Мастер и несколько работниц, которые оплакивали бывшего хозяина, однажды прижали Тильде в темном углу:
Гадюка! Тебе что, не хватало хлеба, свободы и работы, что ты пошла к красным?
Но Тильде не испугалась.
Да, не хватало, сказала она и пошла дальше.
И они с изумлением смотрели вслед этой маленькой, работящей и всегда такой незаметной Тильде Лаев.
После этого разговора Кристина видела свою Родину другими глазами. Хотя девушка в жизни своей не встречала ни одного фрица, она представляла себе, как они хозяйничают на улицах, любимых ею с детства. До чего же она их ненавидела!
А в Такмаке началось лето.
В полдень, в самую жару, из района в деревню ехал возок. Лошадка помахивала хвостом, отгоняя мошкару, и дрожала искусанной кожей. Татьяна Лескова небрежно держала вожжи на коленях и смотрела ничего не понимающим, рассеянным взглядом на светлую изгибающуюся дорогу. Она возвращалась из военкомата, где ей официально сообщили, что муж ее героически погиб, выполняя специальное задание.
Когда Татьяна прочла извещение, она слабо улыбнулась и покачала головой:
Нет, я этому не верю. Если даже придет десять сообщений о его смерти Я этому не верю
Но теперь она ехала домой совершенно разбитая и опустошенная, без единой мысли. В стороне стояла засохшая береза с двумя короткими ветками, которую звали «Деревом надежды». Навстречу Татьяне по шоссе храбро шагал маленький человек, босиком, в красивом цветастом сарафане, с узелочком в руках. В узелочке все богатство фотография отца и новые туфли.
Татьяна остановила лошадь.
Девочка смотрела в землю, и Татьяне пришлось повторить вопрос.
Ухожу.
Так, так. Куда же?
Нелли не отвечала, она умела хранить тайны. Татьяна бросила вожжи, слезла с тележки.
Что ж, отдохнем немножко, ты от долгой ходьбы, я от сидения в тележке.
Нелли послушно расправила сарафан и присела под «Дерево надежды». У нее было очень озабоченное лицо. Татьяна ничего не спрашивала, и Нелли большим пальцем ноги играла с маленьким черным муравьем, который быстро удирал.
Смотри! воскликнула девочка. Муравей боится меня.
Отдохнули, пора снова в путь, спустя некоторое время сказала Татьяна. И встала. Нелли тоже поднялась, расправила юбчонку и глубоко вздохнула. Хочешь, я довезу тебя на лошади? Может, так будет быстрее? спросила Таня, и Нелли кивнула.
После этого женщина посадила ее в повозку и поправила на сиденье сено.
Куда прикажете ехать?
К отцу, строго сказала Нелли.
Ты что, совсем ушла от мамы?
Да.
Татьяна вытерла глаза и высморкалась.
Не плачь, попросила она Нелли, я тоже больше не буду.
А почему ты плачешь? удивилась Нелли.
Почему? Просто я знаю, как будет горевать твоя мама, если ты уйдешь.
Не будет.
Поверь, Нелли, поверь, что будет.
Однако Нелли уверенно качала головой. Она дважды ходила к Латышу Клаусу, но поворачивала от двери обратно, когда тот звал ее: «Заходи, Нелли. Давай пять».
Нелли убегала.
«Чего ты хочешь от Клауса?» спросила мама.
«Хотела ему сказать, чтобы он оставил нас в покое».
«Ты плохая девочка», рассердилась Мария. Тогда Нелли и решила уйти, завязав все свое богатство в узелок.
Так что, сказать лошади, чтобы она нас отвезла домой? спросила Татьяна, помедлив.
Скажи, покорно разрешила Нелли тихо и печально.
«Дерево надежды» осталось позади, впереди виднелись высокие ворота Такмака. Нелли прижимала к сердцу узелочек, в котором были карточка отца и новые туфли.
У самой деревни их остановила Бетти Барба и попросила подвезти ее к правлению колхоза. Татьяна взяла Нелли на колени и освободила художнице место. Барба сорвала с головы шляпу своими набухшими, испачканными в земле руками и начала обмахиваться ею. Телега повернула к правлению.
Пойду им задам, угрожала художница.
Что случилось? вяло спросила Таня.
Нас назначили на прополку кок-сагыза, понимаешь?
Ну и что?
