Вы хотите говорить? обратился к нему Клейнер.
Да, несколько слов казалось, что Кравцов взволнован до крайности и счастлив. Мне сейчас неловко перед всеми, кто здесь присутствует. По сравнению с ними я сделал так мало, и вдруг эта награда. Так позвольте же мне расценивать ее не как награду за сделанное, а как высокий вексель доверия, который мне еще предстоит оплачивать своей работой.
Его выступление понравилось, ему аплодировали.
Господин Коноплев, сказал Клейнер, начал сейчас новое большое дело, и, должен заметить, начал успешно. Я хочу пожелать ему выполнить его так же хорошо, как и предыдущее
Церемония закончилась. Кинооператоры погасили свои лампы-подсветки. Начальники отделов разошлись. Уехал полковник с железным крестом на шее. Клейнер разговаривал с Кравцовым.
Вы выступили, Коноплев, не только хорошо, но и очень правильно по смыслу. Вексель, именно вексель, Клейнер снова поднял свой назидательный палец, хочу, чтобы вы знали, я все время буду помнить ваше выражениевексель.
Я тоже всегда буду его помнить, улыбнулся Кравцов.
Он прошел в свою комнату, сел к столу и погрузился в глубокое раздумье. Кравцов был действительно взволнован. Еще недавно, узнав о награждении, он думал об этом как о большой своей победе. Ведь если разведчику враг вручает наградуэто значит, что работает разведчик хорошо: умно, хитро, не вызывая подозрения. А сейчас он увидел этот орден совсем в другом свете: ведь не будет же враг вручать ему орден только за то, что ему доверяет? И совсем не случайно Клейнер сейчас не вспоминал об операции с ценностями и так напирал на слово «вексель». Ясно, что этой затее с молодежью они придают огромное значение. Значит, сорвать планы гестапоего святая обязанность. Но как сделать это, не потеряв доверия Клейнера?
И еще одну ночь Кравцов и Добрынин провели без сна
Глава 5
Тот вечер, который Рудин и Фогель провели вместе, заметно содействовал их сближению. Фогель все чаще обращался к Рудину за различными консультациями, требовавшимися ему по ходу радиопереписки с агентами, и постепенно Рудин стал его главным консультантом. Уже несколько раз посыльный поднимал Рудина с постели, и он шел помогать Фогелю в решении вопросов, возникавших во время ночной радиосвязи. Достаточно осторожный, Фогель делал это не на свой страх и риск, он согласовал это с Зомбахом и даже получил на это согласие Мюллера.
Я не возражаю, сказал Мюллер, только держите его на расстоянии. Ему всего доверять нельзя.
Вы ему не доверяете? удивился Фогель.
Я никому полностью не доверяю, улыбнулся Мюллер. Даже себе.
Однако ни Зомбах, ни Мюллер не пошли на то, чтобы освободить Рудина от обязанностей, которые он выполнял вместе с Андросовым, проводить отбор пленных, и Рудин работал теперь по четырнадцати, а иногда и по шестнадцати часов в день. Уставал страшно, и это его тревожило. Он старался вжиться в этот напряженный режим, ибо знал, что усталость всегда таит в себе опасность совершить ошибку.
Вот и этой ночью Рудина снова разбудил посыльный от Фогеля.
Он посмотрел на часыполовина третьего. Невыспавшийся, с тупой головой, шел он по темным, мертвым улицам, стараясь взбодрить себя надеждой, что сейчас ему удастся узнать что-нибудь важное.
Зал оперативной связи был залит белым светом люминесцентных ламп, Рудин невольно зажмурился.
Сюда, Крамер, я здесь, услышал он веселый голос Фогеля и увидел его возле одного из операторов. С добрым утром, Крамер. Ну и видок у вас! Садитесь сюда, я вас сейчас растормошу. Читайте! Фогель дал Рудину бланк радиограммы. Это только что сообщил агент, о котором я вам рассказывал, мастер беспредметной информации. Как и все агенты, он получил указание искать объект для диверсии, и вы посмотрите, что он придумал.
Рудин прочел:
«По поводу ваших указаний один плюс два, предлагаю следующее: я живу в доме, который только узким переулком отделен от большого здания Всесоюзного радиокомитета. Из своего окна вижу там на втором этаже большой кабинет какого-то начальника. Он сидит за столом возле самого окна. Могу свободно его пристрелить. Отвечайте ваше мнение! Марат».
