.
Мы договорились, что я зайду к нему через два дня, в пятницу. Сегодня он пропишет мне лекарства.
В клинике есть мужское и женское отделение. Мы встречаемся в столовой и можем проводить вместе время в гостиной. Возвращаясь в палату, я проходила через гостиную. Большая, залитая солнечным светом комната с окнами от пола до потолка. Женщины сидели на удобных диванах и вышивали, мужчины читали книги, журналы и разговаривали друг с другом. Они были похожи на счастливых людей. Их не интересовали ни квартальные планы, ни результаты, они не занимались планированием чужого дохода и не бежали, как гончие за кроликом на металлическом крюке. У них был здоровый цвет и расслабленное выражение лица, улыбки. Создавалось ощущение, что здоровы как раз эти люди, которые перестали напрягаться из-за неважных вещей. Перестали суетиться, заниматься нелюбимым делом и жить чужой жизнью.
У них появилась возможность вылезти из колеса, которое они крутили долгие годы по инерции. Как хомячки. Просто потому, что надо крутить. А сейчас и я больше не кручу это колесо. Я смотрю по сторонам и пытаюсь понять, где мои реальные потребности, а где те, которые навязывает мне общество, работодатель, семья.
Я вижу себя в зеркале уставшую, раздраженную, вымотанную, сравниваю с пациентами психиатрической клиники и понимаю, что я больше похожа на больного человека, чем они. И это разрушает мое предыдущее представление о жизни и восприятие мира.
Самый главный вопрос: занимаюсь ли тем, что меня радует? Полезна ли я? Или пытаюсь доказать всем, что я чего-то стою? Если да, то зачем я это делаю?
Я вернулась на отделение к обеду. В столовой выстроилась очередь из пациентов в домашней одежде со своими чашками и ложками. Я тоже встала в очередь. Тарелки у меня с собой не было и девочки, соседки по палате, попросили у повара для меня тарелку. Повар, женщина с перманентным макияжем и в синей шапочке, сказала:
Вика, не проси привезти тебе тарелку из дома. На вот эту, она подала мне глубокую тарелку с орнаментом из цветов, вернешь, когда будешь выписываться.
И она улыбнулась, отчего лицо стало добрым и приветливым.
Чашка-то есть?
Есть.
Неси сюда, компот тебе налью.
И она еще раз улыбнулась, наливая мне в тарелку гороховый суп.
Надо заметить, что питание в нашей клинике как в хорошей платной столовой.
За каждой палатой закреплен стол. Мы сели за свой столик, и Маша начала рассказывать, как оказалась в клинике.
Три года назад я родила сына. Сначала все было нормально, но знаешь, она поправила волосы и посмотрела на меня, я не могла его никому доверить. Слишком долгожданным он для нас был. Я мало спала: все время к нему вставала, проводила с ним каждую минуту своего времени и была безгранично счастлива.
Она мечтательно улыбнулась и посмотрела куда-то вдаль, как будто вспоминала счастливое время. Потом нахмурилась и грустно продолжила:
А в последние полтора года я стала раздражаться и срываться на ребенке и муже. Потом потеряла сон, аппетит и желание вставать по утрам. Не могла заснуть от сильнейшей головной боли, боли в сердце и животе. Муж забеспокоился. И я начала ходить по врачам, они назначали магнитно-резонансную, компьютерную томографию, ультразвуковую диагностику, но все обследования показывали, что я абсолютно здорова.
Она наклонила тарелку, чтобы зачерпнуть остатки супа и продолжила:
А потом мы обратились к очень дорогому психотерапевту. Лечение 2 раза в неделю по 5 часов, перерыв 10 дней. Потом снова 2 раза в неделю по 5 часов и перерыв на 20 дней. В третью сессию стало понятно, что терапия не помогает.
Маша замолчала и отставила пустую тарелку в сторону. Взяла стакан с компотом, выпила глоток и хихикнула:
Ты знаешь, сейчас весело вспоминать, как дорогущий психотерапевт сказала на третьей сессии, что ее лечение не поможет, потому что «она не справится» и направила меня сюда, в клинику нервных болезней.
Маша улыбнулась, поставила стакан с компотом на стол, нежно обняла его руками и закончила:
Я уже и не помню, когда у меня в последний раз болела голова. Каждый день с удовольствием просыпаюсь. Я выспалась, книг начиталась, отдохнула. И еще поняла, что очень важно оставлять время для себя. Тогда мой сыночек, она крепче сжала стакан в ладошках, будет видеть всегда довольную маму. Мы еще долго разговаривали о сыне и муже, и постепенно в столовой никого не осталось. И пришла наша очередь дежурить.
В клинике обязательным условием лечения является трудотерапия. Это значит, что пациенты одной из палат после еды моют полы в столовой и убирают со стола, а также наводят порядок в своей палате каждый день по очереди.
И это весело. Кто-то сдвигает столы, чтобы проще было мыть пол, кто-то убирает стулья и протирает столы.
Столовая это большое и светлое помещение с телевизором, чайником и холодильниками. Телевизор можно включать дважды в день на пару часов, в холодильник класть свои продукты (обязательно с пометкой: фамилия пациента и номер его палаты), чайником можно пользоваться круглосуточно.
После обеда все моют свою посуду и расходятся по палатам: время тихого часа. Волшебные минуты для тех, кто на износ трудится на работе, которую не любит.
Перед тихим часом я написала список, что мне потребуется в больнице, но, чего я с собой не взяла. Он получился внушительным и некоторое вещи были нужны еще вчера.
Туалетная бумага
Ватные диски
Одноразовые перчатки
Чай
Маленькая ложка
Кофе и сливки
Кефир
Фрукты
Что-нибудь к чаю.
Поняла, что не знаю, где ближайший магазин и спросила:
Девочки, а где здесь супермаркет?
Маша лежала на кровати, закутавшись в уютный плед, и читала книгу. Она отложила книгу и сказала:
В магазин тебе пока нельзя. Первые три дня ты должна провести на отделении. На четвертый день можешь выйти во двор и погулять, но только на территории
Я испугалась и перебила ее:
Маш, как нельзя выходить? Мне никто не сказал, что будут какие-то ограничения в перемещении. Более того, доктор, которая меня принимала, сказала, что на выходные отпустят домой.