Так ведь никто из нас в жизни не видал кок-сагыза. Теперь никто не знает, выдергиваем мы сорняки или этот чертов кок-сагыз. Агроном тоже не знает! Понимаешь? Ему не прислали инструкции. Но ведь это же сырье огромного значения!
Посреди деревни Татьяна остановила лошадь. Барба слезла.
Нелли, сказала Барба совсем другим голосом и удивленно посмотрела мудрыми, все понимающими глазами на девочку с узелком в руках. Ты знаешь что-нибудь про Мальвину с голубыми волосами?
Нет, коротко и деловито призналась Нелли.
Тогда приходи вечером смотреть новое кукольное представление, позвала Барба.
Татьяна посмотрела ей вслед смешная фигура в светлой блузе, узкой юбке, в лаптях и со шляпой на голове и закричала, словно проснувшись:
А что такое кок-сагыз?
Барба только нетерпеливо махнула рукой.
В этот душный, жаркий день все звенья были заняты на разных работах. За амбарами окучивали картошку четыре женщины Юлия, директор школы Амина Абаева, Кристина и Анька. Пот тек по подбородку за шиворот и собирался между грудей. Анька опередила других на целую борозду, она работала как сумасшедшая, хотела всем доказать, на что она способна. Пусть теперь кто-нибудь попробует упрекнуть ее в разгульной жизни! Из столовой ее прогнали, но пусть смотрит вся деревня Анька справится с любой работой. Наступило время обеда. Женщины вытирали потные и пыльные лица. Анька окучивала последние кустики картошки и собиралась победно объявить об этом, когда Юлия велела ей идти помогать другим.
Такого правила нет! закричала Анька сердито и бросила тяпку на землю. Как же так? Раз ты умеешь работать, значит, гни спину за лентяев? Я свою норму выполнила!
Ты что, впервые на работе? накинулась на нее Юлия, эта маленькая тихая Юлия, любовь Ахмета.
Я свою работу кончила. Нет у тебя такого права заставлять меня помогать кому-то. Аксиома! отругивалась Анька.
Нечего тут спорить, сказала Амина Абаева. Слушай, Анька, пора понять, что такое солидарность!
Иди к черту! рассвирепела Анька, уверенная, что с ней поступают несправедливо.
Она лениво отошла в сторону и растянулась на траве. Другие молча продолжали работать: Кристина кончила следующей и пошла, окучивая картошку, навстречу Юлии по ее борозде. Может быть, сегодня им удастся выполнить две нормы.
Так мы обгоним звено Марии, подзадоривала Юлия.
Но ведь мы не знаем, как у них сегодня дела, сомневалась Амина. Все время они упорно и уверенно шли за звеном Марии Цветочкиной, но никак не могли догнать и перегнать его. Сегодня Мария работала у амбаров, там сушили и проветривали прошлогоднее зерно. Это была не шутка вынести из амбаров тонны зерна и снова засыпать его в закрома.
Сегодня есть блестящая возможность перегнать их, подначивала Юлия. Решили подкрепиться, выкупаться в реке и, не теряя времени, снова приступить к работе. Женщины побросали тяпки на высохшую от засухи землю, взяли узелки с едой и пошли все вместе к речке. Анька подумала и медленно побрела следом, напевая какую-то песенку.
Женщины разделись догола и побежали в теплую воду. Тут не поплаваешь река слишком мелкая, но в такую жару и просто окунуться наслаждение.
А море далеко от Таллина? спросила Юлия.
Нет, отвечала Кристина.
Я видела море только на картинах Айвазовского, призналась Амина. Оно синее?
Кристина так долго думала, прежде чем ответить, что женщины давно забыли свой вопрос.
Иногда оно синее, иногда зеленое. Чаще всего серое.
Что?
Море, сказала Кристина.
Это правда, что в Таллине улицы такие узкие, что две машины не могут разъехаться? удивлялась Юлия.
Да, правда!
Позовешь нас в гости, если мы когда-нибудь приедем в твой город, постучим в твою дверь и спросим: «Тут живет Кристина Лаев?»
Не дури.
Я говорю серьезно. Примешь?
Кого?
Нас, если мы приедем?
Приму! сказала Кристина. Приму!
Солнце скрылось, но воздух стоял неподвижно, и нечем было дышать. Начали есть. Женщины лежали на траве почти раздетые.
Жвачка какая-то! скривилась Анька, попробовав сырого нормированного хлеба. Она привыкла к лучшему питанию. И молоко скисло, пожаловалась она, отхлебнув из бутылки.