Что вы на это скажете? спросил Фогель. Рудин лихорадочно обдумывал ответусталости как не бывало.
Он по характеру не фантазер, этот ваш Марат? спросил Рудин.
Немного есть.
А если в кабинете сидит просто бухгалтер. Стоит ли такая цель жизни агента? Ведь после выстрела агента наверняка найдут.
Я тоже так думаю, согласился Фогель.
Мне кажется, сказал Рудин, что можно произвести диверсию, более чувствительную для противника, например, взорвать этот радиодом. Раз агент живет рядом, ему нетрудно это сделать.
Не тот человек, сказал Фогель.
Тогда надо ему подсказать, как это сделать.
Уйдет время, а Мюллер на затяжку не согласится. Вы представляете, как Мюллер схватился за это предложение! Его ведь не переубедишь, и мы потеряем агента. А у него, оказывается, такая замечательная позициярядом радиодом. Да будь он настоящим разведчиком, он бы уже имел десяток хорошо знакомых чиновников из радио. А в руках у этих чиновников ценнейшая информация. Ноувы! Марату такое не по силам.
Мое мнениелучше взорвать здание, повторил Рудин. Смерть какого-то радионачальника коммунисты могут попросту скрыть, а тут в центре Москвы вдруг раздается взрыв. И где? Радиолой. Даже, если не удастся дом сильно повредить, об этом заговорит вся Москва. Моральный эффект будет колоссальный Настаивая на своем предложении, Рудин знал, что Старков будет осведомлен им об этом гораздо раньше, чем раскачается на действие сатурновский Марат. И найти его особого труда не составит.
Фогель подумал и сказал:
Да, да, вы правы. Он пододвинул к себе тетрадь и начал писать ответ агенту.
Я попробую уговорить Мюллера, закончив писать, сказал Фогель и, не показав Рудину свой ответ, передал тетрадку оператору.
Рудин решил разозлиться. В самом деле, зачем Фогелю понадобилась консультация по этому эпизоду? Здесь же вовсе не требовалось знание советских условий!
Все? холодно спросил Рудин.
Нет, Крамер, не все, серьезно и многозначительно сказал Фогель. Не допустить самоубийства своего Марата я мог бы и без вашей консультации. Есть дело, где нужен ваш совет. Он вынул из папки бланк радиограммы. Дело такое. Один наш агент оседлал вашего Льва Толстого. Да, да, не удивляйтесь. Он базируется под Тулой, в местечке Ясная Поляна, где некогда жил Толстой. Вы знаете?
Конечно. Там музей.
Музей нас не интересует. Главная задача агентажелезная дорога и станция. Но базируется агент в поселке при музее, там он живет и работает. Это место полтора месяца было в наших руках, потом мы оттуда ушли. А спустя примерно месяц, то есть в начале этого года, мы через линию фронта просунули туда агента. Он устроился рабочим по восстановлению музея и, судя по некоторым признакам, осел там очень прочно. На фронте он потерял глаз, у него и кличка теперь по этой приметеЦиклоп. Положение инвалида, освобожденного от военной службы, и очень хорошие наши документы делают его неуязвимым. Ноувына этом его плюсы заканчиваются и начинаются минусы, из которых главныйотсутствие необходимой разведчику сообразительности. Фогель рассмеялся. Остальные минусы можно и не перечислять. Мне приходится по радио водить его за руку, как рахитичного ребенка. Однако кое-что он все-таки делает. Месяц я добивался, чтобы он присмотрел кого-нибудь для вербовки в помощь себе. Наталкивал его на работников железной дороги. И вот наконец он сообщает, что объект для вербовки найден. Фогель заглянул в радиограмму. Прораб ремонтно-восстановительного поезда. Что это такое? Прораб?
Это сокращение слов: производитель работ.
То есть, проще говоря, рабочий?
Нет. Он над рабочими, он непосредственный руководитель работами.
О! удивленно сказал Фогель. Смотри, кого увидел наш одноглазый! В общем, фигура стоит того, чтобы на нее тратить деньги?
Вполне.
Спасибо, Крамер. И теперь вы можете идти досыпать. Извините, но, видите, вы мне действительно были нужны.
Я измотан до крайности, грустно сказал Рудин. Начальство думает, очевидно, что я двужильный. Еще месяц такой работы, и я свалюсь, честное слово.