А если не сложится? она подумала и всё же взяла бутерброд.
Значит, сложится на несколько месяцев позже.
Вы не понимаете, покачала она головой, жуя.
Нет, конечно, этого я не понимаю. Но я видела разрывы, ссадины и синяки. Повреждения, которые при всём моём желании и уважении к чужим предпочтениям в сексе, я не могу назвать безопасными для твоего, если позволишь на «ты», чтобы слово «вашего» не ввело в заблуждение, здоровья. И уже вашего с малышом здоровья, раз он всё же есть в планах. Этого я ещё больше не понимаю.
Она тяжело вздохнула. Вытянула ноги и посмотрела на меня так, словно сомневаясь, стоит ли мне доверять.
Рассказывайте, Юлия Владимировна! Меня вы вряд ли смутите. А кому ещё, если не вашему врачу, стоит знать правду? Эти повреждения, я набрала в грудь воздух. Это ведь не будущий муж?
Она снова помотала головой. Отрицательно. Отложила надкушенный хлеб.
Я не могу об этом сказать. Никому.
Я всплеснула руками.
Вы не забыли? Я ведь и так знаю. Так может стоит рассказать и остальное, раз я тоже теперь участник этойна язык просилось слово «аферы», но я смягчила, инсценировки.
У меня есть всего три месяца. И, если учесть, что подготовка к свадьбе тоже займёт какое-то время, а без свадьбы выдать свою единственную дочь замуж отец не согласится, значит, и того меньше.
Значит, дело и правда в свадьбе. Я понимающе кивнула. Но эти сжатые сроки!
Ты должна за три месяца выйти замуж?
Отец поставил Верейскому условие, что, если я забеременею, мы распишемся без разговоров. Поэтому мне срочно и потребовалось залететь.
Неужели ради штампа в паспорте?
Она скривилась.
Ради акций, что станут моими, как только мы оформим брак.
Тебе так нужны эти акции?
Я пыталась осмыслить услышанное. И вроде всё было предельно понятно, но ничего не понятно.
Вы даже не представляете себе, как мне нужны эти акции!
И столько страдания было на её лице, что я поверила.
А она не заставила себя ждать с объяснениями.
Это случилось две недели назад. Две грёбаных недели назад я нажралась в сопли в баре, или мне что-то подсыпали, я честно не помню, как и почему это произошло. Но видео, где я трахаюсь с двумя парнями, что мне потом предъявили, сильно освежило мне память.
Ты была одна в этом баре?
Нет, конечно! С подругами. Но одна беременная, потому ушла почти сразу, а вторая, уверяет, что тянула меня домой, но я смутно помню как послала её и осталась.
А они там уже были? Эти парни?
О, да! закатила она глаза. Они там уже были. С этого всё и началось. А потом пошли недвусмысленные намёки, ну и вот.
То есть ты их знала?
Вы прямо как дознаватель, усмехнулась она. Да, я их знала. В том-то и дело, хорошо знала. Одного.
А второй?
Такой же чёрный, отмахнулась она, но непонимание на моём лице заставило её уточнить. Ну в смысле, хач. Так понятно?
Вполне. То есть ты трахалась с двумя хачами?
Ага. Аж пыль стояла столбом, невесело хохотнула она. И теперь он грозится выложить это видео в сеть.
И, наверно, прислать Верейскому?
О, это не так страшно. А в сети, когда все увидят, она мучительно, болезненно сморщилась. Вот это капец. Снова не понимаете? недоверчиво покосилась на меня. Вздохнула. В нашей среде белой девочке трахаться с чёрнымиэто лютый зашквар. Это же навсегда запомоиться. Всё равно, что опустили, если тебя имел какой-нибудь Марат или Мурад.
Да?! искренне удивилась я, первый раз слыша о таком табу, но не стала настаивать на подробностях, до их среды мне как до луны. Ладно, тебе виднее. Но, пусть ты не помнишь первый раз, то, что было три дня назад, перед осмотром, ты же помнишь?
А три дня назад они мне и заявили о серьёзности своих требований. Он заявил. Второй там так, чисто номинально, она кашлянула, словно запнулась. В общем, либо я с ними и дальше кувыркаюсь. Либо дарю ему акции. И не просто какие-то, а именно те семь процентов, что отец обещал оформить на меня после свадьбы с Верейским.
Юлия допила чай одним глотком.
