– Господи, вот уж не ожидала… – она не окончила фразу и пожала плечами. – Ну, если хорошенько подумать, то такая встреча была неизбежна, пока я оставалась на Космостраде.
Она улыбнулась. Я улыбнулся в ответ.
– Тебе нравится эта атмосфера?
– А? О, извини, пожалуйста, – она протянула руку и захлопнула люк. – Воздух тут разреженный и попахивает озоном.
Она окончательно сложила зонтик, вывернулась из своего комбинированного рюкзака-респиратора и поставила его между колен на пол, потом открыла его и засунула внутрь зонтик.
– Попробуй постоять там пару часиков с непокрытой головой! Вся беда в том, что, – тут она натянула на себя капюшон костюма, – если ты надеваешь на себя эту штуку, никто не понимает, как ты выглядишь.
Что правда, то правда. Я включил мотор и выехал обратно на трассу. Мы ехали молча, пока я не выехал под выездную арку на Космостраду. Я приладил поток плазмы, и скоро мой тяжеловоз порол пространство со скоростью 100 метров в секунду, а может, и больше. Впереди Космострада простиралась черной лентой среди ядовито-желтых песков по прямой, уходя до линии горизонта, где и терялась. Примерно час езды до следующих постов дорожной службы, где взимают налог за проезд. Небо было чистым, фиолетовым, как это обычно на Тау Кита-2 и бывает. У меня в кабине сидела хорошенькая женщина, которая ехала на халяву, и мне было хорошо от всего на свете, пусть даже Сэм и я ждали неприятностей на этом маршруте. Если не считать мучительной загадки, почему она себя вела так, словно мы знали друг друга, в то время как я был уверен, что никогда в глаза ее не видел, все складывалось просто тип-топ. То, как она на меня смотрела, немного вгоняло меня в краску, но я все же хотел, чтобы она первая заговорила и подсказала бы мне, как себя вести. Я готов был играть эту музыку на слух и с импровизацией.
Наконец она сказала:
– Я ожидала, что ты можешь отреагировать на меня по-разному, но что ты будешь молчать… никак не думала.
Я проверил информацию носовых сканеров, потом дал сведения Сэму. Он принял управление на себя и подтвердил это.
Она повернулась к глазу Сэма на панели управления и помахала ему рукой.
– Привет, Сэм, – сказала она. – Сколько лет, сколько зим, и все такое.
– Как жизнь? – ответил он. – Приятно снова встретиться.
Сэм знал, как надо врать по нотам.
Я отклонил спинку капитанского кресла назад и повернулся на сиденье боком.
– А что ты ждала? – спросил я.
– Ну, сперва, может быть, приятной беседы, потом немного сожаления и досады в голосе. С твоей стороны, разумеется.
– Досада? С моей стороны? – нахмурился я. – Почему?
Она была озадачена.
– Ну… не знаю, мне так показалось.
Она медленно повернула голову и выглянула из иллюминатора, глядя на то, как катится мимо пустыня. Я внимательно изучал ее затылок. Наконец, не оглядываясь назад, она сказала:
– А разве… ты не растерялся, когда я взяла да и исчезла от тебя просто так, за здорово живешь?
Мне показалось, что я подметил нотку разочарования в ее голосе. Я проехал метров с тыщу, прежде чем ответить, и осторожно сказал:
– Так оно и было, но я это пережил. Я же знал, что ты – вольная птица.
Я надеялся, что это прозвучало хорошо и правильно.
Под нами пролетел еще один добрый кусок Космострады, и я от нее услышал следующее:
– Мне тебя не хватало. Правда. Но у меня были свои причины, чтобы просто так ускользнуть и оставить тебя. Прости, если тогда это показалось тебе бесчувственным поступком.
Она прикусила губу и неуверенно посмотрела на меня, пытаясь понять, что же я думаю. Она не смогла прочитать по моему лицу почти ничего и сдалась.
– Извини, – сказала она со смущенным смехом. – По-моему, даже слово «бесчувственный» не вполне тут соответствует положению.