А кувыркаться с ними, она резко выдохнула, больно. Очень, сука, больно, когда тебя трахают вдвоём и жёстко. Теперь вы понимаете, она посмотрела на меня с надеждой, как мне нужна эта фиктивная беременность. Срочно.
А рассказать? я прочистила горло. Будущему мужу?
Она посмотрела на меня как на идиотку.
Тогда отцу? снова предположила я.
Вы не представляете чей он внук, этот больной ублюдок. Мой отец просто ничего не сможет сделать. Это разобьёт ему сердце. Это просто его убьёт. Его. Его бизнес. Его репутацию, она закрыла рукой лицо. И всё равно он ничего не сможет сделать. Я не могу так поступить с отцом. У меня никого нет, кроме него. Да и с Пашей, первый раз она назвала Верейского по имени. С теплотой, с искренним сожалением. Не могу так поступить.
Но надо же что-то делать!
Я и делаю, решительно встала она. Мне дали отсрочку. Я выйду замуж. Получу эти сраные акции. И всё закончится. Тихо и мирно. Ясно? И не вздумайте никому даже пикнуть, о том, что услышали, упёрлась она в стол, нависнув надо мной. Это хотя бы понятно?
Как никогда, кивнула я.
И то, что я увязла по уши в этом дерьме, тоже как божий день мне было ясно.
Вот и славно, Юлия подхватила сумку.
Может я могу тебе чем-нибудь помочь?
Она обернулась на мой вопрос.
Вы?! скривилась. Это вряд ли. Спасибо за чай!
За ней закрылась дверь. Ирина Львовна пришла забрать посуду. А я всё сидела, глядя на пустой стул. И очень хотела, чтобы всё вышло именно так, как она и задумала: тихо и мирно. Но очень, очень в этом сомневалась.
Глава 8. Павел
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, когда женщина расстроена. Или лезть в сеть в поисках популярных статеек на тему «Семь признаков того, что ей плохо».
Я отложил важную встречу, сократил до минимума свой доклад на совете директоров, намеренно взял служебную машину, чтобы проехать по стоящему в пробках городу с «мигалкой» и едва успел вписаться в её расписание, подъехав к Центру Репродукции ровно в тот момент, когда она вышла на улицу.
А она была настолько погружена в свои мысли, что меня даже не заметила.
Приветливо кивнув какой-то грузной женщине и придержав для неё дверь, Эльвира побрела в сторону метро, глядя под ноги. Её опущенные плечи и тяжёлые вздохи делали мне больно. Я хотел её выслушать, утешить, помочь. Готов был что угодно сделать, лишь бы она улыбнулась. И не знал, как.
Отпустив машину, я оставил на заднем сиденье букет, что купил по дороге. Теперь эта огромная охапка цветов показалась мне безвкусной и вульгарной. Поэтому я спрятал под полой пальто единственную розу и поторопился за Элей в метро. В метро, куда я не спускался с год, наверное. Так что готовность отправиться за ней хоть на край света я, можно сказать, подтвердил наглядно.
И всё боялся, что теперь она меня заметит раньше времени. Всё же я создавал слишком много суеты. То пытался отплатить вход по банковской карте не на том турникете. То, решив сократить путь в лабиринтах перекрытой из-за ремонта станции, повернул не туда. То растолкал нерасторопных пассажиров, понимая, что могу не успеть в один с ней вагон. И только когда двери закрылись, а её рука с тонким ободком часов крепко обхватила поручень, я с облегчением выдохнул и понял, что аж вспотел. От волнения.
Спасибо дотошному сайту их медицинского центра, где расписание каждого врача можно узнать парой кликовя без труда выяснил, что сегодня в клинике она до трёх. Потом на сайте медуниверситета нашёл расписание занятий Лейман Э.А. со студентами. Сегодня лекция у неё была на кафедре акушерства и гинекологии. И, судя по тому, как она то и дело поглядывала на часы, поезд по подземному тоннелю летел несколько медленнее, чем ей хотелось. А значит, не стоило слишком тянутьв плотной толчее вагона у нас на двоих было всего пять станций.
Отдавив пару ног и трижды извинившись, я, наконец, встал у неё за спиной.
Так близко, что чувствовал её запах. И выбрав момент, когда она снова глянет на часы, взялся рукой за поручень точно в том месте, где её маленькая ладошка уже нагрела холодный металл.